Фрици! Иди скорее сюда!
Я мгновенно вскакиваю на ноги, моя воздушная, по-летнему легкая юбка развевается вокруг ног, одежда теперь вся в пятнах грязи, карманы набиты ароматными листьями мяты, которую я нашла в нескольких шагах отсюда.
Я кружусь, вглядываясь в деревья, в колонны теней и света, теней и света.
– Фрици! Быстрее!
Я мчусь как стрела, меня тянет к нему. «Я иду, Дитер, я…»
Я сбегаю по склону холма, огибаю дуб и вижу брата, стоящего на коленях рядом… с чем-то.
Сначала мой мозг не понимает. Там лишь кучка грязи, покрытая плесенью.
Но это не плесень.
Это мех.
Это кошка. Одна из маминых кошек. Что-то зазубренное рассекло ее тело вдоль бока, и темная кровь растеклась по оранжевому меху.
Я падаю на колени напротив Дитера.
– О нет. О нет. Это Kleines Mädchen[49]! Мама так расстроится!
Живот кошки все еще сотрясается, легкие жадно втягивают воздух. Ее передние лапы дергаются в тщетных попытках сделать вдох.
– Она жива! – Я начинаю подниматься. – Мама может спасти ее…
Дитер хватает меня за запястье.
Я замираю. Смотрю в глаза брату.
Больше ничего не существует.
Только он. Эти бурлящие, порочные голубые омуты, которые захватывают каждую искорку огня в моем теле и держат меня в плену, пока мамин котенок издает жалобный стон.
– Для Kleines Mädchen уже лишком поздно, Фрици, – говорит Дитер. И улыбается.
– Нет, неправда! Мама может…
Дитер поднимает другую руку. В ней нож.
Зачем он ему? Что он собирается делать?
Я вырываюсь из его хватки.
– Дитер! Отпусти меня! Я должна сказать маме!
– Мама, мама, – поет Дитер. – Мама! Хм. Не думаю, что она нас слышит.
Он заносит нож над головой котенка.
И опускает одним мощным ударом.
Лезвие с хрустом врезается в череп, кость хрустит, внутренности с влажным чавканьем засасывают нож. Но тот звук, что вырывается из пасти котенка, пронзительный писк, отдается у меня в ушах, эхом разносясь в мыслях при каждом ударе сердца.
Я кричу. Дитер сжимает меня крепче, костяшки его пальцев белеют, вены на шее вздуваются.
Он поднимает на меня пустые глаза и ухмыляется.
– Мне нужно было выманить тебя, не так ли, Фрицихен? – говорит он, и зубы у него такие же белые, как костяшки пальцев. – Это все, что мне нужно было сделать. Выманить тебя. И теперь я выиграл в нашей игре.
Бирэсборнский лес колышется, дрожит на краю моего поля зрения, и видение быстро затуманивается слезами. Я моргаю, пытаясь прояснить взор, но все вокруг застилает туман, а когда мне удается снова что-то разглядеть, мы с Дитером стоим.
Реальность обрушивается на меня, и я ощущаю ужас, который подавляла память, – это все ненастоящее, воспоминание, но однажды оно было настоящим, а теперь я снова на поляне у бассейна в Источнике, теперь я в безопасности…
Дитера здесь нет. Он сон, плод воспоминаний.
«Так и должно быть».
Мои легкие горят от быстрого дыхания, в горле першит, будто я рыдала.
Как я могла забыть тот день? Но я чувствую его, глубоко в своем сознании, извлекаю оттуда, где похоронила под страхом. Важным было выживание, отрицание, потому что он был моим братом и я любила его.
Каким-то неведомым образом Дитер и сейчас стоит передо мной, протягивая руку. Манит. Это видение, это сон, и он нереален, это все нереально…
Барьер истончается. Скольких людей он убил, с тех пор как наши пути разошлись, чтобы добраться до меня?
Нужно ли ему вообще убивать, чтобы обуздать дикую магию?
Понимает ли он, как часто нам лгали?
Я слышу, как вдалеке Отто зовет меня. Чувствую его руки на своих плечах, он с беспокойством смотрит на меня, но я смотрю на брата, часть моего сознания все еще погружена в воспоминания и сны.
Дитер ухмыляется, и эта его улыбка, как мне всегда казалось, излучает уверенность. Теперь, однако, я вижу прорехи, вижу безумие, которое он прячет за завесой уверенности.
– Я остановлю тебя, – говорю ему, с трудом сдерживая дрожь отвращения и ужаса. – Я не хочу тебя спасать. Только не после всего, что ты сделал.
Его улыбка становится шире. Он весь – только зубы и обман, ужас и самоуверенность.
– Ты не можешь сюда попасть, – говорю я, повышая голос. Его молчание тревожит меня. – Ты не можешь пройти через барьер Источника. Не так ли?
Я не знаю, как вырваться из чар, в которые он меня втянул. Я застыла, наблюдая за ним, за этим отголоском его души, за его жестокой улыбкой, за его бессердечными глазами.
Ухмылка Дитера надламывается, обнажая его необузданную жестокость.
– О Фрицихен. Ты неправильно меня поняла. Мне пока и не нужно заходить внутрь – мне лишь нужно выманить тебя.
