Ее сердце сжалось. Он считает ее красивой. При чем тут ее титул?
– Это просто одежда и украшения. Я не королева.
– Но ты же принцесса, – сказал он. – Даже без регентства в Чанделе, ты все равно остаешься принцессой Парамаров.
Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, она снова повернулась к нему.
– Я сейчас не больше принцесса, чем была в гурукуле. Почему ты заговорил об этом?
Он покачал головой:
– Я не знаю. Возможно, потому, что Адитья здесь.
– Лжец, – огрызнулась она, теряя самообладание. Он использовал ее титулы, чтобы оправдать их расставание. – Ты напоминаешь мне о моем месте, не так ли?
– Я напоминаю себе о своем месте, – сказал он, приподняв брови.
– Которое находится в гурукуле?
Она уперла руки в бедра:
– Ты уверен? Твой отец однажды сказал мне, что ты сам вершишь свою судьбу.
– Ваше Величество?
Позади нее, склонив голову, стоял стражник.
– Что? – рявкнула она, раздраженная тем, что ее прервали.
– Наследная принцесса Рева просит вас присутствовать в обеденном зале. Сейчас подадут ужин, и вы должны сесть справа от нее, напротив вашего двоюродного брата, короля Адитьи.
– Я буду через минуту, – сказала она ему, и тот попятился.
– Ты присоединишься к нам? – спросила она Дакша.
Он виновато улыбнулся:
– Это моя последняя ночь здесь. Я бы хотел прогуляться по саду.
– Поступай как знаешь.
Катьяни зашагала прочь с высоко поднятой головой. Но как только она скрылась из виду, ее плечи поникли. Разговор прошел совсем не так, как она надеялась. Завтра он уедет. От этой мысли у нее сжалось сердце. Разве она недостаточно горевала за всю свою жизнь?
Стараясь дышать глубже, она вошла в обеденный зал. Это была большая комната с высоким потолком и столом, достаточно длинным, чтобы вместить более двухсот человек. Почти все места были заняты, и свет от мерцающих на столе свечей падал на оживленные лица гостей. Нацепив на лицо улыбку, она заняла свое место напротив кузена и посвятила остаток трапезы ему и его свите, рассаженной дальше за столом. В ней бурлили эмоции, и она не могла перестать думать о Дакше. Хорошо, что Рева говорила достаточно за них обоих, и никто не заметил ничего неладного.
Прошло несколько часов, и все начали расходиться. Адитья согласился пожить во дворце в качестве гостя пару дней, прежде чем вернуться в Малву. Потребовалось время, чтобы подготовить подходящие комнаты для него и его свиты. В полночь, когда Катьяни решила было, что наконец-то может выйти на улицу, чтобы проверить, до сих пор ли Дакш гуляет в саду, Рева потащила ее в свои комнаты, чтобы детально обсудить события вечера.
Но Катьяни была не в настроении сплетничать о гостях. Никто из них, кроме Адитьи, не имел для нее никакого значения. Она прервала Реву на середине монолога.
– Он уезжает завтра утром.
Ей не нужно было говорить кто.
Рева недоверчиво подняла брови:
– И ты позволишь ему уехать?
Нахмурившись, Катьяни начала вынимать из волос серебряные украшения.
– Что я могу сделать? Он хочет уйти. Я пыталась поговорить с ним, но он не сказал ничего из того, что я хотела услышать.
– Иногда нужно самой говорить те слова, которые ты хочешь услышать, – глубокомысленно сказала Рева, откидываясь на спинку кресла.
Катьяни швырнула в нее шелковой подушкой.
– С каких это пор ты так много об этом знаешь?
– Я знаю, что ты к нему чувствуешь, – сказала Рева, беря подушку. Она не улыбалась. – Почему тебя так волнуют его слова? Разве его действий недостаточно?
Катьяни встала:
– Я найду его.
– В такой час? – встревоженно спросила Рева, но девушка уже была за дверью.
Она приподняла сари и сбежала по ступенькам в сад, но нигде не могла найти Дакша. Стражники у дверей дворца доложили, что некоторое время назад он вернулся внутрь.
Она ворвалась в свою комнату, хлопнув дверью. Это было даже к лучшему. Он не хотел бы ей отказывать, и такая просьба встревожила бы и смутила его. Она попрощается с ним завтра утром и сделает это совершенно спокойно.
«А как насчет твоей гурудакшины Ачарье? – прошептал чей-то голос. – Ты обещала позаботиться о Дакше».
Но как она могла определить разницу между заботой о нем и удовлетворением своих собственных эгоистичных желаний? Может быть, заботиться о нем, значило отпустить его.
Или, может быть, ей и правда нужно было самой сказать те слова, которые она хотела услышать.
Она заснула беспокойным сном и проснулась рано утром следующего дня в панике от мысли, что он уйдет, а она даже не попрощается.
Но когда она высунула голову из окна, то увидела, что он стоит в саду, окруженный стайкой детей. Ее затопило чувство облегчения.
– Дакш! – закричала она во всю мощь своих легких. Когда он поднял глаза, она отчаянно замахала рукой. – Я спускаюсь. Дождись меня!
Она выбежала, не переодевшись; на ней все еще было вчерашнее красное сари. Она слетела вниз по лестнице и пересекла вестибюль дворца.
– Куда ты бежишь? – крикнула Рева, которая стояла посреди кучки надутых пожилых дам. – Ты уже завтракала? Мне нужен твой совет по вопросу одного соглашения.
