зык на случай каких-то затруднений?
Имоджен снова перевела взгляд на Дэнни. Возраст нисколько на нем не сказался — даже наоборот, он выглядел лучше, чем в восемнадцать лет. Более… мужественным. Но все равно красивым. Убийственное сочетание. Он разглядывал натюрморт — винная бутылка на столе.
— Мне нравится это.
Имоджен вздрогнула от звука его голоса.
С трудом оторвала глаза от его плеч под черной кожаной курткой. Выглядела куртка более дорогой, чем та, к которой она, Имоджен, прижималась во время той опасной поездки домой. Более мягкой…
— Это работа Мэри Федден, — проговорила она. — Очень популярная. Честно говоря, одна из моих любимых.
Дэнни мгновение смотрел на Имоджен, и она почувствовала возникшее между ними ощущение некой общности. Кажется, ему было приятно, что ей тоже нравится эта картина.
— Сколько?
Имоджен понятия не имела, знает ли он о ценовых рамках, которых они придерживались. Он или вскинет в ужасе руки и уйдет, или докажет что-то, купив картину. Или придет сегодня попозже, ночью, и умыкнет ее.
— Четыре тысячи фунтов, — сказала она.
— Вы принимаете наличные?
— Мы не имеем дела с наличными.
— Не смешите меня. Все имеют дело с наличными.
Он насмешливо прищурился, глядя на Имоджен. Она немного раскраснелась под его пристальным взглядом. Любезно улыбнулась:
— Если мы разочтемся наличными, я не смогу выписать вам надлежащую квитанцию, и у вас могут возникнуть трудности при перепродаже картины.
— Я не хочу ее перепродавать. Я просто хочу ее купить. Будет вам… ведь очередь сюда не стоит. Вам нужны продажи. У вас наверняка есть накладные расходы.
Все это было, разумеется, правдой. Одной из причин, почему они с Аделью согласились, что продажа галереи — лучший выход.
— Я могу сделать вам небольшую скидку.
— Десять процентов?
— Пять.
— Пять? — Ее предложение не произвело на Дэнни впечатления.
— Эта картина — надежное вложение ваших денег. Мэри Федден очень популярна. И недавно умерла, к сожалению. Что делает ее еще более востребованной коллекционерами. — Имоджен коснулась рамы, слегка поправив картину, чтобы висела ровно. — Она учила Дэвида Хокни.
Дэнни посмотрел на нее, сардонически приподняв бровь. Имоджен не совсем поняла, что это значит. То ли он хотел сказать: «Вы прекрасно знаете, что я не знаю, кто такой Дэвид Хокни». Или это значило: «Мне не нужно ваше снисхождение».
— Вы можете доставить картину? Просто я не могу отвезти ее домой на мотоцикле.
— Конечно. Вы местный житель?
Он снова посмотрел на нее. Имоджен покраснела. Он ее помнил.
— Я только что снял коттедж «Жимолость». В шеллоуфордском поместье.
Имоджен удивилась. В поместье Шеллоуфорд имелось несколько коттеджей. Ее подруга Ники занималась их сдачей в аренду, но она не упоминала, что один из них снимает Дэнни Маквей. Коттедж «Жимолость» был великолепен, совершенно нетронутый, стоящий в собственном леске. Когда-то прежде он принадлежал егерю, но теперь в поместье больше не охотились.
— Боже, — услышала свой голос Имоджен. — Как мило.
Дэнни кивнул:
— Да, там хорошо. Но нужны какие-то мелочи, чтобы сделать его домом.
Имоджен трудно было представить, чтобы Дэнни Маквей назвал какое-то место домом. «Дом» было таким… домашним словом. За ним стояли мягкие подушки, задернутые шторы и мерцающие свечи. Дэнни она могла представить только в ночлежке. Раскинулся где-то на диване, длинные ноги вытянуты, где-то на полу бутылка пива. Хотя пахло от него не как от бродяги. Теперь, когда он подошел к Имоджен ближе, она уловила запах свежевыстиранного белья и дровяного дыма и по-прежнему тот намек на аромат жженого апельсина.
Имоджен в изумлении смотрела, как Дэнни вытаскивает из кармана пачку пятидесятифунтовых банкнот.
— Э… Боюсь, с такого рода наличными существует опасность отмывания денег. Мне приходится уведомлять соответствующие службы…
Он со вздохом перестал отсчитывать купюры.
— Можно подумать, что вы не хотите ничего продавать.
— Я просто предупреждаю.
— Уведомляйте кого хотите. Моя совесть чиста. Это не грязные деньги. Я заработал их вот этими самыми руками.
Имоджен посмотрела на его руки. Большие, немного загрубелые. Рабочие руки, но явно привычные к счету денег, длинные пальцы ловко шуршали банкнотами, пока на столе не образовалась внушительная стопка.
— Вы берете дополнительную плату за доставку? — Дэнни держал еще одну бумажку в пятьдесят фунтов над стопкой.
Имоджен вздрогнула.
— Нет. Конечно, нет.
Он кивнул и убрал остаток денег в карман.
— Вы ее привезете?
Имоджен не совсем поняла, почему он задает этот вопрос или какое это имеет отношение к делу.
— Вероятно, нет. У меня есть человек, который этим занимается.
Что ж, у нее был Рэг, разнорабочий, который, случалось, отвозил или привозил что-то для нее, когда она не могла отлучиться из галереи.
