Но сейчас я сдаюсь ему.
Это обещание.
Это начало.
Эпилог. Дитер
Я позволяю им отвезти меня в Трир.
Как же они боятся меня, трусы. Но правильно делают. Я не просто контролировал их тела, я завладел их сознанием. Я шепотом повторял им их грехи и радостно наблюдал, как они шарахались от меня, как стыд разжигает их страх, так и должно было быть.
Когда открывают дверцу тюремной повозки, которую они сопровождали всю дорогу из Баден-Бадена в Трир, идет снег. Я моргаю от яркого света.
Ах, родина.
Мы проходим мимо обгоревших развалин, оставшихся после мятежей, последовавших за предательским поступком моего бывшего капитана. На улицах выставлено теперь больше охраны, окна заколочены. Приближается зима, и снег гасит пламя восстания. Скоро все это будет забыто. В другое время, возможно, подобное вызвало бы сопротивление.
Но теперь я вернулся.
Перед собором уже сложен костер. Собрались жители города. Без сомнения, слухи разнеслись задолго до моего появления – о комманданте хэксэн-егерей, которого везут, чтобы сжечь.
Я блаженно улыбаюсь им.
– Сюда. – Дерзкий молодой охотник дергает меня за цепь, и я, спотыкаясь, направляюсь к главному входу в собор. Этот Йоханн доставлял мне неприятности. Но и у него есть свои слабости.
Если бы только я овладел Отто раньше. Я бы знал о его предательстве. Я мог бы использовать его до того, как он разрушил мою милую тюрьму.
Но опять же, если бы Отто не осуществил свои глупые планы, он никогда бы не нашел мою сестренку.
Уголки моих губ растягиваются в улыбке, и я не пытаюсь ее скрыть. Мне нравится, как моя улыбка заставляет охотников, «стерегущих» меня, ежиться.
– Должно быть, я вызвал настоящий переполох, раз меня отправили прямо в кабинет архиепископа, – говорю я, когда мы входим в собор. – Какой же я непослушный.
Охотник Кок, шагающий слева от меня, с шипением выдыхает. Думаю, он верил, что моя кожа вспыхнет, как только я коснусь святой земли. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, и медленно облизываю губы, наслаждаясь вкусом его ужаса.
– Пошли, – говорит Йоханн, дергая меня за цепи.
– Я буду медленно тебя убивать, – говорю я, мои слова звучат непринужденно.
– Сначала я посмотрю, как ты сгоришь, – бормочет охотник.
Я ухмыляюсь, следуя за ним, как хороший мальчик. Видите, я умею. Я могу быть хорошим мальчиком, ходить в церковь, молиться, сжигать ведьм. Такой хороший мальчик.
Йоханн открывает дверь в кабинет архиепископа, и я вхожу, гремя цепями. Это раздражает, металл натирает запястья. Я протягиваю руки к Йоханну.
– Пожалуйста, сэр, – ласково говорю я.
Йоханн игнорирует меня, и охотник Кок следует за ним внутрь, намереваясь быть стражником, оберегающим архиепископа от моих гнусных злодеяний. Эти двое на время заслоняют от меня архиепископа. Я слышу, как старик начинает вставать.
– Это же… – произносит он своим старческим голосом. Это страх в моих ушах? Я сдерживаю смешок от рифмованной мысли. «Страх, в моих ушах, страх в моих ушах».
– Дитер Кирх, колдун. – Йоханн будто выплевывает слова.
Я осторожно нащупываю магию. То зелье на мгновение сломило меня. Я потерял нить, она выскользнула у меня из пальцев.
Как и в моих детских играх с Фрицихен, маленькие звенья, связывающие меня с магией, скрываются в темноте, но я все равно их вижу.
Охотники расступаются.
Я поднимаю голову.
Встречаюсь взглядом с архиепископом.
И улыбаюсь.
«Попался».
Архиепископ спокойно садится за стол.
– Вы можете идти, – говорит он стражникам.
Йоханн морщит лоб. Думает, думает, будто он умеет! Неужели на тренировках его ничему не научили? Ха, вот так ирония. Я хихикаю про себя. Какую хорошую подготовку они получили, их научили не думать.
– И снимите с него цепи, – добавляет архиепископ.
Ужас Йоханна нарастает, но я послушно протягиваю ему скованные запястья. Он вставляет ключ в замок, и железо слетает.
Йоханн закрывает за собой дверь.
Архиепископ садится за стол. Я сажусь напротив него.
– Ну что ж, – говорит он.
– Ну что ж, – эхом отзываюсь я. Снова из меня вырывается смешок. «Ну что ж», – эхо как в колодце.
Как странно, что когда-то я считал ту магию важной. Я думал, что она мне нужна. Эта чертова богиня обманула меня. Заставила считать, что дикая магия не так уж и сильна. Так легко.
Слезящиеся глаза архиепископа встречаются с моими.
– Я полагаю, что сожжение будет чрезмерной мерой, – говорит он, тяжело вздыхая. – Я прикажу разобрать костер. Лучше всего было бы тебе тихо удалиться от дел. Люди забудут. Весной, когда я продолжу работу Господа…
– Работу Господа? – переспрашиваю я. – Сэр, вы никогда в жизни не работали на Господа. Вы всегда работали на меня.
Архиепископ несколько раз моргает.
