И так ли уж плоха была та жизнь, что у нее была? Она наслаждалась роскошью, которой не было ни у кого из обитателей гурукулы. Какая разница, что она не помнит своих родителей и что у нее не осталось живых родственников? У нее есть цель и есть долг. Разве есть что-то более важное?
Семя неуверенности, посеянное Ачарьей, пустило отвратительные корни сомнения в ее душе. Все так, цель и долг, но разве Дакш не был прав, сказав, что она уже не раз выплатила свой долг крови? Почему Хемлата не отпустила ее? Как Катьяни ни старалась, она не могла выкинуть из головы бушевавшие у нее внутри вопросы. Впервые в своей жизни она страстно желала освободиться от магических уз.
Услышав, как кто-то зовет ее по имени, Катьяни очнулась от транса. Она открыла глаза и, пробираясь сквозь туман голода и усталости, попыталась сосредоточиться. Варун, раздраженный, стоял у кромки воды. Судя по всему, был рассвет.
– Наконец-то! – сказал он. – Я пытаюсь до тебя докричаться уже несколько минут.
– Испытание окончено? – спросила она заплетающимся языком. Пусть она и потеряла счет времени, ей все равно казалось, что трех дней еще не прошло.
– Для тебя – да, – сказал он. – Ачарья хочет, чтобы вы с принцами вернулись в гурукулу. Вас вызывают в Аджайгарх.
Катьяни окончательно проснулась. Ее охватил ужас.
– Во дворце все в порядке?
Варун пожал плечами:
– Я не знаю. Но тебе пришло письмо, так что ты скоро сама все узнаешь.
Она попыталась пошевелиться, но упала навзничь.
– Я надеюсь, ты не думаешь, что я тебя потащу, – заметил он.
– Я бы скорее предпочла, чтобы меня тащила ветала, – пробормотала она, с трудом поднимаясь. Она перешла ручей вброд и вышла к тому берегу, где ждал Варун.
Он протянул ей тыквенную флягу:
– Манговое ласси, чтобы ты пришла в себя.
Она с благодарностью приняла флягу и начала пить. Прохладная сладость ее оживила.
– Принцы?.. – спросила она, вытирая лицо тыльной стороной ладони.
– За ними послали двух других учеников, – сказал он.
Мгновение она колебалась:
– А Айрия Дакш?
Казалось, Варун был удивлен таким вопросом.
– В гурукуле, конечно. А что?
Ее щеки вспыхнули.
– Ничего.
Она просто хотела знать, что с ним все в порядке.
Варун направился через лес на юг, и она последовала за ним, стараясь не отставать. Почему их вызвали обратно во дворец до того, как завершилось обучение? Должно быть, случилось что-то серьезное; королева никогда бы не прервала их тренировки ради чего-то несущественного. У нее в голове вертелись различные сценарии случившегося, каждый хуже предыдущего. Желудок скрутило узлом.
Варун оказался бесполезен – он не смог ответить ни на один из ее вопросов. К тому времени, как пару часов спустя они подошли к воротам гурукула, она довела себя до такого состояния тревоги, что любая новость должна была принести облегчение.
Айан и Бхайрав с напряженными лицами стояли под деревом пипал. Больше никого не было видно; другие ученики-первогодки, должно быть, все еще были в лесу. Она осмотрела двор, но Дакша там не было. Он, должно быть, со своим отцом, и это не могло ее не радовать. Она не хотела снова выставлять себя перед ним дурой. Она направилась прямиком к принцам, а Варун пошел в главное здание, чтобы отчитаться перед Ачарьей.
– Наконец-то! – сказал Бхайрав. – Мы ждем тебя уже час.
– Вот.
Айан сунул ей в руки пергамент.
– Оно закодировано так, чтобы могли понять только вы с мамой. К нему прилагалось сопроводительное письмо для Ачарьи, в котором говорилось лишь то, что нам нужно немедленно вернуться.
Катьяни схватила пергамент и развернула его трясущимися руками. Когда она расшифровала послание, то ее наполнила смесь облегчения, беспокойства и замешательства. Его содержимое она прочитала принцам вслух.
– Ситуация ухудшилась. Силы Парамаров напали на один из наших пограничных постов и похитили оружие и лошадей. Армия королевства в боевой готовности. Напряженность на границе высока, война неизбежна. Пожалуйста, немедленно возвращайтесь. Не волнуйтесь, есть и хорошие новости. Была еще одна попытка убийства, но на этот раз преступники были схвачены.
– Что? – прервал ее ошеломленный Бхайрав. – Как это возможно?
– Я оставила своих шпионов работать на Таноя, – сказала Катьяни. – Должно быть, они вместе распутали это дело.
Ей не терпелось побеседовать с ними и узнать как можно больше подробностей от своего начальника. Он преуспел там, где она потерпела неудачу. Она должна бы радоваться этому, и так и было, но все же Катьяни не могла унять свою озадаченность. Как ему это удалось?
– Что еще она пишет? – настаивал Айан.
Катьяни просмотрела остальную часть письма.
– Не так уж много. В основном только то, что нам следует быть осторожным на обратном пути.
