– Понимаете ли вы, какие результаты нашего разговора вам нужны, чтобы вы были уверены, что провели время с пользой? – надрывался ведущий. Нечто в синтаксисе его речи было глобально вывихнуто, но я никак не мог понять, что именно.
– Готовы ли вы оценить свою собственную заинтересованность в вариантах оптимизации своего бизнеса по десятибалльной шкале и выставить оценку не ниже чем восемь, а в противном случае сократить количество вариантов до оптимальных показателей? – Зал уже поддакивал не задумываясь. В чем, наверное, и заключался смысл разогрева.
– Это – карнавальный зал, и к ночи его уберут для бала, – шептала мне на ухо Дама. – Раньше эта комната была еще меньше, ее расширили за счет других помещений. Видишь деревянный люк, на нем сейчас стоит этот дядька? Там была уборная, это часть дома нависает над пропастью. Под ней – тридцать метров пустоты. И сток у подошвы террикона.
– Тогда позвольте пригласить нашего следующего спикера! – экстатично выкатил глаза к потолку шоумен. – Легендарный бизнес-ангел, фейнэнс экзекьютив, тренер по гоалз энд опотьюнитиз и почетный коуч нашей конференции! Вова Челси!
Зал зашелся аплодисментами, а мы поспешили прочь. Охранник на выходе снова начал мять мой сюртук, и я даже пожалел, что не стырил что-нибудь ценное на память – было бы не так обидно.
– У меня в карманах ветер гуляет, – прокомментировал я увиденное. – И мне больно слышать про чужие бизнес-стратегии. Ты не знаешь, есть ли при дворце Воловичей биржа труда для безнадежных литературоведов? Мне бы не мешало, прежде чем покинуть город, заработать немного цинка.
– Тебе не о чем беспокоиться, – уклончиво ответила она, грохоча деревянными башмаками по ступеням. – Попробуй просто быть счастливым. Не думай про будущее! До закрытого открытия мы должны исполнять все твои желания.
Девушка расстегнула пальто и то ли забыла, то ли перестала обращать внимание на запачканное платье. Такой она мне нравилась больше.
– Может, найдем укромный уголок для репетиции нашего танца? – остановил я ее. – Потому что танцую я, как коуч, раненный аудиторской проверкой.
– Давай! – обернулась она, и глаза ее вспыхнули.
Мы выбрались на «Ла Рамблу». Улица оглушала весельем, фонтанировала светом, танцевала на канате и шелестела мелодичными звуками хангов. На этот раз я ощутил острое отчуждение от «нормального» города, в котором все было почти «как раньше». Мы сбежали с конференции бизнес-ангелов, и откуда-то появилась уверенность, что ретироваться пришлось бы и из местного театра, и даже с трибьют-концерта Depeche Mode.
Так много счастливых людей! Как будто все не знающие горя двуногие континента перебрались под электрические фонари. Понимая, что мир, который они покинули, остался черным, голодным, пустым. И в феерии роскоши и движа ощущался привкус декаданса. Если бы Оракул не послужил толчком к возникновению карикатурной местной аристократии, она, вместе с карнавалом, должна была и сама нарасти как реакция на излишества. Пир среди чумы – это всегда для элиты. Что там говорил Рейтан о нашем прежнем мире?..
Я не поделился с Дамой своими чувствами, но она что-то поняла и без моих слов. А может, то была обычная реакция местной жительницы на туристический зверинец:
– Как-то мне тошно от всего этого. Надо где-нибудь спрятаться.
Я ожидал, что аристократка предложит посетить имение ее родителей – это целиком укладывалось в логику нобилей. Но она осторожно заглянула мне в глаза и спросила:
– Может, пойдем к тебе в отель?
В этом взгляде не было никакого обещания. Только робость. И эта робость отличала неожиданное предложение Дамы от первого ее визита в мое жилище. Показывая мне номер, она вела себя так, будто я был подаренным ей пони.
Конечно же, я согласился. Без надежд на что-либо. А в расчете на робость. Какие бы струны ни задевали в моем сердце ямочки на ее щеках и прикушенная губа, сходство – недостаточное основание для чувств.
В увертюре к «Волшебной флейте» Моцарта есть фрагмент, где одна и та же мелодия сначала звучит в мажорном, полном оптимизма ключе, а потом, когда ее развитие проходит кульминацию, наполняется печалью. Как ностальгия по оставшемуся в прошлом веселью. Наш обратный путь к отелю по озорной моцартианской улице был минорным. Я решил уйти из города, как только меня отпустят с церемонии: пищу добуду в ближайшем заброшенном городе, цинк заработаю там, где меньше счастливых жителей.
Едва мы миновали возвышение террикона и толпа стала разводить нас в разные стороны, девушка схватила меня под локоть и прижалась к моему плохо пошитому сюртуку. Мы шли молча, и, кажется, впервые наши мысли совпадали. «Мисс Пшенка» звучало ей в спину все громче. Похоже, она осознанно портила себе репутацию. Что же она будет говорить своему зубастому принцу на свадьбе?
Ливрейный мавр приоткрыл двери и низко склонился перед моей спутницей. «Ваш столик вас ждет!» – подбежал к нам Дин Рид; его лицо вытянулось, когда «Мисс Пшенка», не произнеся ни слова, обошла его и прошла со мной под руку наверх. Ампирные лампы в виде шаров, красные ковры с изображениями короны с тремя зубцами, приглушенный легкий джаз из динамиков. В коридорах «Метрополя» даже пахло так, как когда-то в «Хилтоне» или «Ренессансе».
