Мама сидела с открытым ртом.
— Баффи? — наконец произнесла она. Девушка внезапно вспомнила, что она не одна на кухне.
— Ах, да, нас этому научили на уроках домоводства, — она бросила нож для мяса.
И промахнулась.
Нож приземлился в раковине. Баффи взяла свой стакан и пошла к посудомоечной машине.
— Эй, подожди-ка минутку! — воскликнула мама. — А почему бы тебе не разделаться и со всей остальной посудой тем же способом?
— Чашки и тарелки мы еще не бросали. У мамы на лице отразилось облегчение.
— Ну что ж, начнем в следующей четверти.
Баффи шагала в школу в плохом настроении. Поглощенная сном, она своими дурацкими действиями напомнила маме о той Баффи, которая однажды подожгла школьный спортзал, хотя для мамы это была запретная тема. Она сотни раз говорила, что если Баффи каким-то образом воскресит в памяти тот случай, сидеть ей взаперти.
И Баффи верила. Поди потом объясни Джайлсу, что она не могла спасти мир от очередного нашествия разъяренных пожирателей душ, ибо была прикована к ножке собственной кровати!
Единственное, что ее радовало, так это скорая встреча с Ивой, которой можно будет рассказать свой сон. Баффи хотелось поговорить именно с ней, поскольку Джайлс начнет все объяснять с помощью разных фактов и теорий, а портить впечатление от такого фантастического сна не хотелось, во всяком случае пока.
Однако поговорить наедине никак не удавалось: Ксандр, который знал их расписание гораздо лучше, сегодня почему-то не хотел уходить, даже когда Баффи и Ива намекнули, что он лишний. Потеряв терпение, Баффи, наконец, велела ему убираться.
— Это еще почему? — спросил Ксандр. — Мы всегда вместе занимаемся в библиотеке.
Джайлс кашлянул, не отрывая глаз от огромного пыльного тома, который он изучал, когда они пришли сюда.
— И вы тоже выйдите, — попросила его Баффи. — Нам с Ивой надо посекретничать.
— Посекретничать? — удивилась Ива.
— Ну да, обсудить кое-что: прически, маникюр…
— Наряды, — быстро подхватила Ива.
Джайлс захлопнул книгу и с шутливым смирением произнес:
— Пойдем, Ксандр, пожалуй, даже Истребительнице вампиров иногда нужно просто поболтать. Да и мы сможем спокойно обсудить кое-какие небесные знамения, которые требуют безотлагательного исследования.
— Прямо сейчас?
— А зачем зря терять время, если нас явно не хотят видеть?
— Потом представите мне полный отчет! — бросил Ксандр через плечо, и Джайлс увел его из библиотеки.
— Наверное, он подумал, что ты хочешь поведать ддае секреты своей личной жизни, — прошептала Ива, с трудом сдерживая нетерпение. — Это касается мальчиков? Ты ведь об этом хочешь поболтать, правда? — Она расстроилась, когда Баффи призналась:
— Нет, вообще-то я хотела поговорить насчет истории.
— Ты шутишь.
— И не думаю. У меня есть пара вопросов насчет колониальных времен. Боюсь, я что-то пропустила на уроке.
— Ничего удивительного. О ребятах мечтала?
— Нет, я дремала, потому что всю ночь напролет охраняла планету от выходцев из потусторонних миров.
— Тогда понятно, — тяжело вздохнула Ива, которой вовсе не хотелось обсуждать историю. — Кстати, сегодня у нас контрольная!.Баффи побледнела: — Неужели сегодня? Или все-таки завтра? Ива посмотрела на часы: — Сегодня. Если быть точной, то приблизительно через двадцать минут. — А что за контрольная? — Тесты, надо выбрать правильный ответ, вернее, в твоем случае — угадать его. Так миссис Хоннеджер легче будет проставить оценки. Она, как и мы, не любит домашние задания.
— Так почему бы тебе не задать мне пару вопросов? — попросила Баффи, стараясь расслабиться. Напряжение всегда мешало ей на контрольных, а когда требовалось снять заклятие или придумать изощренный обманный ход во время схватки с вампиром, оно, наоборот, помогало.
— Ну, ладно, в каком году была основана колония в Плимуте?
— В 1690-м!
— Кто ее основал?
— Пуритане, они спасались от религиозного преследования в Англии.
— А чего они хотели? — спросила Ива, прищурившись.
— Найти такое место, где была бы свобода вероисповедания. Только тут что-то не сходится, поскольку единственной религией, которую они разрешили, была их собственная. Недовольных наказывали — их изгоняли! Ты это знала?
— Да. Как называлась их колония?
— Массачусетс-Бэй.
— Какой тип правления у них был?
— Теократия — это означает, что власть находится в руках духовенства.
Ива надула губы:
— Баффи, ты же учила! Тайком, что ли?
— Ну да.
— А что ты можешь рассказать об охоте ведьм в 1692 году?
— Не очень много, — ответила Баффи. — У нескольких девушек примерно нашего возраста случались судороги, у них были проблемы со слухом, зрением, провалы в памяти, а на коже — странные синяки и отметины. Местные доктора не знали, чем это вызвано, и поставили диагноз «колдовство»! Когда к этому делу привлекли судей, проповедников и шерифов, всех уже охватила паника. Ведь в те времена, если что-то не могли объяснить, сразу объявляли сверхъестественным!
