Чем дальше они заходили, тем слабее становилась связь, и в конце концов она перестала ее ощущать. Тишина стала долгожданным облегчением. Когда она уехала из дворца в гурукулу, ей долгое время не хватало связи с Хемлатой. Но с Бхайравом она была рада расстаться. Он все еще мог за ней проследить, но ей, по крайней мере, не приходилось больше чувствовать всю его боль и негодование. Собственного горя ей было более чем достаточно. Прямо сейчас она не могла справиться еще и с его чувствами.
– Куда мы направляемся? – спросила она. Если бы она знала, какой им предстоит маршрут, то, возможно, смогла бы спланировать побег.
– В Малву, – ответил Шамшер. – Но не в столицу, не в Дхар, пока нет. Даже с такой скоростью это путешествие займет пять дней, а мы не сможем долго поддерживать темп. Нам придется укрыться где-нибудь посередине. Недалеко от границы есть крепость, мы сможем достичь ее к завтрашней ночи. Там мы сможем держать оборону, пока к нам не подоспеют мои войска.
Ей придется сделать свой ход прежде, как они доберутся до Дхара. Прохладный ночной воздух рассеял остатки того вещества, с помощью которой ее лишили сознания, но голова до сих пор болела, конечности ныли. И все же серьезных травм у нее не было. Должно быть, Шамшер велел яту не причинять ей вреда, а королеву схватить живой. Что за человек мог заставить яту делать за него грязную работу?
Они скакали до рассвета, затем остановились на уединенной поляне и дали лошадям отдых. Катьяни подумала о своем мече, брошенном в том зале, и пожалела, что он был у нее не с собой. Они забрали даже ее обсидиановый нож. Может, у нее получится украсть меч? Насколько пристально Шамшер собирается за ней наблюдать? Ей нужно было дождаться момента, когда он ослабит бдительность. Она не собиралась продолжать путь вместе с ним.
Но Шамшер не ослаблял бдительности. Трое или четверо его солдат не спускали с нее глаз ни на секунду, хотя и делали это скрытно.
На следующий день, поздно вечером, они прибыли к подножию поросшего травой холма. На вершине находилась разрушенная крепость – судя по всему, заброшенная. Заходящее солнце бросало свои последние лучи на руины, окутывая их жутким красным сиянием.
– Это и есть твоя крепость? – спросила Катьяни, смотря на разрушенные зубчатые стены, пока они поднимались по заросшей тропинке.
– Это Раджгарх, – сказал Шамшер. – Крепость была разрушена во время предыдущей войны с Чанделой. Пришло время мне вернуть ее себе.
– Как ты планируешь защищать разрушенные стены и разбитые ворота с пятьюдесятью людьми? – спросила она.
Шамшер улыбнулся:
– Не надо меня недооценивавать, внучка. Все, что мне нужно сделать, это выиграть немного времени, пока мои основные войска не прибудут из столицы. Почтовые голуби уже отправлены. Они должны быть здесь через два дня.
Ее связь неприятно запульсировала. Она в неуверенности протянула руку, чтобы проверить, как там Бхайрав, и почти сразу же ее одернула. Он двигался, приближался, но все еще был далеко. Он найдет их, это был лишь вопрос времени. Такие мысли должны были успокоить Катьяни, но этого не произошло. Но она была слишком напряжена, слишком измучена, чтобы задумываться об этом.
Они миновали разрушенные стены крепости – лошади пробирались через валуны и обвалившуюся каменную кладку. Внутренний двор зарос сорняками. Корни деревьев проломили камни; лианы карабкались по стенам и прорастали окна, вторгаясь в невидимые глазу комнаты. Их листья шелестели на ветру. У Катьяни возникло ощущение, что из окон за ней наблюдают, и она отвела взгляд. В этом месте было полно призраков.
Шамшер спешился, и она последовала его примеру.
– Поставьте лошадей в стойло, – сказал он мужчинам. – Убедись, что яту держатся от них подальше.
Яту тоже были здесь? Она развернулась, осматривая разрушенное здание. Облако летучих мышей вылетело из одного из зияющих пустотой окон и пролетело над крепостью, направляясь к древесным зарослям. Послышались истерические смешки гиены, от которых волосы у Катьяни на затылке встали дыбом. Но она не увидела никаких признаков чудовищ.
Ветер изменил направление, и знакомый запах яту ударил ей в ноздри. Она подавилась и сделала шаг назад. Неудивительно, что Шамшер был уверен в том, что сможет сдерживать силы Чанделы.
Регент продолжал давать указания своим солдатам.
– Держитесь подальше от дворца и храмов. В конюшнях и складских помещениях вы будете в относительной безопасности. Спите группами по пять человек. И никаких костров.
Мужчины разошлись, уводя лошадей.
– В безопасности от чего? – спросила Катьяни.
– От претов, – ответил он. – Призраков, запертых в этом мире из-за своих кармических проступков. Некоторые из них – мои предки, а другие, вероятно, из армии Чанделы, которая атаковала эту крепость много лет назад.
– Ты мог бы упокоить своих предков, выполнив нужные ритуалы, – указала она.
– Почему я должен это делать? Они заслуживают своей участи. И они создают этому месту репутацию, которая отпугивает моих врагов. Чужак не сможет пережить ночь в Раджгархе.
– Значит, я умру здесь сегодня ночью, – сказала она.
