– Э-э-э, – замялся водитель. – Это был Рюу-сан.
– Значит, проблема решена?
– Д-да. Все хорошо.
Как она поверила в неловкий ответ Мацумуро Нобуо? Отвлеклась на лесной антураж! Или все же дело в его глазах?
За деревьями мелькали тени. Мичи размышляла о том, не перевести ли сюжет книги в историческое русло или добавить мистики. В таком мрачном лесу наверняка кого-то убили ради мести, или во имя славного рода, или чтобы скрыть страшную тайну. И дух невинно убиенного – мстительный онрё – бродит меж сосен по сей день.
Мичи вошла во вкус: дух за много лет напитался жаждой мести и периодически являлся в ближайшую деревню, чтобы найти случайную жертву, до тех пор, пока настоящий виновник или тот, кто связан с ним кровными узами, волей судьбы не вернется в лес. Сила духа возросла: вот он уже мог вызывать пожары и землетрясения, после которых бродил по разрушенным поселениям и собирал души умерших, чтобы стать еще сильнее. Мичи почти создала в воображении облик духа и тут заметила комара, умостившегося на запястье. Мичи хлопнула по руке. Комар как ни в чем не бывало вылетел в открытое окно. На коже остался след его пиршества.
– Мы почти на месте, – сказал водитель, глянув на Мичи в зеркало.
Мичи закрыла окно. Почесала укус. Впереди загорелись фонари-торо[20] и окончательно вернули ее в реальный мир.
Рёкан раскинулся в самом сердце леса. Высокие каменные фонари с навершиями в форме цветка лотоса вели к большим воротам, напоминавшим шапку буддийского монаха.
– Пересекаем границу мира духов, – проговорила Мичи отчего-то с интонациями робота, хотя стоило добавить немного заунывности. – Оставим за воротами глупое, слабое «я».
Водителю шутка не зашла.
– Приехали, – сообщил он невесело. Помог Мичи выбраться из автобуса, вытащил ее розовый чемодан.
– Благодарю, Мацумуро-сан! – кивнула Мичи.
– Нобуо, – буркнул он.
– Простите? – удивилась Мичи.
– Мы просим всех гостей обращаться к нам по имени.
«И тебе это не очень нравится», – подумала Мичи, разглядывая напряженную спину Нобуо. Он достал из багажника ее чемодан, колесики дробно застучали по мощеной тропинке.
Стоило Мичи ступить на дорожку отеля – как восторг, который она так старательно призывала, наконец накрыл ее с головой. «Нет же! Будет история любви! Прекрасная героиня влюбится в работника отеля, узнает страшные тайны его семьи или, – Мичи вновь позволила фантазии разыграться, – о древнем проклятии, наложенном на окрестности. И вместе они победят злой рок. Почему бы и нет? Все здесь так и поет о любви!»
Двор рёкана действительно пел. Щебетали птицы, журчали небольшие фонтаны. В глубине сада Мичи увидела рукотворный водопад, каскады и чашу, поросшую мхом. Негромко общались гости, голоса соединялись в единый напев, подхвативший Мичи. Она парила в этом благозвучии по саду, в котором каждый угол, каждый ракурс открывал новое. Прогулочные дорожки тянулись во все стороны. Гордо поднимали роскошные головы лилии, белели скромные калимерисы. Трехэтажное аккуратное здание предстало перед Мичи. По навесу разлетались журавли, на крыше игриво загибались хвосты рыб, на деревянных перегородках раскрывали рты вырезанные лягушки; первые обещали гостям благоденствие, вторые – защиту от пожара, а третьи – благополучное возвращение домой. Переговаривались колокольчики, развешенные в галереях по периметру отеля. Рисовая бумага сёдзи светилась, пропуская солнечный свет внутрь комнат. На первом этаже Мичи приглянулось круглое окно с изящной решеткой из бамбука. Она представила, как чудно у него сидеть и любоваться на сад.
Вход в рёкан украшали мукаэдори – птицы счастья. Мичи не удержалась, тронула одну из них за крыло и испытала легкий трепет. Птица ответила ей, не иначе. «У меня все получится!» Мичи прикусила губу от удовольствия, как будто будущее счастье с непоколебимой решительностью уже снизошло на нее.
Нобуо откинул занавес с вышитой на нем эмблемой рёкана – рукой, держащей ветвь с вытянутыми трубочкой цветами. Прежде чем войти, Мичи скинула кеды, наступив на задники.
– Мы постараемся сделать все возможное, чтобы вам было комфортно в нашем отеле, – обернулся к ней Нобуо. – Обращайтесь ко мне по любому вопросу. Я также провожу экскурсии. – Он сжимал и разжимал ручку чемодана. – По лесу, к водопадам и в храм.
– Спасибо. На водопады я бы посмотрела.
– Мы предлагаем групповые и индивидуальные экскурсии. Если вас что-то заинтересует. – Нобуо замолчал, пауза затянулась.
Мичи разглядывала его круглое лицо и аккуратно уложенные на пробор волосы. Нобуо все молчал. «Он волнуется, – подумала Мичи. – Приятно, что он так переживает за гостя. Хочет, чтобы все понравилось».
– Спасибо, – повторила она. – Я к вам на несколько дней, обязательно выберу одну из экскурсий.
Нобуо поклонился и быстро пошел по холлу.
