Служанка поклонилась.
– Миледи, она была уволена по приказу принца… короля… предателя Бхайрава. В ее родную деревню уже было отправлено сообщение с просьбой вернуться.
Катьяни наполнило чувство облегчения. Чайя была невредима.
– Оставь нас, – приказала она. – Закрой за собой дверь.
Она бодрствовала и была в сознании, и у нее был шанс побыть с Дакшем наедине. Она никому не позволила бы отнять его у нее.
Служанка колебалась:
– Но, миледи…
– Уходи, – рявкнула Катьяни. – Сейчас же.
Служанка поспешила прочь и, без сомнения, собиралась обо всем доложить Реве.
Катьяни на мгновение прикрыла глаза, тяжело дыша. Ей сложно далось даже это краткое общение.
Дакш сел на стул, который освободила Рева. На его лице читалось глубокое беспокойство.
– Тебе нужно восстановить свои силы. Я приготовил целебный суп по своему рецепту. Он сделан из куркумы, листьев нима, грибов и различных целебных трав. Его принесут с минуты на минуту.
Нет, нет, только не его суп.
– Со мной все в порядке.
Она попыталась улыбнуться:
– Не беспокойся обо мне. А ты? Тебя ранили?
– Телесные повреждения, – пренебрежительно сказал он. – Ничего, заслуживающего упоминания.
– А остальные? – спросила она.
– Все в порядке, – сказал он. – Атрейи и Варун вернулись в гурукулу. Яту вернулись в Нандовану.
Но он остался с ней. По всему ее телу разлилось тепло.
Раздался стук в дверь. Вошел мальчик-слуга с подносом и миской на нем. За ним следовала та же горничная, которую Катьяни ранее отослала прочь. От чаши исходил сомнительный аромат.
– А, отлично. Дай это мне.
Дакш взял поднос, поставил его себе на колени и поднял глаза на двух гостей.
– Вы можете идти. Мне не нужна помощь, чтобы ее покормить.
Увидев их потрясенные лица, Катьяни подавила усмешку. Дакш схватывал на лету.
Но он, казалось, серьезно собирался сам ее кормить. Он подождал, пока закроется дверь, затем зачерпнул суп ложкой, с сосредоточенным выражением лица подул на нее, а затем поднес ложку к ее рту.
– Я могу сама себя прокормить, – запротестовала она, одновременно тронутая и смущенная. – Я съем это позже.
По правде говоря, суп пах очень странно, и ей вообще не хотелось его есть. Она слишком хорошо помнила, каким на вкус было его предыдущее блюдо.
– Пожалуйста, побалуй меня, – мягко сказал Дакш. – Это рецепт, переданный по наследству от моей матери. Он очень эффективен.
Как она могла сказать «нет» после такого? Катьяни открыла рот и позволила ему себя покормить. Вкус был таким же сомнительным, как и аромат, но она едва обратила на это внимание. Она была слишком занята, разглядывая его: как он, сосредоточенно нахмурившись, следил, чтобы ни одна капля не скатилась по ее подбородку, и как он дул на следующую ложку, чтобы остудить ее, и как он наклонялся вперед, но очень осторожно, чтобы не прикоснуться к ней по ошибке.
Заботился ли о ней кто-нибудь так же, как он? Она не помнила. Это заставляло ее чувствовать себя такой счастливой и умиротворенной. И ей необъяснимо захотелось спать. Рядом был тот, кто будет охранять ее сон.
Ложка за ложкой, он скормил ей всю тарелку. Когда Катьяни закончила, он коснулся кончиками пальцев ее губ, и его лицо улыбка озарила.
– Спасибо, что побаловала меня. А теперь тебе следует поспать.
О нет, она не собиралась так легко его отпускать. Она съела всю тарелку супа и заслужила награду. Когда юноша попытался встать, Катьяни поймала его за руку.
– Останься со мной.
Его улыбка стала шире.
– С удовольствием. Но принцесса, скорее всего, будет посылать кого-нибудь на проверку каждые несколько минут.
– Мне все равно.
Она уютно устроилась на подушке, крепко держа его за руку.
– Побалуй меня.
Он тихо рассмеялся и погладил ее по голове другой рукой. От его прикосновения по ее телу пробежала теплая дрожь.
– Ты напугала меня, – прошептал он. – Я думал, что потерял тебя.
– Я тоже думала, что потерялась, но там был свет, и он был внутри меня, – сонно пробормотала она. – И этим светом был ты.
Возможно, она пробормотала бы еще что-нибудь, но в какой-то момент просто отключилась. Некоторое время спустя она проснулась, испугавшись, что он ушел, но он все еще был рядом – сидел на стуле с закрытыми глазами. Его бедная рука все еще была зажата в ее руке. Катьяни отпустила ее и осторожно положила ему на колени. Он открыл глаза и посмотрел на нее с такой нежностью, что она едва удержалась, чтобы не притянуть его к себе. Ей хотелось обхватить его лицо ладонями и зацеловать каждый его дюйм. Ей хотелось обнять его и крепко прижать к своему сердцу. Будь прокляты эти бинты и эта слабая, израненная плоть!
– Ты, должно быть, устал, – сказала она заботливым тоном. – Тебе тоже следует прилечь.
Его губы дрогнули.
– Ты сказала мне оставаться здесь.
– Эта кровать достаточно большая для нас обоих.
