– Значит… ты носишь черный плащ и крест для маскировки? – спрашивает Фрици.
Я молчу, понимая, что ее доверие ко мне хрупкое, одно неверное слово – и она вцепится мне в горло. Но я также уверен, что она заслуживает знать правду.
– Я верю в Бога, – говорю ей. – Я христианин. Но отвергаю Церковь.
Ее губы кривятся от отвращения, и я вижу, как напрягается ее тело.
– Есть разница, – тихо говорю я, – между человеком, который придерживается личных убеждений, и человеком, готовым убить любого, кто не разделяет этих убеждений.
Этого недостаточно, чтобы убедить ее. Я немедленно понимаю это. Ее руки сжимаются в кулаки, взгляд возвращается к двери, хотя она знает, что не сможет меня побороть. Для нее, полагаю, Бог, которому я молюсь, и тот, во имя которого архиепископ убивает, – один и тот же бог. Возможно, так оно и есть. Я не знаю. Знаю только, что когда молюсь, то не о смертях. Я молюсь о прощении.
И уверен, что не одинок. В вере – не только в Бога, но и в добрых христиан, которые не хотят заливать улицы города кровью. Людей, которые с отвращением смотрят на мой плащ, тех, кто осмеливается плюнуть в меня… Они – мой единственный источник надежды.
Фрици смотрит на меня, широко раскрыв глаза. Она все еще насторожена.
Все еще не доверяет мне.
Я понимаю, будет бесполезно указывать на то, что не каждый человек, преклоняющий колени в молитве, согласен с архиепископом и его режимом террора. Так что даже не поднимаю этот вопрос.
Фрици – девушка, которой не нужны слова и обещания. Ей нужны правда и действия.
Я встречаюсь с ней взглядом и не отворачиваюсь.
– Я с самого начала доказывал тебе, что мои действия не продиктованы личной выгодой и в них нет насилия. И теперь я прошу тебя о помощи.
Она наклоняет голову, но не отвечает.
– Ты можешь вернуть мне сестру? – спрашиваю я, голос надламывается. Хильда бы знала, что делать. Она всегда знала.
Фрици отводит от меня взгляд.
– Я наложила на нее защитное заклинание, – говорит она. – Пыталась ее спасти. Это было все, о чем я думала: безопасность для нее. – Она замолкает, ее лицо пустеет. – Я не могу его отменить.
– Не можешь или не хочешь?
Она прикусывает губу.
– Не могу, если вернуть ее равносильно тому, чтобы подвернуть опасности.
У меня внутри все переворачивается. Находясь рядом со мной, она подвергает себя опасности, опасности, которая настолько велика, что магическая сила держит Хильду на расстоянии от меня. Несколько дней назад я бы не поверил, что такое возможно. Но я видел, как Фрици выпрыгнула из окна и магия втолкнула ее обратно в дом. Я видел, как магия защищала ее.
– Но тогда где она? – От отчаяния я повышаю голос. Мне тошно от того, что Фрици вздрагивает от страха, но я ничего не могу с собой поделать.
Она вскидывает руки.
– Она в безопасности, клянусь! – Но тревога в ее глазах опровергает это утверждение. Значит, мне придется принять ее слова на веру. Если она будет доверять мне, я должен доверять ей. И молиться, чтобы Хильда была в безопасности.
– Коммандант вернулся в Трир? – голос Фрици звучит так тихо, что я чуть не пропускаю ее вопрос.
– Да.
Я внимательно наблюдаю за ней. Я и раньше замечал, как ее трясет от ярости, но от страха – никогда. До сих пор.
– Он привез с собой ведьму? Такую, как я? – Она встречается со мной взглядом, в ее бледно-голубых глазах бушуют чувства. – Моложе меня, но владеющую магией? Мою кузину. – Ее голос ломается. – Лизель. Она у него? Если ты сможешь освободить ее и привести ко мне, она поможет нам найти твою сестру…
Она замолкает, когда замечает печальное выражение моего лица. Я не слышал, чтобы коммандант Кирх привозил из Бирэсборна заключенных. По крайней мере, в документах их не регистрировали. Насколько мне известно, Кирх и его отряд вернулись, не принеся с собой ничего, кроме запаха дыма, пропитавшего их плащи.
– А ты не можешь что-нибудь сделать, чтобы найти свою кузину? – спрашиваю я. – И мою сестру?
– Я зеленая ведьма, – говорит Фрици, как будто это очевидно. – Я использую травы для заклинаний, которые дают защиту, силу и тому подобное. Моя кузина – авгур, она может предсказывать будущее по пламени или задавать вопросы огню, и он повинуется ей. Не все ведьмы одинаковы. У нас разные способности.
От этих слов я замираю, но сомневаюсь, что Фрици замечает это. Ее слова перекликаются с тем, что Дитер говорил мне сегодня утром у Порта-Нигра. «Он знает, – думаю я. – О настоящих ведьмах и их способностях».
– Коммандант Кирх не сообщал, что у него есть еще одна настоящая ведьма, – признаюсь я.
Фрици стискивает челюсти.
– Она у него, – свирепо произносит она.
– Значит, у тебя есть мотив, чтобы освободить заключенных. Ты мне поможешь?
Она прищуривается.
– Что нужно сделать?