– Я вернусь, – сказала Катьяни и выбежала прочь. Соглашение, черт возьми, вполне могло подождать.
Дакш стоял на том же месте, где она и видела его из своего окна, хотя детей рядом уже не было. Он выглядел свежим и хорошо отдохнувшим. У него на поясе висел меч, а за спиной – лук. Готов к отъезду. Она запыхалась и сделала паузу, чтобы отдышаться. Хотя ее раны зажили, грудь все еще болела во время бега.
– Почему ты бежала? – спросил Дакш, нахмурив брови.
– Тренировка, – сказала она, тяжело дыша. – Если я буду понемногу бегать каждый день, мне станет легче.
– Не переусердствуй, – предупредил он. – Лучше не возвращаться на тренировочную площадку еще хотя бы несколько недель.
Она издала неопределенный звук. Она намеревалась вернуться к тренировкам как можно скорее.
Он взглянул на дворцовые ворота:
– Я должен уйти, пока еще не рассвело.
– Мы можем предоставить тебе экипаж, – сказала она, стараясь подражать ровному тону его голоса.
– В этом нет необходимости.
Его лицо приняло задумчивое выражение.
– Скорость путешествия не имеет значения. Что действительно важно, так это направление и пункт назначения.
Она сглотнула:
– Одно из высказываний твоего отца.
– Я не могу поверить, что он ушел, – сказал он. – Всю нашу жизнь мы знали о проклятии и все же никогда по-настоящему не верили, что оно может его коснуться. Видимо, в конце концов каждый встречает свою судьбу.
– А ты? Как ты думаешь, какова твоя судьба? – выдавила она, желая, чтобы он сказал: «Ты. Моя судьба – это ты».
Но он лишь посмотрел на нее своими глубокими темными глазами и ничего не ответил. В конце концов она сама отвела взгляд, едва способная дышать от водоворота эмоций, бушевавших внутри нее.
– Позволь мне хотя бы попросить слуг собрать тебе все необходимое для путешествия.
– Не нужно, – снова сказал он. – У меня есть вода. Еду я куплю по дороге.
Он нежно ей улыбнулся:
– Всех благ, Катьяни. Я тебе больше не нужен. Ты свободна. Ты это заслужила.
Он поклонился ей и отвернулся. Дакш зашагал прочь по подъездной дороге к воротам, и его мантия развевалась за спиной, рукоять меча сверкала в лучах восходящего солнца. А ее сердце в это время сдавило в тисках. Один шаг, два, три, четыре, и каждый из них – непреодолимая пропасть, пустота, которая угрожала раздавить ее душу. Она хотела крикнуть ему, чтобы он вернулся, но слова застряли у нее в горле.
У железных ворот дворца он остановился. Стражники поклонились ему, и один из них шагнул вперед, чтобы отодвинуть засов.
Вернись назад, – в отчаянии подумала она. – Хотя бы обернись и взгляни на меня.
Словно услышав эту мысль, он повернул голову. Теперь на его лице не было улыбки, только печаль.
Ноги сами понесли ее вперед, и на этот раз мозг не успел встать у них на пути. Она пробежала по дороге и остановилась перед ним, тяжело дыша.
Наморщив лоб, он положил руку ей на плечо. От его прикосновения она, как всегда, воспаряла духом.
– В чем дело, Катья? – спросил он.
Услышав это имя, она отбросила последние сомнения. До этого он называл ее так лишь один раз.
– Это неправда, – вырвалось у нее.
Она больше не могла сдерживать всю ту тревогу и страх, которые испытывала при мысли о том, что потеряет его.
– Это неправда, что ты мне не нужен. Мне еще нужно заключить договор с яту, защитить наследную принцессу, а дворец полон змей, которые, возможно, все еще верны Бхайраву.
Стражники у ворот оставались недвижимыми, молчаливыми. Она знала, что они жадно слушают, но ей было все равно.
Дакш сжал ее плечо, его глаза потеплели.
– С тобой все будет в порядке. Ты самый свирепый, самый талантливый человек, которого я знаю. Я в тебя верю.
Она в отчаянии стиснула зубы. Это было не то, что она имела в виду. Конечно, она была талантливой. В нем она нуждалась лишь ради него самого.
– Твой отец сказал мне заботиться о тебе.
– Ты никому из нас ничего не должна, – тихо сказал он.
– Я не закончила, – отрезала она. – Он сказал мне заботиться о тебе, но, думаю, он имел в виду, что я не должна позволять нашей гордости становиться на пути счастья. Я тебе нравлюсь, Дакш? Я имею в виду, больше, чем тебе обычно нравятся люди? Потому что ты мне очень нравишься. Мне не нужна твоя помощь или твои навыки. Я хочу быть с тобой. Ты сказал мне, что Аджайгарх мой дом. Но мой истинный дом находится там, где ты. Где бы ты ни находился, это место и будет моим домом.
Его глаза расширились. Он схватил ее руки и заключил их в свои. Медленная улыбка осветила его лицо, придав ей смелости договорить.
– Я знаю, что у тебя есть свой долг, а у меня свой, – продолжила она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. – Но это не значит, что мы не можем быть вместе, правда? Гурукула находится всего в нескольких днях пути отсюда. Мы могли бы какое-то время проводить там, а какое-то здесь, во дворце, а иногда бывать порознь. Через несколько лет, когда Рева станет королевой, мы сможем изгонять чудовищ по всему Бхарату, как когда-то делал твой отец.