— О, — разочарованно протянул Дэнни. — Просто я думал, что вы подскажете мне, куда ее повесить. Я мало смыслю в подобных вещах.
Смотрел он пристально. Имоджен оказалась в довольно затруднительном положении.
— Это очень личное решение.
Дэнни заставлял ее нервничать. Он пожал плечами:
— Мне просто нравится, как вы тут все устроили. У вас как… Здесь ничего особенного нет, но такое ощущение… — Он развел руками, подыскивая определение. — В таком доме хотелось бы жить.
Несмотря на свою осторожность, Имоджен была польщена. Она много потрудилась, чтобы интерьер радовал взор, но в то же время не отвлекал от произведений искусства. Нейтральный, но не лишенный тепла и нескольких деталей, которые превращали помещение из стерильного в способное заинтересовать.
— Ну, это зависит в основном от правильно выбранной краски для стен. Она определяет атмосферу. И освещение. Освещение очень важно.
— В настоящий момент у меня свисает с потолка всего лишь голая лампочка. — Почему-то слово «голая» в его устах заставило Имоджен покраснеть. — Так вы не против дать мне совет? Я могу заплатить.
— Я не дизайнер по интерьерам.
— Нет. Но у вас есть вкус. Вы знаете, что надо сделать. Я это вижу.
Имоджен озадаченно смотрела на него. Являлось ли это частью плана? Выманить ее из галереи, чтобы его преступные родственники забрались сюда?
— Не переживайте, — сказал Дэнни. — Я не собираюсь посылать своих друзей обчистить это место в ваше отсутствие.
Щеки Имоджен запылали.
— Я этого не думала! — запротестовала она.
— Впервые в жизни у меня есть свой дом. Я хочу, чтобы на дом он и походил. — Дэнни вдруг посмотрел на Имоджен с вызовом. — Мне всегда хотелось купить здесь что-нибудь. Настоящую картину. Произведение искусства. Кем-то созданную вещь.
Имоджен не знала, что и сказать. Откровенность Дэнни застала ее врасплох. И, надо заметить, тронула.
— Что ж, вы определенно сделали хороший выбор. Я под впечатлением.
Слегка нахмурившись, он не отводил взгляда.
— Я удивлен, что вы все еще в Шеллоуфорде. Когда мы учились в школе, мне всегда казалось, что у вас есть будущее.
Она не предполагала, что он вообще замечал ее, когда они учились в школе.
— Мне уже недолго осталось здесь быть. Бабушка продает галерею.
— И что вы собираетесь делать?
— У меня большой выбор.
— Не сомневаюсь. У такой девушки, как вы, должно быть множество знакомых.
Имоджен не совсем поняла, на что он намекает. Говорит искренне или с сарказмом. Она занялась документами. Обсуждать свое будущее ей не хотелось ни с ним, ни с кем другим.
— Если хотите, я захвачу колерные книжки, когда повезу картину.
С какой стати она это предложила? Ей хотелось от него избавиться. Он смущал ее своими проницательными замечаниями. Пристальными взглядами, которых она не понимала. Зачем сближаться с ней теперь, двенадцать лет спустя? Если он так хотел с ней сблизиться. Она просто не понимала, к чему он клонит. Имоджен выписала квитанцию, положила в конверт и подала Дэнни.
— Как насчет завтра? В середине дня?
— Спасибо, — поблагодарил он. — Вот мой номер. Позвоните мне, если что-то изменится.
Он протянул ей визитную карточку. «Дэнни Маквей. Охранные системы», — гласила она. Дэнни ухмыльнулся, когда до Имоджен дошла ирония ситуации.
— Классический браконьер превратился в егеря, а? — произнес он. — Я дам вам бесплатную консультацию. В любое время. Хотя, полагаю, уже поздно. Но просто, к вашему сведению, камеры у вас тут дерьмовые. Любой стоящий грабитель отключит их за долю секунды.
Он оставил Имоджен безмолвно переводящей взгляд с карточки на камеры. Дверь за ним захлопнулась. Имоджен разволновалась. Дэнни вызвал у нее то странное чувство в области желудка, которое не поддавалось определению, — смесь нервозности, страха и…
Она резко отвернулась. Имоджен поняла, что это за чувство. Она помнила его с той ночи много лет назад, когда прижималась к нему, сидя на мотоцикле.
Это было желание.
В итоге до советов по отделке интерьера дело не дошло, хотя, по предложению Имоджен, Дэнни все же покрасил стены гостиной в темный серо-зеленый цвет и установил несколько галогенных светильников, а вот сама Имоджен оказалась такой же голой, как бывшая у него прежде лампочка.
Однако теперь, когда прошло несколько месяцев с начала их отношений, казалось, что на самом деле так оно и было: несколько советов по дизайну интерьера в обмен на развлечения в постели. Имоджен вернулась в ресторан. «Это была всего лишь неудачная попытка, — сказала она себе. — Она ничего не значила для Дэнни Маквея». Ясно, что он и не собирался приходить на ее день рождения, который она отмечала с подругами. Это означало бы некие обязательства. Показало бы важность их отношений. Появление на публике утвердило бы их. А так приятные, но бессмысленные и тайные любовные игры на коврике перед камином не сопровождались никаким риском.
Имоджен попыталась отогнать образ Дэнни, потому что он разжигал что-то в ее душе. Вожделение, разумеется, но и что-то более прочное и глубокое. Возможно, надежду? Надежду, что их страсть — это нечто большее, чем одновременный оргазм.