Его глаза расширяются, он отводит взгляд от моего лица, чтобы увидеть быстро растущее дерево, но затем снова смотрит на меня, разинув рот, и от ужаса, искажающего его черты, бледнеет.
– Нет… – Мольба обрывается испуганным криком, когда ветка отбрасывает Отто назад, прочь, сквозь дым, из огня.
Он падает на мощеную дорогу, подальше от пожарища, подальше от меня.
Рядом с Дитером.
Отто все еще держит зелье в руке. Его пальцы разжимаются, и бутылка откатывается в сторону, целая и невредимая.
Катится, катится…
Пока она не остановится под ногой моего брата.
44. Отто
Дитер Кирх, коммандант трирских хэксэн-егерей, ответственный за непрекращающиеся массовые убийства невинных людей под видом сожжения ведьм, наклоняется и берет бутылку с зельем, которое я сварил с сестрой в маленьком доме посреди Черного Леса. Пиво и паслены.
Он отрывает восковую пломбу.
Все мое тело болит, в горле першит от дыма, но я пытаюсь встать. Фрици прикована к столбу, и пламя разгорается все сильнее. Тело Фрици беспомощно висит в оковах, от отчаяния у нее не осталось сил.
Дитер выдергивает пробку из бутылки и бросает в огонь. Я в панике озираюсь по сторонам, надеясь, что кто-нибудь поможет. Огонь окружен невидимой стеной по периметру. И я оказываюсь внутри ее вместе с Дитером. Но снаружи лесной народ сражается с хэксэн-егерями, чьи глаза зачарованно-голубые. Некоторые горожане, избавившись от чар, убегают, плачут или жмутся к стенам, не веря в реальность происходящего, в битву, которая разворачивается на центральной площади. Фрици не смогла освободить всех, только тех, что окружали меня. Остальные продолжают сражаться. Но никто не подходит близко к огню. Никто даже не смотрит на него. На нас.
Дитер сузил свой магический фокус до этой точки, до места убийства Фрици, и добился того, чтобы никто не смог пробиться, воздвигнув заколдованный барьер, потому что я подобрался так близко, а она стала слишком могущественной. Дитер хотел продемонстрировать жестокость даже толпе марионеток и врагов. То, что он скрыл костер Фрици, говорит о том, что он нервничает.
Мой взгляд возвращается к нему. Дитер нюхает бутылку, раздувая ноздри.
– Я знаю это зелье, – говорит он низким теплым голосом. – О сестра! – Он шагает вперед, игнорируя меня. Дитер подходит к самому краю костра, такого жаркого, что он, должно быть, тоже чувствует пламя, но не обращает на это внимания, протягивая бутылку Фрици, когда она начинает терять сознание, когда ее юбка загорается. – Сестра! – кричит он. – Моя дорогая Фрицихен! Ты что, думала… действительно думала, что сможешь связать себя чарами с кем-то, кроме меня?
Мне тошно от его насмешливого восторга. Я мало что знаю о магии и зельях, но знаю, что именно это является одним из самых священных и могущественных. И он хочет использовать его, чтобы лишить сестру магии. И жизни.
Дитер резко поворачивается ко мне и разражается лающим смехом.
– Ты думал, что сможешь победить меня, глотнув это?
– Мы можем победить тебя вместе, – рычу я.
Его глаза расширяются в притворном удивлении.
– О, ты и впрямь в это веришь. Отто, друг мой. Если бы ты связал себя с Фрици, ты бы не сделал ее сильнее. В тебе течет слабая кровь. Ты навредишь такой, как она. Ты можешь лишь низвести ее до своего уровня.
Я вздрагиваю, будто он ударил меня, эти слова – самый сильный удар, который он когда-либо наносил мне. В глубине души я знаю, что он прав. Сила Фрици, ее доброта – это стоит намного выше всего, к чему я могу надеяться прикоснуться. Она солнце, а я даже не луна, достойная отражать ее свет.
Дитер подносит зелье к губам, но не пьет.
– Какая ирония. Я не мог заставить ее выпить зелье, которое приготовил сам. А ты дал мне зелье, которое приготовила она. – Он усмехается. – Она моя, и все потому, что ты хотел, чтобы она стала твоей.
– Ты не можешь украсть ее магию, – рычу я.
– Успокойся, пес, – небрежно приказывает Дитер. Он взмахивает рукой, и я чувствую, как твердеют мои суставы, как напрягаются мышцы. Я сопротивляюсь его силе, но едва могу пошевелиться.
Он взмахивает бутылкой в сторону Фрици, произнося тост.
– Prost[51], – говорит он. Пламя вокруг нее замирает – он откладывает ее убийство на достаточное время, чтобы успеть украсть ее силу. Огонь не исчезает, тепло исходит от застывших искр, но он больше не ревет и не распространяется.
Дитер подносит зелье к губам.
– Твоя магия станет моей, Фрицихен. Ты можешь порвать с Источником, но никогда не разорвешь связь со мной.
Дитер пьет зелье, его горло вздрагивает, когда он глотает жидкость.
Я напрягаюсь, борясь с магическим параличом, которым Дитер сковал меня.
А потом, с рывком, от которого сводит желудок, я вырываюсь. Шатаясь, встаю.
Дитер разворачивается, держа бутылку в руке.