Сомневаюсь, что ей понравится наш с Хильдой план, поэтому я спрашиваю:
– На что способна твоя магия? Если я смогу провести тебя в базилику, где держат заключенных, у тебя получится сделать… что-нибудь? Чтобы освободить их?
Она издает горький смешок.
– Я же сказала, все не так просто. Многое зависит от способностей ведьмы. Горстки розмарина будет недостаточно.
Я качаю головой, все еще не понимая. Когда Фрици отправила Хильду… в другое место, ее магия показалась мне невероятно могущественной. Да и защитное заклинание, которое она сейчас наложила на себя, явно сильное. Почему она не может спасти остальных?
– Думай о магии как об Источнике, – продолжает она, вздыхая, глядя на меня. – Каждая ведьма может использовать свою связь с ним, чтобы почерпнуть немного магии. Защитить одного или двух человек – все равно что зачерпнуть ведро воды. Вызволить с помощью магии сотню людей из хорошо охраняемой тюрьмы равносильно…
– Выкачать всю воду? – догадываюсь я.
Она кивает:
– Вроде того. Задачи, которые требуют много энергии, создают нагрузку на Источник. Есть люди, охраняющие источник магии, они следят, чтобы этого не случилось. Я бы просто не смогла получить столько магии.
Я хмуро смотрю на нее, пытаясь понять.
– Возможно, если бы хранители Источника понимали, что мы пытаемся спасти жизни невинных людей… – Мой голос затихает, когда она качает головой. – Тебе обязательно черпать магическую силу из Источника? Есть какой-то другой способ?..
– Нет, – говорит она, и ее глаза вспыхивают от негодования. – Нет, мы не касаемся другой магии.
Интересно. Она не говорит, что это невозможно. Только запрещено.
Я не выпытываю подробности – по крайней мере, пока. Вместо этого пробую другой путь.
– Ты можешь спасти одного человека, о чем говорит случай с Хильдой. Ты знаешь других ведьм? Если у нас будет достаточно людей, возможно, вы могли бы работать вместе. Мой план побега и ваши силы…
Теперь на ее лице не ярость, а скорбь. Она отводит от меня взгляд, но не может скрыть печаль.
– Бирэсборн, – говорю я. Я догадывался раньше, когда она упоминала комманданта, но теперь я в этом уверен.
Она вскидывает голову.
– Ты была ведьмой Бирэсборна. Где коммандант Кирх уничтожил ковен.
Она медленно кивает.
Все в деревне были убиты. Почти все.
Лизель – кузина Фрици. Вот как она узнала, что есть еще одна пленница.
– Дитер забрал Лизель, – говорит Фрици. – Я знаю, что он схватил ее живой.
Две девушки – все, кто выжил из той деревни. Мое сердце щемит от горя. Но затем я вспоминаю, что она сказала.
Она назвала комманданта Кирха по имени – Дитер. Она говорила о нем так, как будто знала.
Я открываю рот, чтобы задать вопрос, но потом передумываю. Сейчас не время разжигать в ней гнев, да и она могла случайно услышать его имя в царящем там хаосе.
– Если мы не можем использовать магию, – говорю я, – придется воспользоваться моим первоначальным планом.
– И в чем он заключается? – спрашивает она, когда я замолкаю.
– Тебе он не понравится, – отвечаю я.
Фрици делает взмах рукой, чтобы я продолжал.
– Ладно. – Делаю глубокий вдох. – Шаг первый, я тебя арестовываю.
– Нет!
– Я же говорил, что тебе не понравится.
– Ни в коем случае.
– Нужно посадить тебя в тюрьму, к заключенным, чтобы ты рассказала им о маршруте побега.
– Должен быть другой способ!
Я пристально смотрю на нее, когда она сердито глядит на меня.
Я замечаю, как что-то меняется в ее глазах.
Другого способа нет.
– Я могу показать тебе дорогу в акведуках. – Говоря это, я рисую на пыльном полу карту. – Из базилики одна дверь ведет к акведукам, а внутри туннелей маршруты расходятся и ответвляются друг от друга. Я делюсь подробностями с тобой, ты – с заключенными.
– Они не могут вечно сидеть в туннелях, – замечает Фрици. – Их найдут.
– Каждый маршрут заканчивается заброшенным домом с припасами и одеждой. Оттуда на рынок…
– …там будет полно людей…
– …затем за городские стены…
– …и в безопасное место. – Фрици моргает, глядя на меня. – Как ты собираешься вытащить их из клетки и привести к акведуку?
– Порох и гипокауст, – отвечаю я.
– Порох, я понимаю, – говорит Фрици. – А что, черт побери, такое гипокауст?
– Система отопления под полом, – объясняю я. – Когда римляне строили базилику, они соорудили систему отопления, используя углубления под полом, чтобы поддерживать тепло в здании. – Я действительно горжусь собой: для разработки этого плана потребовалось провести много исследований, и никто, кроме Хильды, не ценил моих усилий.
Фрици приподнимает бровь, и я рисую поэтажный план базилики на пыльном полу.
– Видишь? – говорю я, выводя стрелку. – Вот где находится тюрьма. Пол выложен кирпичом, но под полом находятся столбы. Я собираюсь взорвать эту часть, – продолжаю я, рисуя волнистую линию, – открыв одну секцию пола. Тебе нужно будет сказать заключенным, чтобы они находились по эту сторону камеры. Затем пол проваливается, они падают вниз, а гипокауст напрямую соединен с акведуками.