Она не зачитала ему последнюю фразу, которая предназначалась лишь для нее: Катья, мне жаль, что Ачарья расстроил тебя своими вопросами о твоей семье. Когда ты вернешься, мы обо всем поговорим. Это был не тот ответ, которого она ждала, но уже хоть что-то. По крайней мере, она обещает внести какую-то ясность. Скорее всего, Хемлата просто не хотела излагать такие личные вещи в письменном виде, а предпочла обсудить их с ней с глазу на глаз. Несмотря на нависшие над королевством грозовые тучи, на сердце у Катьяни стало легче.
Айан выдохнул:
– Мы отправляемся завтра на рассвете.
– Давайте надеяться, что мы пережили обучение у Ачарьи не затем, чтобы нас лишило жизни что-то настолько посредственное, как война, – сказал Бхайрав.
– По крайней мере, это что-то хорошо нам знакомое, – сказал Айан. – Людей намного легче убить, чем чудовищ.
Тут она вынуждена была с ним согласиться. Людей, к сожалению, убить было совсем просто.
Ранним утром следующего дня они попрощались с Ачарьей и его старшими учениками. Дакш молча стоял рядом со своим братом, опустив глаза. Он не взглянул на нее и ничего не сказал. Отчасти Катьяни была этим уязвлена; неужели момент их близости ничего для него не значил? Неужели его не волновало, что она уезжает и что он может никогда больше ее не увидеть? Что ее королевство было на грани войны и они с принцами направлялись в опасное путешествие?
Но, с другой стороны, она испытала облегчение от того, что он даже на нее не взглянул. Потому что, если бы их глаза встретились, он разглядел бы под ее напускным спокойствием безумную смесь эмоций. И это было бы просто ужасно. Должно быть, его глубоко смущают воспоминания о поцелуе, о ее кошмарных словах и, конечно, о том, как он потерял контроль… Наверняка он вообще жалеет, что они встретились.
Что ж, она уходит из его жизни, и гурукула снова станет тем мирным, предсказуемым местом, которое он знал и любил.
Они поклонились Ачарье, и Айан спросил его, чего он хочет в качестве гурудакшины. Как их учитель, Ачарья мог претендовать на что угодно, даже на их королевство, и принцы Чанделы не могли отказаться. Это было нерушимое правило отношений гуру-шишья. Но ответ Ачарьи поразил Катьяни.
– Я подумаю об этом, – хрипло сказал он. – Я не ожидал, что вы уйдете так скоро.
– Но Ачарья… – начал Айан.
– Идите, – приказал он. – Я потребую свою оплату в будущем.
Это, мягко говоря, вызывало беспокойство. Они были в долгу у Ачарьи. И этот долг будет висеть у них над головами до тех пор, пока не будет выплачен, и они ничего не могли с этим поделать.
Когда они садились в ждущий за воротами экипаж, Катьяни совершила огромную ошибку. Она обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на гурукулу. Дакш стоял во дворе за спиной у своего отца, и его лицо было таким открытым и беззащитным, а глаза настолько печальными, что ее сердце пронзила острая боль. Она чуть не выпрыгнула из экипажа, готовая подбежать к нему, чтобы сказать, что ей жаль. Жаль, что она появилась в его жизни лишь для того, чтобы причинить ему боль.
Бхайрав втащил ее внутрь, а Айан прищелкнул языком лошадям, и карета покатилась по неровной тропинке прочь от гурукулы, прочь от Дакша.
Глава 8
Им потребовалось четыре дня, чтобы добраться до Аджайгарха, избегая главных дорог и выбирая менее известные маршруты через деревни и поля. Каждый раз, когда они останавливались возле деревни, Катьяни совершала быструю вылазку, чтобы купить еды и узнать у местных жителей свежие новости. Повсюду до нее доходили тревожные слухи о последних зверствах, совершенных силами Парамаров. Люди Шамшера захватывали деревни, убивали солдат Чанделы, угоняли домашний скот, похищали женщин и призывали мальчиков в свою собственную армию. Люди запасали зерно и прятались, готовясь к худшему.
Отчасти она была рада отвлечься, потому что ничто меньшее, чем угроза войны, не могло выбить Дакша из ее мыслей. Каждое мгновение, которое она не тратила на разговоры с людьми, планирование их маршрута или выявление рисков, было потрачено на мысли о нем, о прикосновении его губ, о тепле его взгляда и о печали, которой были наполнены его глаза, когда они уходили. Ночью было еще хуже. Пока принцы спали, она бодрствовала, и эти часы нечем было занять. Она сидела на кóзлах, и все ее чувства были сосредоточены на выявлении опасности, но в мыслях был лишь Дакш. Она заново переживала каждое проведенное рядом с ним мгновение.
Когда они въехали в город Аджайгарх, бабочка у нее на шее затрепетала, словно просыпаясь после долгого сна. Катьяни вздрогнула и дотронулась до нее рукой. Девушке казалось, словно на ее территорию вторглись, и ей захотелось сказать бабочке, чтобы то снова ложилась спать. После месяцев молчания пустующее пространство внутри нее снова было занято присутствием королевы. Хемлата расхаживала по дворцовым коридорам. Она была напряжена, но с ней все было в порядке.
– Король и королева в порядке, – сказала Катьяни принцам, и те облегченно улыбнулись.
Над ними возвышались знакомые стены крепости Аджайгарх. Троица бросила экипаж у подножия холма, зная, что позже его заберут и позаботятся о лошадях. Катьяни потерла свою татуировку, недоумевая, почему она не испытывает радости от возвращения. Возможно, дело в том, что после стольких месяцев тишины их с королевой связь показалась ей слишком странной, слишком