— Миссис Хоннеджер нам такого не рассказывала!
— А ты знала, что одной из первых обвинили рабыню по имени Титуба, которая темными дождливыми ночами рассказывала девушкам сказки про одержимых и восставших из мертвых? Вообще-то Титубе удалось выжить, потому что она призналась во всех грехах. Миссис Хоннеджер считает, что девушки притворялись больными, однако причиной такого поведения могло быть общее состояние их здоровья или психики. А может быть, они просто пытались привлечь к себе внимание! — Баффи погрустнела. — Знаешь, если учитывать все вместе — социально-политические изменения в колонии и тот факт, что люди смотрели на мир, как на поле битвы, где дьявол и его приспешники постоянно строят им козни, то становится ясно, что травли ведьм в Салеме невозможно было избежать. В Европе было еще хуже — там эта истерия длилась несколько веков, и ведьм там сжигали на костре, а не просто вешали.
— На твоем месте я не слишком переживала бы по поводу теста, — заметила Ива.
Как раз в этот момент в комнату вернулся Джайлс, следом за ним шел Ксандр, и если первый был по обыкновению суров, то второй едва сдерживал радость.
— Надеюсь, леди, вы закончили свою милую болтовню, — сказал Джайлс, — поскольку, как мне кажется, что-то назревает у нас под самым носом.
Баффи вздохнула:
— Опять что-то срочное? Нет проблем. Наверное, как раз удастся успеть между историей и математикой.
Ксандр хихикнул.
Джайлс строго взглянул на него:
— Ничего смешного. Человеческой расе может грозить исчезновение.
— Мне очень жаль, — ответил Ксандр тоном, явно противоречившим его словам, — но стоит ли так переживать из-за пророчества, которому больше двух сотен лет, и автор которого, по вашим же словам, сумасшедший?
— Звучит не очень обнадеживающе, — заметила Ива, а Баффи сделала Ксандру знак, чтобы тот прекратил хихикать. Он послушался, но это стоило ему больших усилий.
Джайлс откашлялся и начал с места в карьер:
— Я изучал «Эйбон». Это самая знаменитая из всех пророческих книг, за исключением, может быть, двух утраченных, относившихся к «Махабхарате», великому мифологическому циклу Восточной Индии. Ранняя копия «Эйбона» всегда находится в распоряжении Куратора, который получает ее от своего предшественника.
Вы наверняка слышали про Нострадамуса, Кейса, Крисвелла — знаменитых прорицателей, которые записывали свои видения, относящиеся к далекому будущему, надеясь, что последующие поколения прочтут их. В основном эти предсказания весьма расплывчаты, и поэтому их можно истолковать по-разному. Например, одни считают, что в определенных строках Нострадамус предсказал применение аэропланов и танков во время Первой мировой войны, а другие — что в тех же самых строках он напророчил появление такого природного тропического феномена, как тайфун. Я думаю, все они ошибаются, но меня никто пока не спрашивал.
— Ну и что в этом удивительного? — с вызовом спросил Ксандр, не в силах сдержаться, но когда его вопрос демонстративно проигнорировали, он немного поостыл.
— Однако величайшим из всех был сумасшедший австрийский еретик принц Эштон Эйзенберг V, живший с 1692 по 1776 год. Ближе к концу жизни, когда его посадили в парижскую Бастилию — поймали с поличным за каким-то недостойным занятием, — он написал книгу пророчеств, не имеющих себе равных по точности. Например, когда он пишет, что в Новом Свете армия брата-змеи поглотит армию брата-паразита, он явно имеет в виду Гражданскую войну в США, которая произошла почти столетие спустя.
— Явно, — согласилась Ива. Джайлс с увлечением продолжал:
— Самое знаменитое — и самое смутное — предсказание принца Эштона известно как Пророчество Эйзенберга о Дуальных Дуэлях. В переводе с немецкого оно звучит примерно так:
Пришло время, когда планеты и звезды снова в гармонии,
Время, когда то, что случилось раньше, случится снова.
И то, что уже свершилось, свершится снова.
Время, когда великий зверь выползет на сушу,
Зверь, для которого не существует поражений, но существуют потери,
Зверь, которого покорит чистый сердцем.
Такое время снова настанет. Это так же точно, как и то, что звезды снова будут в гармонии.
И в этот раз другой зверь восстанет,
Зверь, у которого будет другое тело, но тот же дух,
И, как его старший брат, он будет изо всех сил пытаться
Похитить луну, поглотить солнце и ходить по земле,
Чтобы посмотреть, не удастся ли ему вонзить кинжал в самое сердце судьбы.
- Весьма интересно, вам не кажется? — Джайлс с нетерпением ждал ответной реакции.
— Я бы сказал, что все это притянуто за уши, — ответил Ксандр.
— На этот раз я больше склоняюсь к точке зрения Ксандра, — заметила Баффи. — Вспомните еще какие-нибудь его предсказания…
— Не связанные с этим великим зверем, — подхватила Ива.