– В сторону! – скомандовал я, взводя курки.
– Что? – Он поднял руки над головой, но остался на месте.
И тогда я с большим удовольствием сгреб его за шиворот и откинул от стола. Кресло упало, Ананас оказался на полу и пополз ко мне, зачем-то закрываясь руками. Он причитал:
– Не убивай! Забирай контроль над системой! Я просто уйду! Тебя Пастух за этим послал? Чтобы ты убрал Семена Цаплю?
Я поднял ружье к плечу, прицелился в стекло и плавно нажал на спусковой крючок. Щелк, щелк! Какая была эффектная сцена. Если бы в стволах остались патроны. Если бы я не достал их, перелезая за ограду. Выругавшись, я перевернул ружье стволом к себе и несильно ткнул прикладом в «монитор». Он с готовностью превратился во взрыв стеклянных брызг, вода полилась на клавиатуру, из которой полетели искры. Свет в комнате мигнул, но система выдержала замыкание. Я поддел клавиатуру прикладом и сбросил ее на пол. Стал на нее ногой – она выдержала это и даже удар ботинком. Надежные устройства создавали на заре виртуальной эры.
Взявшись за ствол ружья двумя руками, будто оно было большим пестиком в ступе, я ударил так, что дробь буковок разлетелась по всей комнате. Еще удар – и клавиатура переломилась пополам.
С удовольствием осмотрел учиненный разгром. Нащупал в кармане пальто патроны, вставил в стволы и двинулся в комнату с генератором. Ананасоголовый, который все это время просидел, закрывая голову руками, ожил и пополз за мной:
– Не надо! Там стрелять не надо! Беда будет, отвечаю! – визжал он.
Но я был уже рядом с вибрирующим металлическим зубром. Прицелился в крышку и выстрелил. Шандарахнуло так, будто кто-то взорвал мне голову. Бетонный каменный мешок усилил грохот, я ненадолго оглох – в ушах загудело, а в нос ударил едкий пороховой дымок. Картечь прошла через металл, выломала камень вместе с крышкой генератора, отрикошетила от стен и мелькнула совсем рядом с моими ребрами. Ананас стоял рядом и кричал что-то мне в лицо, но его не было слышно.
После этого стало темно и тошно, ноги подкосились, и я подумал, что вторая картечина все-таки, кажется, ужалила меня, потому что на потолке и на стенах бункера проступали сказочно красивые звезды. И Семен Цапля был рядом, он что-то повторял, размахивая худыми руками-граблями, в которых было как будто больше локтей, чем у обычного, «не творческого» человека. Но слух начал возвращаться, я смог встать и понял, что не ранен, что мы уже наверху. А Цапля кричал вот что:
– Генератор питал вход! Нельзя было стрелять! Замок электронный же! Мы тут могли навсегда остаться! Под землей, в бункере!
Я потряс головой – уши болели. Из ружья струился дымок.
– Соображать же надо! Хочешь наказать – с умом наказывай! – укорял меня Оракул. – Успокойся! Подумай, а потом делай! Как завещали клингоны: месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным.
После взрыва он настолько возбудился, что даже перестал меня бояться. Пришлось снова переломить ружье и, чтобы долго не возиться с рюкзаком, вставить в ствол тот патрон, который я достал из ружья покончившего с собой деда. Цапля примолк, глядя на меня с осуждением.
– И что мне теперь делать? Куда идти? – Он спрашивал так, как будто я, бессердечный владелец радиостанции, только что уволил его, самого рейтингового диджея.
– Иди прочь, – приказал я кратко. – Думаю, сюда уже подтягиваются поклонники твоего творчества.
– Но я же тут ни черта не знаю, в этом мире, – обиженно мямлил он. – Чем мне заниматься?
– Вали, друг, на Элеваторы. Помнишь, как их найти? Помашешь там лопатой за еду.
Поскольку он был настроен на продолжение дискуссии, я поднял ружье и дидактически направил его в сторону дисквалифицированного пророка. Тот заурчал что-то, как проголодавшийся желудок (кажется, как раз про военные запасы, которые можно было бы поднять из бункера, ведь в деревнях вокруг люди уже кору с деревьев жрать начали), но продолжал пятиться задом от меня.
– Так это… Я типа не понял, – крикнул он, уже отойдя дальше дистанции прицельного выстрела. – Что там с козлоногими? Их точно нет? Их же я придумал? Из Геродота?
– Еще как есть, – не соврал я. – Видел собственными глазами. И следы, и силуэты. Такие человека наполовину кордом разрубают. Счастливой дороги!
Он исчез в темноте. Я остался один у погасшего изумрудного глаза, который был создан для того, чтобы упорядочить мир, но вместо этого его себе подчинил.
Клингоны, конечно, были правы, и месть, как и любое человеческое злодейство, требует холодной головы. Но только мерзавцы мстят с холодной головой. Только подонки старательно вынашивают планы в ответ на пережитое зло. Сволочь дождется, пока руки перестанут дрожать от ярости. Приличный человек кинется с кулаками сразу, не просчитывая, выдавая себя и свои намерения. Достойные люди реагируют на зло неумело, непрофессионально, небрежно. Потому они и достойные. Дай хорошему человеку остыть, все взвесить, и он просто ничего не сделает, простив обидчика.
