Прочитала заклинание несколько раз, вложила сложенный вчетверо лист в качестве закладки и отправилась в сад. Отыщет тетку и последует совету. Поторгуется хорошенько. Помнится, Оливарис есть что предложить племяннице за новый хвост!
Тяжелые тучи на небе обещали холодный дождь. Сальма прикрыла глаза и принюхалась. Так и есть, с моря уже задул знакомый пахнущий грозой ветер. Похоже, приближается буря. Первая после потери главного магического камня. Чародейка поежилась и ускорила шаг. Беспокоиться не о чем: остров должен справиться и без магии, самое большее их отнесет дальше в море. В сложившихся обстоятельствах просто отличный вариант. Отогнала зародившиеся сомнения. С камнем или без него, остров слишком большой, чтобы море ни с того ни с сего смогло увлечь его в свои глубины.
Сальма почти перешла на бег: Оливарис наверняка спит в храмовом фонтане, и стоит поторопиться, чтобы успеть туда до дождя. Не хотелось мокнуть. Вот уж никогда не думала, что тетка вдруг поверит в старые легенды! В книгах писали, что вода в храме помогает излечивать раны, но это всегда казалось выдумкой, глупой и смешной сказкой. Оливарис сама не раз иронизировала над старыми историями, зато сейчас, когда потеряла хвост, неожиданно вспомнила о них и почти безвылазно торчала у священного фонтана.
Сад благоухал все навязчивее. Как всегда перед бурей, животная ипостась напоминала о себе обостренным обонянием, и Сальма поспешила свернуть на одну из боковых тропинок. Деревья здесь почти не пахли, и нос не отвлекал от других мыслей. Предстоял серьезный разговор с Оливарис, и Сальма хотела сохранить боевой настрой. Никогда не собиралась решаться на подобное, но сейчас подвернулся настолько подходящий случай, что не воспользоваться им было просто преступлением.
Храм встретил привычным просторным спокойствием, прохладой, запахом сырости и едва слышным журчанием священного фонтана. Сальма припомнила, что давно не танцевала здесь, и грустно ухмыльнулась. Не осталось надежды даже на морского бога, все вокруг поменялось слишком быстро. Огляделась и поежилась. На стене напротив красовался ритуальный нож. Оружие, которым наносили незаживающие раны. Легенды говорили, что морской бог подарил его палачу, чтобы приговоренные к казни никогда не смогли вернуться к жизни. Фыркнула и тряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Она пришла сюда вовсе не размышлять о кознях судьбы.
– Оливарис! – позвала громко, и голос, отразившись от стен, ответил гулким эхом. «Арис-Арис-Арис…» – Нашла способ тебе помочь!
Журчание воды в фонтане ненадолго сменило тональность, и оттуда почти бесшумно вылезла знакомая черная с желтыми пятнами саламандра без хвоста. Остановилась на бортике и уставилась на Сальму. Чародейка прошептала несколько слов, возвращая тетке возможность говорить.
– Дешевая шлюха, – выплюнула Оливарис вместо приветствия. Сальма вздрогнула: то ли от злости, то ли из-за особенностей храма голос тетки слышался удивительно отчетливо. Саламандра взмахнула обрубком хвоста и продолжила: – Кто тебе позволял так со мной обращаться?
– Надо мной много лет нет повелителей, кроме морского бога, – пожала плечами чародейка: слова тетки давно перестали задевать. – Мне не нужно разрешение. А ты, если хочешь хвост обратно, помолчи немного и послушай.
Оливарис злобно сверкнула голубыми глазами и подняла морду повыше. Сальма покачала головой: Ладир, когда она выговаривала ему за плохое поведение, выглядел точно так же. Вот только в ее мальчике совсем не было ни теткиной вредности, ни ее жестокости.
– Я знаю и как отрастить твой хвост, и как сделать так, чтобы он никогда больше не вырос, – как можно спокойнее сообщила чародейка. Сердце уже ускорило бег, и даже выглядеть невозмутимой становилось все труднее: – И я серьезно настроена произнести заклинание сегодня. Одно из двух. Только от тебя зависит, что это будут за слова.
– Что ты хочешь? – прошипела Оливарис.
Сальма тяжело сглотнула. Надо решаться! Второго шанса не будет.
– Мне известно, что ты проклинала меня и Ладира. Хочу узнать способ избавиться от проклятья. Он должен был показаться тебе сразу после завершения твоих слов.
– Чушь! – Оливарис фыркнула и по-звериному дернула мордой. – Если ты помнишь, проклинал бастарда твой отец. Он не ожидал, что его единственная наследница окажется дешевой потаскушкой. Вот у него и поинтересуйся. Если сможешь.
Сальма сжала кулаки. Отец бы никогда так не поступил, если бы Оливарис не задурила ему голову! Мерзавка! Так и не смогла принять, что не сладила с камнем!
– Заклинание над сосудом истины говорит, что без тебя не обошлось, – подытожила Сальма и прочистила горло. Обманывать оказалось не так-то просто. Во рту пересохло, и язык так и норовил прилипнуть к небу. – Так что помогать тебе буду после того, как узнаю правду.
– Тебе она ничем не поможет, – огрызнулась тетка.
Чародейка кивнула. Душой овладела мрачная решимость. Не поможет правда, так не поможет, но сначала ее надо узнать. Всегда мечтала проверить, как отражаются повреждения одной ипостаси на внешности другой. Помнится, как-то порезала лапу, а в двуногом виде рана оказалась в другом месте. Настало время разобраться. Может, она лишена всех привилегий, но управлять своим народом пока еще в состоянии.