Страх начинает побеждать, меня охватывает паника, и я пытаюсь отпрянуть от брата, отойти к Отто. Я напрягаюсь, вырываюсь, но заклинание держит меня, не знаю, что со мной сделал брат. Я попала в ловушку, невидимая веревка затянулась вокруг моего тела и приковала к нему.
– Прямо как Kleines Mädchen, – воркует он. – Мне нужно только выманить тебя к себе.
Он захлопывает ладонь.
Я слышу хруст черепа. Кошачий плач.
Я слышу, как Отто отчаянно зовет меня, в последний момент дергая меня за руку.
А затем мир погружается во тьму.
40. Отто
Только что я держал ее в руках.
В следующее мгновение она исчезла.
Я смотрю на руки, которые теперь пусты, и мой мозг отказывается понимать, как человек может просто исчезнуть.
– Фрици, – шепчу я, всем существом ощущая, что потерял ее. Поднимаю взгляд, но бассейн пугающе тих и пуст.
– Помогите! – кричу я в панике. – Помогите!
Бассейн был местом уединения, но через несколько мгновений сюда вбегают стражники во главе с Бригиттой. У них в руках оружие – кто-то с клинками, кто-то с пузырьками зелий или заклинаниями, которые они сплетают пальцами. Бригитта резко останавливается, увидев меня одного.
– Фрици была здесь, – настойчиво говорю я.
На лице стражницы мелькает замешательство.
– Фрици была здесь, – повторяю ей, – а потом она исчезла.
В толпе стражников раздаются испуганные охи, но Бригитта поднимает руку, требуя тишины.
– Что ты имеешь в виду?
– Она произнесла имя Дитера, будто видела его, но вокруг никого не было. А потом она встала, и я потянулся к ней, и… – Мои руки разжимаются и смыкаются в воздухе. – Она исчезла.
– Нападение! – кричит один из стражников. Я слышу стук шагов по деревянному настилу за дверью, еще больше криков. – В защите пробита брешь!
Бригитта поворачивается к мужчине с медными волосами, который стоит рядом с ней по стойке «смирно».
– Созывайте совет, – приказывает она. Она дает указ стражникам, отправляя их проверить периметр и осмотреть деревья, но это все бесполезно.
Дитера здесь не было. Он похитил Фрици с помощью грязной магии.
– Пойдем со мной, – требует Бригитта, жестом приглашая следовать за ней. Стук моего сердца отдается в ушах, заглушая остальные чувства, заставляя меня снова и снова прокручивать в голове образ Фрици, ускользающей из моих рук.
Когда мы поднимаемся выше по деревьям, я останавливаюсь и качаю головой:
– Куда ты меня ведешь?
– Совет должен быть проинформирован о случившемся, – отвечает Бригитта.
Я качаю головой:
– Надо сообщить Лизель.
– Совет – это высшие должностные лица в Источнике.
– А Лизель не только могущественная ведьма, имеющая прямую связь с богиней, но еще и кузина Фрици. – «И кузина Дитера», – думаю я, но не говорю вслух. – Мне нужно пойти к ней. Сначала.
Бригитта колеблется.
– У нас нет времени на споры, – настаиваю я.
Она сдержанно кивает и ведет меня в другом направлении, но затем подзывает одного из стражников и приказывает ему привести совет в комнату чемпиона. Хорошо. Судя по тому, как Фрици отзывалась о них, советникам не помешает напомнить, что, хотя они и служат богам, сами они богами не являются.
Бригитта стучит в дверь. Когда Лизель не отвечает, я протискиваюсь мимо Бригитты и вхожу в дом.
– Лизель, – зову я.
То, что она не сразу поднимается, говорит о том, насколько она устала. Комнату можно описать как уютную, со свежими цветами, торчащими из ваз и окон, наполняя воздух сладким теплым ароматом. Мерцающие свечи едва разгоняют тени, а с потолка свисают десятки разноцветных стеклянных шаров разных размеров. По команде Бригитты стеклянные шары загораются, наполняя комнату волшебным сиянием.
– Что происходит? – сонно спрашивает Лизель с кровати.
Я падаю перед ней на колени.
– Фрици у Дитера.
Девочка мгновенно просыпается и садится. Она свешивает с кровати ноги и бросается к столу, обхватывая пламя свечи рукой, будто это цветок, который можно сорвать. Лизель переворачивает ладонь так, что пламя остается гореть в ее раскрытой руке, и пристально смотрит в огонь.
Тем временем я слышу, как прибывают новые люди – если судить по золотой вышивке и надменным выражениям лиц, это, должно быть, жрец и жрицы, о которых говорила Фрици. Они замирают, наблюдая, как Лизель творит волшебство, но одна из жриц – молодая женщина – заталкивает остальных внутрь и закрывает дверь.
– Она в Баден-Бадене, – заявляет Лизель. – Но вокруг нее… облако. Мои силы заблокированы. – Она сжимает руку в кулак и сквозь дым, поднимающийся через ее пальцы, встречается со мной взглядом. – Это Дитер.
Жрец позади меня делает резкий вдох.
– Он не должен был преодолеть защитные барьеры вокруг Источника.
– Я не уверен, что он их преодолел, – замечаю я. – Я его не видел – только Фрици видела. Не думаю, что он на самом деле был здесь, полагаю, он просто нашел способ вытащить Фрици.
– Тем не менее, – настаивает жрец. – Это плохой знак. Как минимум его магия смогла преодолеть барьер.