Солнце пробиралось в рёкан сквозь ворота, сад, галерею и занавес рассеянными мягкими лучами, освещало другое, нарисованное на стене солнце и пару журавлей, изогнувших шеи в танце. Роспись на стенах двигалась в игре света и теней. Мичи наблюдала за движением бликов и теней. Ей почудилось, что гладь воды заволновалась, задрожал тростник, взлетели лепестки сакуры. Воображение в очередной раз встрепенулось, Мичи не шла, ее несло дыхание рёкана. Окрыленная, она почти не замечала людей вокруг, пока не наткнулась на каменный взгляд пожилого мужчины за стойкой регистрации.
Восхищение разбилось о его недовольное лицо.
– Госпожа Хирано Мичи, в 103-й, – доложил Нобуо. – Я пока отнесу багаж.
– Погоди-ка, – остановил его старший менеджер.
И началось. Как легко разрушить красоту! Она лопается с мелодичным звоном. Превращается в иллюзию – в то, чем она и является, – красоту момента, эмоции, интерьера. Краски меркнут, благозвучие оборачивается какофонией, упоение – разочарованием.
Мичи стойко держала оборону. Она чесала укушенное комаром запястье и возмущалась. Нет, она не хочет в другой отель. Нет, она не понимает, что произошла ошибка программы. Нет, она не согласится переночевать в стандартном номере три ночи, пока не освободится другой люкс. И да, она готова подать жалобу. Где же обещанное гостеприимство? И лицо у вас неприятное! И залысину не прикроют редкие прядки! И уголки рта безвольные! В Мичи сражались обида и бабушка. Побеждала обида, хотя впервые Мичи болела за бабушку.
– Ваш коллега только что обещал мне комфортный отдых, – выпалила она. – Я не понимаю, в чем проблема.
Старший менеджер воззрился на Нобуо, тот открыл рот, чтобы – Мичи хотелось верить в это – встать на ее защиту. Но за стойкой размещения появилось третье действующее лицо.
Мичи испугалась юноши с белоснежными волосами и серыми контактными линзами. Он отделился от стены, не иначе. Вырос неожиданно, положил руку на плечо коллеги и повторил низким голосом:
– Никаких проблем. Это я возьму на себя. Спасибо за ваш труд, Сэдэо-сан.
Мичи мысленно пообещала ему место в книге. Внешностью он как раз походил на призрака. Поэтому Сэдэо-сан вздрогнул от прикосновения! «Он не может противиться воле призрака, – тут же включилось воображение Мичи. – Обязан повиноваться ему. Иначе гнев духов падет на отель. Может ведь быть влюбленный призрак? Почему нет?»
– Мацумура Рюу, – представился юноша.
«Братья, – отметила Мичи. – А тот, – она прищурилась в сторону удаляющегося Сэдэо-сан, – наверняка отец. У Нобуо такие же глаза. Интересно, почему одному братцу разрешили выкраситься в дурацкий цвет?»
Кимоно со строгим орнаментом из треугольников, цепляющихся друг за друга основаниями, перевязанное ленточным поясом, сглаживало впечатление от его необычной внешности.
– Но все называют меня просто Рюу.
Мичи все же смущало, что сотрудники рёкана просили обращаться к ним по имени. И Рюу, вероятно, заметил ее замешательство:
– Прошу, и вы зовите меня Рюу, – произнес он. – Благодарю, что выбрали «Туманный лес». В номере вас ожидает небольшой сюрприз. Надеюсь, он сгладит неприятное впечатление от заселения. Мне очень неудобно за отца и брата. Простите нас! – Он поклонился. – И простите, что не оками-сан встречает вас сегодня. Бабушка стара, ей нездоровится. Я приложу все усилия, чтобы скрасить ваше пребывание в рёкане.
И он снова глубоко поклонился.
– Вы можете оставить обувь здесь. – Рюу протянул Мичи комнатные тапочки. – Позвольте проводить вас в 103-й.
Рюу повел Мичи на третий этаж.
– 103-й носит имя «Восход». Если проснетесь около пяти часов утра, то насладитесь красивейшим рассветом в вашей жизни. Лес так и тянется к солнцу. На табличках значатся номера цифрами, для удобства иностранных гостей. Мы также заменили входные двери: постояльцам хочется больше уединения. И сменили простые ключи на ключ-карты.
Рюу приложил ключ-карту к замку и открыл дверь в «Восход».
Гордо задранный подбородок Мичи отвис от удивления. Татами звали пройтись по ним, присесть на дзабутон[21] или на сиденье возле вполне европейского вида столика, раскрыть ноутбук и писать. В настенной нише висел свиток с хайку и изображением необычного дерева. Его бледно-фиолетовые цветы напоминали колокольчики. «Цветы с эмблемы», – узнала Мичи. Под деревом художник изобразил реку, по застывшей воде плыл листок с крохотным то ли пауком, то ли жуком. Как и положено номеру рёкана, 103-й не давил мебелью, не нависал над гостем вычурностью украшений, картин и техники. Все сёдзи были раздвинуты, и Мичи видела сиреневатые завихрения воздуха, он будто обрел цвет и форму и ласково дохнул на вошедших. Волосы Рюу взлетели, Мичи спешно прибрала пряди своей модной «волчьей» стрижки. Мичи манил балкон – просторный, нет, бескрайний, приглашающий в сине-зеленый лес и дальше, за горы.
«Нару-тян утопится от зависти! – подумала Мичи. – В своем Мияко».
– Номер с личной ванной комнатой. – Рюу прошелся по номеру, открыл незаметную дверь. Мичи досталась полноценная ванна – редкость для рёканов, где в основном все пользовались удобствами на этаже.