Я встаю и начинаю расхаживать по комнате. Мне нравится получить возможность размять ноги. В тесноте камеры было трудно думать, но, по крайней мере, ребята ехали быстро, стремясь поскорее от меня избавиться.
– Все дело в проклятом дереве, которое я не учел, – говорю я.
– Дерево, – непонимающе произносит он.
– О, я знаю, о чем вы думаете – о дереве, которое вырастила моя младшая сестра и которое позволило ей освободиться от моих уз. Не о том дереве. Я не о том дереве думаю, дурак ты. – Я делаю паузу, перевожу дыхание. Он ничего не может поделать с тем, что он глуп. – Нет, – отвечаю я, контролируя свой голос. – Я имею в виду Начальное Древо.
– Начальное Древо, – повторяет он.
– Да, именно. – Я шагаю в ритм: шаг, шаг, шаг, поворот, шаг, шаг, шаг, поворот. – Я был сосредоточен на Источнике, но когда разрушил барьер, то увидел гораздо больше, чем лесные жители хотели мне позволить. Кое-что еще, что Хольда скрыла от меня… – Я драматично вздыхаю, хотя на такого незатейливого человека это не произведет должного эффекта. – О, ну что ж, полагаю, я скоро узнаю правду об этом дереве.
– Вы узнаете, – соглашается архиепископ, кивая.
– Это дерево, которое я имел в виду, – говорю я, наклоняясь над его столом. От воодушевления слюна слетает с моих губ, но архиепископ такой джентльмен, что не вытирает ее, делая вид, что она не попадает ему на лицо. – Начальное Древо. Раньше я думал, что дикая магия – это просто неиспользованный источник, который нужно подпитывать злом, нужно обуздать, прежде чем его можно будет использовать. – Я снова хихикаю. – Какой же я был недальновидный. Дикая магия дикая, вот и все. Как и я. Мы созданы друг для друга, разве нет?
– Нет, – отвечает архиепископ, и в его глазах мелькает что-то, что мне не нравится. «Нет, нет, нет, нет, нет, нет, ты больше не ускользнешь от меня, ты не будешь прятаться от меня. Ты мой». Я бросаюсь через стол, хватаю его за руку и одергиваю вычурную мантию, которую он носит.
Вот оно.
Я провожу пальцем по белым линиям шрама на его руке. Декоративная, изогнутая буква «D». Заклеймить его было непросто. В том, чтобы подобраться достаточно близко и сделать это, заключалась сложность целой войны, но риск окупился сполна. Я могу проникнуть в разум любого слабого человека и управлять им, как марионеткой, но это требует концентрации. В лучшем случае это временная мера. Однако клеймо – это магическая сигила, которая позволяет мне по-настоящему владеть человеческим телом, магией ведьмы.
– Ты мой, – шепчу я. «Ты все еще мой». Я просто немного разволновался, когда Фрици чуть не убила меня, когда подумала, будто разрушила мою магию. Но нет. Она этого не сделала. Не так, как она считает…
– Я твой, – шепчет он.
И Трир тоже. Вся епархия. Вся империя.
«Моя».
Фрици думает, что все кончено. Слабая и израненная, она верит, что я умру на костре. Я знаю, что посоветовала бы мне наша дорогая мама – спрятаться.
Бог не умирает. Бог не прячется.
Я не сомневаюсь, что страх моих людей превращает легенды о том, что со мной случилось, в миф. Любой из них – как этот проклятый Йоханн, – кто подумывал выступить против меня, никогда не выступит против архиепископа. А если даже попытаются?
Я улыбаюсь.
Все будет хорошо.
Я похлопываю архиепископа по руке и натягиваю его мантию обратно на клеймо.
– Итак, для начала, – говорю я, – вы должны написать очень ясный указ о том, что я не только не колдун, но и остаюсь коммандантом, вашим верным союзником в борьбе со злым колдовством. А вообще… – моя ухмылка становится безумной, – давайте пропустим детали и предоставим мне власть принца. Эта епархия является княжеством, не так ли? Она заслуживает принца.
Архиепископ берет перо и разворачивает лист пергамента. Кончик пера царапает поверхность, чернила растекаются по странице.
– Хорошо, – говорю я, глядя на похвалу, которую он пишет в мой адрес, подтверждая, что я не поддался искушениям дьявола, а поддались мои слабые охотники, сбитые с пути злом. – Что говорится в вашей Библии? «Освяти их Твоей истиной: Твое слово есть истина». Для многих достаточно одного написанного слова, чтобы поверить.
Архиепископ продолжает писать.
Завладев им, я в каком-то смысле получил силу. Она дала мне доступ к городу, позволила мне стать лидером хэксэн-егерей. Но это вовсе не та сила, в которой я нуждался.
Мне нужна такая же сила, как у моей сестры. Магия. Сильная магия.
Фрици открылась дикой магии, а мое клеймо открыло ее мне. Интересно, почувствует ли она, когда я буду вытягивать из нее энергию? Скорее всего, нет. В конце концов, дикая магия намного сильнее, чем магия Источника, и она не заметит, как я немного возьму себе.
«Она моя», – думаю я и мысленно возвращаюсь в прошлое, вспоминая, как горела ее кожа, как горела ее плоть, как вкусно пахло жареное мясо. У меня слюнки текут от этой мысли.
Она моя, как и ее магия, а она даже не осознает этого.
– Я же говорил тебе, Фрици, – бормочу я, – некоторые шрамы никогда не заживают.