Она похлопала по краю своей кровати, понимая, что испытывает судьбу, но не в силах остановиться.
– Ты можешь лечь прямо здесь.
– И рисковать причинить тебе боль?
Он покачал головой.
– Лучше подождать, пока твои раны заживут и эти повязки снимут.
Он осознал, что сказал, и покраснел.
– Это обещание? – промурлыкала она, и ее кожа загорелась при мысли о нем в ее постели. – Я спрошу еще раз – и ты согласишься?
– Это зависит от того, о чем ты просишь, – возразил он. – Мне пора уходить. Здесь недавно была Рева, а ее шпионы под тем или иным предлогом входили уже несколько раз. Масло в лампе за это время поменяли уже дважды. Я уж думал, они хотят сжечь эту комнату дотла.
Катьяни рассмеялась, но сразу поморщилась, когда это движение вызвало новую волну боли в ее груди.
– Моя сестра внезапно стала чрезмерно меня опекать.
– Ты все, что у нее осталось, – мрачно сказал он. – Если она хочет стать королевой, ей нужен кто-то, кому она может доверять рядом.
– Она попросила меня быть ее регентом, – сказала Катьяни.
На его лице появилось непроницаемое выражение.
– Я ожидал этого. Мудрый шаг с ее стороны. Ты согласилась?
Катьяни задумалась:
– Думаю, я соглашусь. Она вела уединенную жизнь, в то время как успела погрузиться во всевозможные дворцовые интриги. Я знаю большинство послов и придворных. Потребуется много времени, чтобы отсеять тех, кто не готов хранить верность. Она не сможет сделать это в одиночку. Кроме того, это интереснее, чем быть телохранителем. Никогда не знаешь, когда кто-то попытается вонзить тебе нож в спину.
Он раздраженно покачал головой:
– Думаю, тебе хватило ударов ножом на всю оставшуюся жизнь.
В знак согласия в ее груди снова вспыхнула боль.
– О, так и есть. Теперь удары наносить буду я. Паутина Бхайрава была глубокой и широкой, она простирается как минимум до Калинджара. Я с удовольствием разрежу ее и буду наблюдать, как маленькие паучки спасаются бегством.
Его лицо приняло спокойное выражение.
– Это твой долг. А у меня есть свой. Теперь, когда тебе лучше, я должен вернуться в гурукулу.
Мысль о том, что он уйдет, вновь вернула к ее постели хищные, готовые наброситься тени. Катьяни откинулась назад и глубоко вздохнула.
– Мне очень больно. Я чувствую себя довольно слабой. Это все из-за твоего супа. Он полностью подорвал мои силы.
Он улыбнулся:
– Я останусь, пока ты не поправишься. И я позабочусь о том, чтобы ты ела этот суп каждый день. Тебе понадобятся все твои силы, чтобы выгнать тех пауков. И если ты обнаружишь, что поджечь Нандовану Бхайраву помог сообщник, мне было бы интересно об этом узнать.
Катьяни поджала губы:
– Я вообще не думаю, что это Бхайрав поджег Нандовану.
Он наморщил лоб:
– Что? Это была его стрела.
– Но он сказал, что не делал этого, и я ему верю. Скажи мне, зачем ему было объявлять войну Ачарье?
Он задумался:
– Кто-то сделал это, чтобы подставить его.
– Вот именно. Я думаю, это был Таной – единственный человек, с которым Бхайрав мог поделиться мантрами Ачарьи.
– Почему давний сообщник Бхайрава ополчился против него? – спросил он.
– Баланс, – сказала она, собираясь с мыслями. Это был последний кусочек головоломки. – Это то, что он ответил, когда я спросила его, почему он спас меня, отправив то письмо. Он намекнул, что сделал кое-что еще, и сказал, что я разберусь с этим. Он был связан с Бхайравом, связан клятвой, которую дал ребенку, родителей которого убил. Но он понимал, где добро, а где зло, и он ненавидел то, кем он стал и кем стал Бхайрав.
Дакш медленно выдохнул:
– Значит, он поджег лес, чтобы вынудить моего отца вмешаться?
Она кивнула:
– Он не знал, что Ачарья погиб.
– Похоже, ты разгадала последнюю тайну.
Дакш одобрительно ей кивнул:
– Теперь ты можешь быть спокойна.
– Есть еще кое-что.
Она колебалась. Она раздумывала, стоит ли кому-нибудь рассказывать о том, как она несколько раз чувствовала присутствие Айана после его смерти. В конце концов, это могло быть лишь плодом ее воображения. Но часть ее в это не верила, и в конце концов она рассказала Дакшу о каждом из четырех случаев, когда Айан ей помогал. Рассказ причинял боль, заставляя ее заново переживать самые трудные моменты жизни. Слезы катились по ее щекам, а в горле першило.
Дакш взял ее за руку, и прикосновение успокоило Катьяни. Пока она говорила, он придвинулся ближе, его лицо было внимательным и серьезным.
– И что ты хочешь с этим делать? – спросил он, когда она закончила.
– Я не знаю.
Она вытерла глаза краем простыни.
– Он уже прошел последние обряды.
– Но ты на них не присутствовала, – сказал он. – У тебя не было возможности попрощаться. Может быть, тебе нужно это сделать.
Она шмыгнула носом:
– Каким образом?
– Найди предмет, который что-то значил для вас обоих. Когда ты поправишься, я провожу тебя до реки Кен, и мы вместе попрощаемся.