ис дернулась потревоженной птицей, поморгала и поймала взгляд любовника. Вынула из сумки сложенную в несколько раз карту, развернула ее прямо на алтаре и словно наугад ткнула в место недалеко от теплого рыбного течения. Олаф прекрасно знал его, моряки частенько ловили там много вкусных тварей.
– Мы тут, – сообщила Сальмарис. – И судя по тому, что сила ответила мне не сразу, остров никуда уже не уплывет. Просто не сможет.
– Это к лучшему, – хохотнул Олаф. – Сейчас вы подобрались ближе к большой земле и дорога туда-сюда займет меньше времени, если, конечно, мой корабль не потерялся, пока остров искал место получше.
Нахмурился, мысленно обзывая себя безответственным идиотом. За время своей болезни так ни разу и не осведомился, как поживает его корабль и команда!
– Все хорошо, – поспешила успокоить Сальмарис, – никто не пострадал. Разве что многие испугались. Думаю, остров не хотел никого обидеть.
– А дождь? Меня-то он чуть не угробил.
– Ты маг, – пожала плечами чародейка, – на тебя дождь действует сильнее. К тому же остальные попрятались, а не бегали на пару с сумасшедшей женщиной, чтобы спасти ее мальчика.
Запнулась на мгновение и торопливо продолжила:
– Ладир мне как сын.
– Понимаю. Он славный. Я бы тоже хотел иметь такого сорванца.
Сальма прикусила уголок губы и посмотрела ему в глаза:
– Могу доверить тебе тайну? – заговорщически прошептала она.
– Вполне, – в тон ей ответил Олаф, в очередной раз подавляя желание прижать любовницу к себе. Не время и не место для игр!
Сальмарис облизнулась и прошила его внимательным взглядом.
– Алтарь умеет отвечать на вопросы. Каждый может спросить его один раз, если знает подходящие слова. Книги говорят, в этот момент сам морской бог снисходит до чаяний смертных. Он, правда, обижается, если беспокоить его понапрасну, и стоит спрашивать только о важном, но самого факта это не отменяет.
– Тогда отчего ты или Мари не поинтересовались у алтаря про Ладира?
Сальмарис покраснела и тяжело сглотнула. Но потом, похоже, взяла себя в руки и выдавила улыбку.
– Мы воспользовались своей возможностью раньше. Много лет назад, когда Ладира еще не было, самым важным казалось другое, – вздохнула, улыбнулась шире и продолжила: – Если хочешь, поделюсь заклинанием, и ты сможешь спросить у алтаря насчет наследников. Напишу на бумажке и дам с собой, оно сложное, будет чем заняться в пути: и туда, и обратно.
Олаф рассмеялся, протянул руку и поймал Сальмарис в объятия. Пусть из-за угла на них смотрит морской бог! Нет ничего плохого в желании смертных подарить друг другу немного тепла.
– Уговорила, – погладил по голове и поцеловал в макушку, – возьму с собой и выучу. Проверишь, как вернусь.
– Непременно, – Сальмарис подняла на него взгляд, и Олаф нахмурился. На миг показалось: на него смотрит Мари. Глаза чародейки налились небесной голубизной и растеряли холод.
Тряхнул головой, отгоняя морок, и увлек любовницу к выходу. Если он собирается отплыть завтра, то стоит поторопиться.
Сальмарис, как и обещала, дала ему с собой листок с заклинанием, но по дороге к отцу Олаф так и не заглянул туда. Все время, пока корабль бежал по волнам, королевский бастард спал у себя в каюте. Сказывались и болезнь, и жаркое прощание с невестой. Дорога по суше тоже не способствовала бурной деятельности. Ранняя осень брала свое, весь день пути с неба лил холодный дождь, и Олаф предпочел отсыпаться в карете. Успеет все освоить, когда поплывет обратно. Да и вопросов, ради которых стоит беспокоить богов, у него попросту нет. Тогда к чему лишняя суета?
Несмотря на поздний час, отец принял его почти сразу, без томительного маринования в отведенных для посетителей комнатах или бесполезного визита в дворцовую библиотеку. Олаф никогда не был любимчиком родителя, но сейчас, за неимением других наследников мужского пола, королю приходилось изображать добродушное общение с незаконнорожденным сыном. Впрочем, если бы дочь не была, как любил говаривать его величество, «потерявшей голову от страсти к мужу шлюшкой», король, вероятно, и пальцем не пошевелил бы. Но выбирая, кого больше недолюбливает, зятя или отпрыска, монарх пытался ладить с обоими.
В комнате для тайных переговоров, защищенной всевозможной магией каморке без окон и дверей, было светло, душно и приторно пахло подавляющими любую силу благовониями. Олаф не знал состав, его хранили в страшной тайне, но нос улавливал аромат лаванды, хвои и неясную сладкую примесь. Маг устроился в кресле для гостей и прикрыл глаза.
Отец ворвался словно вихрь. Громко хлопнул дверью, не стал садиться и без лишних расшаркиваний ринулся в бой.
– Что скажешь? Есть чем похвастаться, Олаф? – поинтересовался он строго и выжидающе приподнял густую с проседью бровь.
– Полагаю, да, – маг посмотрел на отца и усмехнулся.