Сальма прошептала несколько слов, заставляя Оливарис принять человеческую ипостась. Дождалась, пока пространство обретет четкость, и окинула тетку довольным взглядом. Этого и следовало ожидать.
Оливарис, в общем-то, осталась собой, вполне узнаваемой блондинкой. Только тонкая человеческая кожа местами потрескалась и расползлась, обнажая обычно спрятанные куски плоти. Того и гляди, отовсюду потечет кровь. Впору испугаться, но Сальме было не до этого, сейчас она заранее праздновала победу.
– Посмотри на себя, Оливарис, – проговорила нарочито тихо. – Даже когда это все заживет, останутся жуткие шрамы…
– Не болтай ерунды, – отмахнулась тетка, но поднялась на ноги, развернулась к фонтану и вгляделась в водную гладь.
От хриплого крика у Сальмы заложило уши. Похоже, Оливарис не очень понравилась ее новая внешность.
Тетка попыталась обернуться в хвостатую ипостась, но Сальма не позволила. Хотела, чтобы Оливарис сполна насладилась изменениями внешности, внимательно рассмотрела подробности и прикинула возможные последствия. Знала не понаслышке: принять себя другой нелегко, но еще сложнее смириться с тем, что уже никогда не вернешься к прежнему облику.
– Тебе нравится, Оливарис? – прошептала вкрадчиво. Приблизилась и осторожно обняла тетку за плечи. Брезгливо поморщилась, прекрасно осознавая, что родственница видит и ее отражение.
– Сама знаешь, каково это – быть страшилищем, – отрезала Оливарис хрипло, – зачем спрашиваешь?
– На всякий случай, – усмехнулась Сальма.
Оливарис высвободилась из объятий и с вызовом уставилась на чародейку.
– Ни слова тебе не скажу!
Сальма кивнула. Нет так нет. Не мешало бы разобраться, почему тетка так легко вернула самообладание. Надеется, что со временем хвост отрастет, и не думает, что у племянницы есть нужное заклинание? Или, может, не верит, что она, Сальма, способна на пакости? Напрасно! Возможно, несколько лет назад так и было, но сейчас все изменилось. Чародейка прошептала нужные слова. Оливарис упала на пол, принимая животную ипостась.
– Подумай до вечера, – подытожила Сальма. – А я соберусь с силами.
– Дешевая шлюха…
– Как я умудрилась забыть? – чародейка подмигнула и прошептала еще несколько слов.
Саламандра с оторванным хвостом презрительно повела носом и, повинуясь заклинанию, молча поползла вокруг фонтана к месту с плавным подъемом. Сальма вздохнула. Похоже, оказалась недостаточно убедительной. Ничего, время должно помочь Оливарис принять правильное решение. До ночи тетка как раз успеет представить себе в красках, как изменится ее жизнь, если она останется такой. Поначалу думать об этом очень страшно.
Сальма подошла к тяжелой двери и дернула ручку. Обдало сырым холодом, и в лицо прыснуло несколько капель. Дождь. За суетой она и не заметила, когда буря начала наступление. Отшатнулась от сверкнувшей молнии и поежилась. Гремит. Все равно надо идти, нет смысла сидеть в храме просто так. К тому же Оливарис не мешает остаться один на один с черными мыслями. Шагнула наружу и не стала захлопывать дверь. Посторонний сюда не войдет, а тетка терпеть не может грозу.
Над головой опять сверкнуло, и холодные капли атаковали с новой силой. Сальма собралась ускорить шаг, но заметила выруливающего из аллеи Олафара и застыла в ожидании. Мужчина бежал с обнаженным мечом и выглядел так воинственно, что чародейке на мгновение захотелось спрятаться. А потом улыбнуться. Вряд ли кавалер спешил по ее душу, но если ему вдруг захотелось ее защитить, это приятно. Олафар тоже увидел ее. Не останавливаясь, спрятал меч в ножны, приблизился в три шага и без лишних слов схватил Сальму в объятия.
– Кто-то кричал… – прошептал он, без всякого стеснения утапливая ладонь в ее еще не до конца промокшей шевелюре.
Чародейка посмотрела в его встревоженные глаза и замерла, боясь себе поверить. Он что волновался? Вот уж не думала…
– Оливарис кричала, – поделилась как можно беззаботнее, – семейные неурядицы. Но сейчас все хорошо.
Олафар кивнул. На небе опять громыхнуло, и дождь, будто обидевшись на двоих, не обращающих на него никакого внимания, припустил еще сильнее. Сальма почувствовала как вода, собираясь в капли на макушке, медленными змейками расползается по голове. Потянулась стряхнуть одну с носа, но не успела. Губы обожгло жадным, настойчивым поцелуем, и стало не до воды.
Исчезли сырость и холод, ветер, гром и молния, остались только жажда жарких губ и уверенные прикосновения мага. Сальма прикрыла глаза. К чему смотреть по сторонам, если разум тонет в омуте чужого тепла и едва слышном аромате лимонно-грейпфрутовой свежести. До боли в груди захотелось повторить сегодняшнюю ночь. Ощутить горячее единение тел и потеряться в нетерпеливом безумии. Прямо сейчас, не дожидаясь обеда. Море с ними, с сомнениями, подождут до более подходящего момента.