– Я сказал, лежать, пес, – гаркает он, и кашель заглушает его слова. Он замахивается на меня рукой…
Ничего не происходит.
Его глаза расширяются. На нас обрушивается поток шума, и люди преодолевают невидимый барьер, который их удерживал. В то же время пламя вокруг костра разгорается сильнее.
– Спасите Фрици! – слышу я крик Корнелии. Многие лесные жители бросаются вперед. Дитер чертыхается, выворачивает руку и с усилием сгибает пальцы…
Ничего не происходит.
– Что ты сделала? – орет Дитер, в то время как Фрици запрокидывает голову, безуспешно пытаясь спастись от пламени.
– Ты имеешь в виду, что я сделал? – рычу я.
Дитер резко поворачивает голову ко мне. Его глаза безумны, а кожа бледнеет. Бутылка выпадает из его пальцев, разбиваясь о выложенную камнями дорогу, остатки жидкости расплескиваются. Дитер сгибается от боли.
– Фрици не готовила это зелье, – продолжаю я. – Его готовил я. – А без заклятия Фрици, наложенного на варево, это обыкновенный яд. Он не убьет Дитера – но убьет его магию.
Что, разумеется, и было моим планом с самого начала.
45. Фрици
Пространство между мной и Дитером превращается в вакуум, отдающийся эхом пустоты, которую я ощущаю так же сильно, как его разрыв в барьере Источника.
Что-то… исчезло. Словно вспыхнул свет, показавший, что монстры и затаившиеся во тьме твари стали лишь пустой комнатой.
Отто разорвал связь моего брата с магией. Всей магией.
Дитер тоже это понимает, и, когда лесные жители устремляются к нему, он поворачивается к Отто, лежащему на земле у его ног. Выражение лица у Дитера леденящее, безудержно жестокое, и то, как он направляет гнев на Отто, пробуждает мои чувства, мои силы.
Ветви кедра обвиваются вокруг моих кандалов, теперь свободных от чар Дитера, в то время как стражники лесного народа карабкаются сквозь пламя, пытаясь погасить его заклинаниями. Бригитта стоит на расстоянии вытянутой руки от меня и что-то кричит, но я вскрикиваю и наклоняюсь вперед, а кедровое дерево разбивает железные оковы как щепки.
Мои руки оказываются свободны. Я действую. Виноградные лозы вырываются из-под земли, разбивают булыжник дороги, выползают на городскую площадь из леса. Они появляются по моей команде, и вскоре Дитер оказывается опутан десятками толстых зеленых лиан, похожих на змей, которые прижимают его руки к груди, опутывают ноги и удерживают его на месте, неподвижного и беспомощного.
Он корчится и бросает на меня испепеляющий взгляд.
– Фридерика!
Я чувствую, как Бригитта касается моей руки. Слышу щелчки и хруст дров под чьими-то ногами, которые легко гасят пламя теперь, когда магия Дитера не поддерживает его. Я слышу, как вопят горожане, когда магия отступает, и охотники вторят им, их оружие со звоном выпадает из рук, когда они освобождаются от власти моего брата.
Щепки разлетаются под моими босыми обожженными ступнями, а мое тело окутано хаосом боли, но я смотрю лишь на брата.
Виноградные лозы обвивают его все крепче. «Крепче».
Дитер продолжает яриться, его лицо начинает краснеть, губы дрожат, с них капает слюна.
Я могла бы убить его. Очень легко. Теперь в этом нет ничего страшного, не так ли? Не нужно беспокоиться, что я подпитываю дикую магию жестокими поступками, ведь она злая настолько, насколько злы намерения, стоящие за ней.
И сейчас я принимаю это зло, если оно позволит мне погасить свет в глазах брата.
– Фрици! Фрици… посмотри на меня!
Отто притягивает меня к себе, пытаясь заставить посмотреть на него, но мои руки все еще вытянуты, взгляд направлен на Дитера. Если я не убью его, если он не будет страдать…
– Он в твоей власти, – говорит Отто. – С ним покончено, Фрици. Остановись. Теперь ты можешь остановиться.
«Он повержен, – вторит Хольда. – Смотри, Фрици. Посмотри на охотников».
С усилием я отвожу взгляд от брата.
Вокруг Дитера, образуя полукруг из трясущегося оружия, направленного на него, стоят несколько его хэксэн-егерей. Многие, похоже, не могут решить, на кого им смотреть: на лесных жителей или на комманданта, но искра в глубине их глаз говорит, что они начинают обо всем догадываться, истина открывается им.
Йоханн первым выходит вперед. Он поднимает на меня взгляд, и я понимаю, какое зрелище я, должно быть, представляю: истекающая кровью, обожженная и стоящая на тлеющей куче хвороста, лесной народ окружает меня, а сломанные кандалы свисают с запястий.
Он кивает мне, в его глазах читается извинение, и поворачивается к Дитеру.
– Коммандант Кирх, – произносит он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно громче. – Вы арестованы. – Пауза. У него вздрагивает горло. – За использование колдовства.
Двое охотников выходят вперед, один достает кандалы, но Бригитта, находящаяся рядом со мной, издает сдавленный протестующий звук.
– Он наш пленник, – начинает она, но я хватаю ее за руку.
Другой рукой я тянусь к Отто. Восторг от победы быстро завладевает мной, и я чувствую, как мои ноги напрягаются, пытаясь удержать меня,