Пуговицы на воротнике тонкой рубашки его величества были застегнуты неправильно. Похоже, короля визит сына отвлек от очередной подстилки. Приближенные еще надеялись, что от престарелого монарха будет толк, и с настойчивостью, достойной лучшего применения, подсовывали королю молоденьких девиц. Безрезультатно. Олаф полагал, отец водит всех за нос: и пользуется женской благосклонностью, и всячески избегает лишних претендентов на его трон, – но давать руку на отсечение он бы не стал.
– А подробнее? Ты познал сущность госпожи Сальмарис? Сможешь ею управлять?
– Не уверен, – пожал плечам Олаф, – у нее особенная энергия. Сложная. Начни управлять одним, станет бунтовать другое. Удержу в покорности недолго. Я бы оставил порабощение воли на сладкое. Но мы хорошо поладили, и я смогу управлять кристаллом.
Отец деланно затряс головой и скорчил гримасу:
– Подданные говорят, она производит жуткое впечатление, так что тебя стоит уважать за храбрость. И стойкость. Но нужно помнить, что благосклонность женщины непредсказуема и кратка. Наше дело надо проворачивать быстрее.
– Я все устрою, как только подтвердишь свою часть договора, – Олаф пропустил отцовские замечания мимо ушей, уж кому-кому, а родителю стоило молчать о женщинах. – Ты получишь своих бессмертных воинов сразу после моего официального назначения наследником трона. Единственное…
– Что?
– Камень лучше подействует у алтаря. Здесь мы можем не достучаться до всей его силы, а там он точно отдаст все, что имеет.
– Как ты себе это представляешь? – нахмурился король, и Олаф мысленно поежился от его тона. – Как мы доставим фигуры на остров Черных песков?
– Дашь мне еще парочку больших парусников и магов. Всего-то. С Сальмарис, с госпожой Сальмарис, я поговорю, она нам не помешает.
– Мне бы твою уверенность… Не думаю, что женщина, пусть даже по уши влюбленная, так легко отдаст власть. Тем более, когда ей есть кому все оставить. Ты, кстати, видел ее сына?
– Сына? – Олаф почувствовал, как сердце начинает биться быстрее. – Тут, должно быть, какая-то путаница…
Король расхохотался. Громко, раскатисто, как хулиган, который давно пытался подловить примерного паренька и наконец-то получил желаемое.
– Она не сказала? – продолжил, утирая воображаемые слезы. – А ты говоришь, нашел с ней общий язык! Наивный юноша! Весточка от Димара. У нашей госпожи есть бастард. Получился случайно. Восемь лет назад она поимела какого-то человеческого мага, похоже, к камню нельзя было подходить девственнице, а человек оказался не промах. Оставил на зверюшке метку двуногого. Вставил случайной подружке глубже некуда.
Олафа кинуло в жар. Уши будто загорелись огнем, щеки запылали как обожженные, да что говорить, даже пятки, казалось, вот-вот подпалят походные ботинки.
– Когда это случилось? – выдавил он. – Ее связь с магом…
– Ты будто ревнуешь, – довольно крякнул король, – почем я знаю. Судя по всему, летом, наш осведомитель говорил что-то о дне летнего солнцестояния. Ночь золотой саламандры!
Смерил его испытующим взглядом.
– Мне думать о кораблях? Или ты уже не уверен, что очаровал нашу коварную деву достаточно?
– Думай, – выдохнул Олаф и потер лицо. Страшно хотелось выпить. Полкувшина терпкой жидкости одним глотком. С другой стороны, зато способности Ладира получили объяснение. Но легче от этого не становилось. – Хотел бы взглянуть на кристалл, – хрипло попросил он, больше желая побыть в одиночестве, чем действительно увидеть артефакт.
– Иди, – согласился король. – Я велел приготовить тебе твою спальню, ужином тебя накормят, только прикажи. А завтра за завтраком обсудим детали. На свежую голову.
– Да, – кивнул Олаф.
Поднялся с кресла и на ватных ногах направился прочь. Вдохнул поглубже, пытаясь привести мысли в порядок. Прикрыл глаза. Итак, у него, похоже, есть сын. Славный веселый мальчишка. Осталось только разобраться, плохо это или хорошо.
Глава шестнадцатая. Ставок больше нет?
Сальма хлопнула дверью кабинета и вышла в коридор. Тихонько выругалась и покачала головой. В гостевой части замка ее ожидал Димар, и стоило напустить на себя беззаботный вид, но деланная веселость с каждым днем давалась все труднее.
Круг сжимался и грозил сдавить так, что не продохнуть. Сын снова перестал обращаться в двуногую ипостась, магия откликалась через раз, чужаки почти подобрались к семейному обиталищу, и тетка, как назло, тоже куда-то запропастилась. Еще две недели назад Сальме казалось, она близка к победе! Чародейка ждала, что Оливарис помыкается, подумает, и в конце концов испугается навсегда остаться с неприглядной внешностью. Согласится на договор. Расскажет, как избавить Ладира от проклятия, взамен на помощь с хвостом. Не тут-то было! После бури тетку так и не нашли: ни Сальма, ни сторонние маги. Оливарис или провалилась в одну из трещин, или сумела хорошенько спрятаться. Время играло на стороне родственницы, и Сальма постоянно досадовала, что не решилась настаивать сразу. Понятия не имела, как стоило поступить тогда, но все равно корила себя за неуверенность. Перед бурей еще была надежда, сейчас она утекала песком сквозь пальцы. Тетка, похоже, опять оставила племянницу с носом. И как исправить ситуацию, Сальма даже предполагать не бралась.