Раздел третий
Перед тем как перелезть через ограду, я захватил манекен, лежавший рядом с фальшивой воронкой, и подтянул его к сетке. Сорвал табличку с предупреждением о минах и бросил рядом. Пусть все, кому интересно, видят, как от них, диких, берегся всевидящий и всезнающий Оракул.
Начал продираться сквозь колючую чащу. Сейчас, зная, что лес погнула не черная магия, а электромагнитное излучение, никакой зловещей ауры я уже не ощущал. Лес как лес. Сухой, можно быстро насобирать сухого бурелома на костер. Протиснувшись на небольшую полянку, надрал сосновых веток и положил на розжиг для костра. Высек искорку, раздул огонек. Достал недоеденную Гердой жестянку кошачьего корма, поставил ее в костер подогреться. Не то чтобы в теплом виде корм был менее противным. Просто я так меньше ощущал себя котом: они же еду не подогревают. Колупнул ножом и споро прикончил банку. Как же быстро я окотел.
Достал карту и щелкнул Оракуловым фонариком. О как же сейчас его святейшество жалеет о своем подарке! Как же он трясется, наверное, бредя по темным полям с неработающим налобником! Отыскав на карте башню Оракула, я понял, что прошел уже большой отрезок пути от Вольной муниципалии. Еще каких-нибудь десять сантиметров вниз, и карта Беларуси кончится, придется идти только по дорожным знакам и указаниям встречных. Но до Города Света было еще два, а может, и три сна. С учетом того, что маршрут впереди не был украшен россыпью населенных пунктов, обещающих возможность заработать на пропитание, снова екнула мысль о возвращении домой. Но я вспомнил про новости, прочитанные с водного монитора, и желание растаяло. Скоро во всех минских государствах будут править комиссары-рабовладельцы с Кальварии. Тоска по сильной руке уже подчинила им значительную часть земель в границах старой кольцевой. Я всмотрелся в две горизонтальные полосочки, часто зачеркнутые вертикальными штрихами: частокол начинался почти сразу за Оракулом и тянулся аж до самого Города Света. Но было совершенно непонятно, что он означает. Как я ни ломал голову, разгадать не сумел.
Засы́пав остатки костра, я направился к тропинке, но, вероятно, при этом слишком шумел, хотя мне и казалось, что я скольжу между деревьями, как беззвучная тень. Только успел высунуться из чащи, как мне в хребет уткнулось что-то твердое и стальной голос скомандовал:
– Стой! Раз, два!
Я замер, автоматически поднимая руки. Обернулся и не увидел за собой ничего. Даже белков глаз, которые обычно человеку спрятать сложно.
– На колени! – скомандовал тот же голос, снимая с моего плеча оружие.
Я подчинился, выкручивая шею и пытаясь рассмотреть, что это за невидимое создание меня задержало. Проворные пальцы тем временем забрали у меня и рюкзак. Чудак человек! Думает, что меня можно ограбить! Что у меня могут быть ценные вещи! Захватчик щелкнул фонариком и снял с лица какое-то устройство. Кажется, это был военный тепловизор. Ночное ви́дение. Такая цацка сдавалась в аренду на рынке в Грушевке за цинк и, похоже, жрала его быстрее, чем Герда – кошачий корм. Пять минут стоили два полных заряда. Но штука полезная, я не пожалел четыре цинка, чтобы десять минут побродить вокруг и поглазеть на то, как выглядят фигурки людей в разных спектрах. Человек, который меня остановил, был, должно быть, очень богат.
Он быстро обшарил мои карманы, нашел нож, достал его, расстегнул рюкзак и стал очень профессионально его потрошить. Он не был похож на бестолковых прислужников Царя Горы. Фонарик, прикрепленный под стволом короткоствольного автомата с глушителем, высвечивал каждый шов в моем рюкзачке. Заметив бутылку, в которой плескались остатки фирменного виски, он не стал ее конфисковывать. Значит, целью был не грабеж.
– Так. Встал. Иди прямо, – дал команду стальной голос.
Поднимаясь, я успел разглядеть фигуру, одетую в черное. Двигалась она абсолютно беззвучно, и, пока я шел к асфальту – а именно туда меня направил захватчик, – у меня было ощущение, будто за спиной у меня никого нет и я просто придумал чудака с тепловизором.
– Стой! Раз, два! – напомнил о себе голос сзади, как только мы дошли до дороги. – Руки за спину, сел на корточки!
Я осторожно опустился на асфальт. Сидеть в такой позе с руками за спиной было очень неудобно. Тело заваливалось назад, я наклонился вперед и немного приподнялся на цыпочки. Но уже через дюжину вдохов пальцы ног заболели, пришлось отклониться и опереться грудью на колени. Через три минуты такого мучительного балансирования все, что было ниже коленей, настолько безнадежно затекло, что если бы я решил сейчас встать и побежать, то не смог бы сделать и пары шагов.
Похоже, мой опытный захватчик на это и рассчитывал, не зря же не почесался даже меня связать. Скорее всего, он действовал по инструкции, придуманной для таких ситуаций задолго до того, как тепловизоры стали устройством, полезным круглые сутки напролет.
Скоро со стороны дороги, ведущей от Элеваторов и Заправки, донесся конский топот. Кони шли неторопливо, и было их немало. Там суетилось множество огоньков, издалека все это напоминало дискотеку. Немая фигура, стоявшая рядом со мной, три раза включила и выключила фонарик, предупреждая тех, кто приближался. Ему ответили одной вспышкой.