Он нахмурился:
– Как внучка регента Малвы и двоюродная сестра наследного принца, ты определенно будешь здесь в безопасности.
Катьяни приоткрыла рот. Она и не задумывалась о том, что у нее есть еще родственники.
– Его зовут Адитья, – сказал Шамшер, внимательно за ней наблюдая. – Он с нетерпением ждет встречи с тобой. Вы родились с разницей всего в четыре дня и росли вместе. Он на четыре дня старше, но ты всегда была сильнее. Ты часто отнимала у него игрушки и погремушки, но, когда он начинал плакать, ты их возвращала. Ты научилась ходить раньше, чем он, и первое, что ты сделала, так это подошла к нему и подняла, чтобы он мог идти рядом с тобой.
Она отвернулась от него, и ее глаза защипало. Ложь, – яростно подумала она. Ложь, чтобы манипулировать ею, ослабить ее. Ее братом был любимый ею Айан, добродушный и красивый, любимец своего народа, наследный принц своего королевства. Айан, с которым она выросла, Айан, которого она поклялась защищать. Как этот человек мог утверждать, что она была не более чем заложницей? Неужели ее верность стоила так дешево?
– Твой отец был хорошим, храбрым человеком, – продолжил он. – Он умер, пытаясь защитить твою мать и тетю.
– Остановись, – сказала она. Ее голос прозвучал странно и резко даже для ее собственных ушей. Он напоминал карканье ворона, такого же, какой сейчас изображен у нее на шее. Ей было невыносимо слышать о своей родной семье. Это было предательством по отношению к тем, кто ее вырастил.
Из одного из полуразрушенных зданий вышел неуклюжий яту с фонарем в руках, и Шамшер удалился, чтобы поговорить с ним. Катьяни смотрела ему вслед, испытывая облегчение от того, что их прервали.
Человек и чудовище общались на равных. Не было ни признаков почтительного отношения со стороны яту, ни страха со стороны Шамшера. Яту возвышался над регентом по меньшей мере на фут и был вдвое шире. Он выглядел так же, как и прочие: изогнутые клыки, огромные усы и темно-красная кожа. Сколько крови в том зале было им пролито?
Руки Катьяни сжимались в кулаки и снова разжимались. Она опять подумала о своем мече, брошенном в момент отчаяния. Если бы только он сейчас был у нее в руках.
Они оба взглянули на нее и продолжили говорить, словно речь шла о ней. Она не могла избавиться от мысли о том, что в этом есть что-то противоестественное. Чудовища и люди не должны были быть союзниками.
Она отвернулась от них и прислонилась к осыпающейся, все еще теплой от солнца стене. Пока Шамшер продолжал разговор с яту, это место все больше начинало напоминать оживленный улей. Солдаты зажигали масляные лампы и распаковывали спальные мешки и провизию. Запах солений смешивался с запахом лошадей. Странная смесь, которая необъяснимым образом напомнила ей о доме.
Чуть дальше, рядом со сломанными ржавыми воротами, находился старый каменный колодец. Она подошла к нему, намереваясь проверить, есть ли там ведро, которым она могла бы зачерпнуть воды. Тут же к ней подбежал один из дежурящих солдат.
– Пожалуйста, не подходите к нему, – предупредил он. – В колодце водятся привидения, а вода в нем грязная.
Она печально посмотрела на колодец. Они напоили лошадей и наполнили свои тыквенные фляги у реки неподалеку. Лучше бы она помылась там, пока у нее была возможность.
– Я хочу пить.
– Возьмите это.
Он вынул пробку из тыквенной фляги и предложил ей. Она сделала большой глоток, и несколькими каплями стерла пыль со своего лица.
Шамшер вернулся, и они скромно поужинали при свете лампы, сидя немного поодаль от его солдат. Яту оставались вне поля зрения, и она была за это благодарна. У нее не было никакого аппетита, но нужно было что-нибудь съесть, чтобы восстановить силы. И все же было тяжело сидеть рядом с мужчиной, называющим себя ее дедушкой, есть с ним лепешки и соленые огурцы, словно это был не тот же самый человек, который отдал приказ убить Айана.
Остался ли кто-нибудь в этом мире, кому она все еще могла доверять? Она подумала о Дакше, и ее сердце сжалось от тоски. Ачарья и его сыновья были благородными, честными людьми, но в то же время они жили в своей реальности, далекой от действительности. Как бы они отреагировали на всю эту ситуацию?
Скорее всего, отнеслись бы с ужасом и жалостью. Ни то ни другое не могло ей помочь, и она была рада, что их не было рядом, что они не стали свидетелями ее провала.
После еды они расстелили на земле циновки и спальные мешки. Трое яту с дубинками на плечах вышли из того же здания, что и тот, первый. Никто не обращал на них внимания. Они неуклюже миновали внутренний двор и взобрались на разрушенные зубчатые стены – видимо, собирались наблюдать за округой.
Катьяни лежала на спине и смотрела, как на чернильном небе сияют звезды. Ночь новолуния, идеально для побега. Трое солдат несли вахту по очереди, обходя двор, и она могла бы легко проскользнуть мимо них. Но яту – другое дело. Она размышляла, стоит ли рисковать тем, что ее поймают и с позором потащат обратно, но в конце концов ее одолела усталость, и она заснула.