Один мудрый человек в прошлой жизни однажды сказал мне: хочешь узнать настроение женщины, которая согласилась зайти к тебе после свидания, – посмотри на ее лицо, когда открываешь дверь. Возможно, Дама Карнавала знала эту байку: пока я поворачивал ключ в замке, она повернулась ко мне спиной.
Она вошла первой, молча дождалась, когда я закрою дверь, и молча сняла с меня сюртук и жилет. Движения ее были резкими, как у матери, которая переодевает перепачкавшегося ребенка. По ее плечам пробежала волна – она сбросила свое медовое пальто на пол и пошла в ванную, не закрывая за собой дверь. Оттуда ударил звук воды, и, чтобы я не подумал ничего такого, донеслось шморганье туалетной бумаги по ткани.
Я бродил по комнате, рассматривая содержимое прикроватных тумбочек. Хотите узнать, что думает отель про своих гостей, – загляните туда. В гостевом доме для аферистов с плохой кредитной историей – ничего, в иконическом резорте для фоток в Instagram – Гидеоновская Библия, гид по городу, походный швейный набор и покрытая воском бархотка для обуви. В отеле для свиданий, как сами можете представить, – презервативы и интимный гель.
В люксовом отеле Города Света швейного набора, конечно, не предусматривалось: тут останавливались джентльмены в безупречных костюмах. Вместо гида по городу в большом ящике лежал набор классических карнавальных масок: Баута, Коломбина, Маретта, Гатто, Вольто и Dama di Venezia. Вместо Гидеоновской Библии – большой атлас звездного неба, в который я с интересом погрузился, пока грохот дерева о пол не сообщил, что стирка закончена.
Дама развесила мою влажную одежду по старинным латунным батареям – костюм высохнет быстро. Сама же просто расстегнула воротник. Шея ее оголилась, и я избегал на нее смотреть. Девушка присела рядом со мной на кровать и заглянула в книгу. Атлас был открыт на странице с рассказом о Небесном Покемоне – в той части, где властитель «снежных хранилищ и сокровищниц града», Господь из бури, спрашивал у Иова, способен ли он «разрешить узы» созвездия Орион.
– Ты знаешь, что ночь – очень редкое явление в космосе? – спросила она.
Я закрыл книгу и усмехнулся.
– Как по мне, так это «редкое явление» слегка затянулось.
– Ситуация, когда с планеты видно черное небо и россыпь звезд, в большинстве звездных систем невозможна или возможна лишь сезонно.
Я хотел спросить, откуда она это узнала, не из пересказа ли «Звездных войн» в местном кинотеатре, но прикусил язык. Настроение было слишком хрупким, чтобы уничтожать его иронией.
– Наша ночь возникла только из-за того, что Солнце отдалено от центра Галактики плотным облаком пыли, которое не пропускает свет. Иначе бы оно сияло постоянно. У меня был хороший репетитор по астрономии.
– Тут учили астрономии и после того, как газеты начали писать про невров и андрофагов? – удивился я.
– Репетитор у меня был еще до того, как наступила Тьма, – мягко ответила девушка. – Но астрономия у нас никогда не выходила из обращения.
Повисла пауза, и, чтобы ее заполнить, я достал из ящика стола маски, собираясь рассмешить ее ерничаньем над мессиджами, которые отель посылает гостям.
– Тогда, ребенком, я думала: какие мы, люди, счастливые. У нас есть ночь. Романтичная тьма. Время для свиданий. Время для любви.
– Но оказалось, что ночь – совсем не оптимальное время для свиданий, – продолжил я, думая о своем. – По крайней мере, для близких людей. Ночью глаза замечают гораздо меньше. Ночью не видишь любимого, а выдумываешь его. Игра в прятки. Хлеб для фантазий. День – время для любви. Днем и только днем человек по-настоящему гол. Днем он выглядит таким, каким его создали. Со всеми недостатками. Со всеми веснушками и пятнами на коже.
Пауза, установившаяся после этого диалога, стала еще глубже – из такой не выберешься с помощью шуток о масках. Она взяла меня за руку и вывела на середину номера. Подошла к своему пальто и вернулась с маленькой портативной колонкой. Нажала кнопку – в комнате негромко запульсировала торжественная мелодия. Похожая на немного переделанное вступление к советскому Шерлоку Холмсу.
– Вот так звучит интродукция, под которую нам предстоит двигаться. – Дама Карнавала взяла меня за руки и сделала несколько движений.
Я повторял ее шаги, и выглядело это наше переступание очень неуклюже и скованно. Как портрет принцессы Леи под приглашением на лекцию о благородстве космической аристократии. Я положил руки ей на талию, и это еще больше нас смутило. Так, наверное, танцевали бы два башенных крана, если бы им довелось сцепиться. То, что она была выше меня на полголовы, а также стук деревянных башмаков, сопровождавший каждое наше движение, добавляло неловкости. И тут мелодия закончилась, и я вздохнул с облегчением. Через секундную паузу автоматически включился следующий трек – номер наполнился простыми гитарными аккордами. Такая нехитрая мелодия. Которую я узнал сразу. Это было как удар под дых. Потом вступил голос. Он будто не пел, а говорил. Обращаясь к кому-то очень близкому: