— Хей-хо, Мария, паме, поехали. По пути много перекрестков, а мне надо на площадь. У меня записка, что надо навестить Такиса, адвоката, у него, наверное, для меня сообщение.
— О чем?
— Ни малейшего представления. Вряд ли это вызов в суд, лет двадцать я веду себя очень хорошо. Но посмотрим. — Вонни была непроницаема. Мария не догадывалась, что та полночи размышляла, не по поводу ли Ставроса это сообщение. О Ставросе-сыне или его отце.
Эльза сидела в Анна-Бич со своим большим ежедневником. Впервые за несколько месяцев она искала контакты в Германии, связываясь с людьми, работавшими в средствах массовой информации.
Служащий принес ей пачку факсов и еще четыре телефонограммы. В последней говорилось, что Дитер приедет через две недели, чтобы отыскать ее.
Эльза спокойно порвала все факсы пополам, даже не прочитав их, и бросила в корзину для мусора вместе с телефонограммами. Затем она направилась в бизнес-центр, где могла проверить свою электронную почту, и начала работать.
Первое письмо было адресовано Дитеру.
Я написала длинное письмо с объяснением, почему не вернусь. Приезжай в Грецию, если тебе хочется, Дитер. Но меня здесь уже не найдешь. Это будет пустая трата времени.
Эльза.
— Энди, я тебе не помешал? Это Томас.
— Нет, ничуть. Сегодня мы в Седоне, в другом каньоне, здесь действительно красиво, Томас.
Томас услышал, как Билл радостно воскликнул:
— Это папа? Можно я с ним поговорю?
— Конечно, Билл. Он звонит, чтобы поговорить с тобой. Возьми телефон и выйди, чтобы вам никто не мешал.
— Папа? Это действительно ты?
— А кто же еще, Билл, именно я.
— Па, если бы ты только мог видеть это место. Нам тут очень нравится. Цвета вокруг постоянно меняются. А с бабушкой все ее друзья, старушки, совсем старушки, но она называет их девочками. А я сказал, что они девочки в морщинках, и все рассмеялись.
— Представляю себе.
— Что ты делал, папа?
— Был в маленькой деревне, совсем крошечной деревушке, по-настоящему очень старинной. Однажды я тебя сюда привезу.
— Правда, папа?
— Я никогда не обещаю того, что не собираюсь сделать наверняка. Однажды мы с тобой приедем на этот остров.
— Тебе было одиноко в этой маленькой деревне одному? — спросил Билл.
— Хм, нет, не одиноко, что ты…
— Значит, ты не скучаешь? — спросил мальчик разочарованно.
— О, скучаю, Билл, очень скучаю по тебе каждый день, и знаешь, что я собираюсь сделать?
— Нет, не знаю.
— Собираюсь вернуться через десять дней, и мы будем вместе.
— Папа, это же фантастика! Надолго ты приедешь?
— Навсегда.
Услышав, как мальчик, который всегда будет ему сыном, крикнул:
— Мама, Энди, папа возвращается домой. Через десять дней он возвращается навсегда.
Томас почувствовал, как на его глаза навернулись слезы.
— Такис, ты как?
— Прекрасно, Вонни, а ты?
— Слежу за Марией, чтобы она не протаранила твой офис.
— Давай будем следить за ней из офиса, тогда меньше риска попасть под удар. — Он провел ее внутрь. — Знаешь, о чем я хочу поговорить с тобой? — спросил Такис.
— Понятия не имею.
— Догадайся?
— Что-то связанное со Ставросом? — спросила она быстро.
— Нет, вовсе нет, — удивился он.
— Тогда скажи мне, Такис. — Лицо ее помрачнело.
Такис говорил быстро:
— Это касается Николаса Яннилакиса. Как ты знаешь, Николас умер на прошлой неделе.
— Бедный Николас. — Вонни немного встревожилась. Определенно, не могло быть и речи о расследовании, о том, что она дала ему дозу морфия. Доктор Лерос был в курсе всего и с ней заодно.
— Он все завещал тебе.
— Но у него же ничего не было! — Вонни сделала большие глаза.
— У него есть предостаточно. Полгода тому назад он пришел сюда и составил завещание. И все оставил тебе. Свой маленький дом, мебель и сбережения…
— Надо же, как он заботлив! — Вонни была потрясена. — Полагаю, дом надо отдать его соседям, у них много детей, им нужно больше места. Могу им объяснить.
— Ты не спросила про сбережения, — мрачно произнес Такис.
— Конечно, у бедняги Николаса не могло быть ничего, стоящего внимания.
— Он оставил более ста тысяч евро.
Вонни с изумлением уставилась на него:
— Этого не может быть, Такис, у него ничего не было, он жил в сарае…
— Все было в банке, часть в акциях, часть наличными. Пришлось обождать, пока шел подсчет, перед тем как сообщить тебе.
— Но откуда у него такие деньжищи?
— Тоже, наверное, наследство.
— Но почему, скажи мне ради бога, он не воспользовался ими, чтобы жить достойно? — Она разозлилась на старика за то, что он во всем себе отказывал.
— Не говори мне про семейные традиции. Это самое непонятное явление, когда-либо придуманное человечеством. Кто-то обидел кого-то в каком-то колене. Не спрашивай меня, потому что я не знаю. Но получилось так, что Николас не трогал эти деньги. Так что теперь все твое.
Они промолчали.
— И это правильно, Вонни. Никто не заслуживает их больше, чем ты. Ты ухаживала за ним так, как никто бы этого не сделал.
Она сидела очень тихо, глядя перед собой.
— Что ты сделаешь — отправишься путешествовать, вернешься в Ирландию?
Она продолжала сидеть молча.
К такой Вонни он не привык.
— Конечно, ты не должна принимать никаких решений сейчас. Я организую все переводы, а у тебя будет время подумать об указаниях мне.
— Похоже, я уже решила, Такис, если это возможно.
— Конечно. — Он сел перед ней, лицом к окну, глядя на площадь.
— Скажи мне прежде всего, эта сумасшедшая Мария перекрыла все движение на площади?
— Нет, она ведет себя прекрасно, делает большие повороты, но в остальном все в порядке. Все от нее держатся подальше. — Такис пододвинул к себе лист бумаги, чтобы записать указания.
— Я не собираюсь трогать эти деньги. Оставь их там, где они есть. Как я уже сказала, старый домишко отдаю соседям, но хотела бы, чтобы они думали, что дом перешел им напрямую от Николаса. И хочу написать завещание…
— Очень разумно, Вонни, — тихо произнес Такис. Он вовсе не думал, что так будет правильно, но это его не касалось.
— Хочу завещать все, что имею, — мой сувенирный магазин, квартиру и эти деньги — моему сыну Ставросу.
— Извини?
— Ты слышал, что я сказала.
— Но ты же не видела его многие годы. Он никогда не приезжал к тебе, несмотря на все твои мольбы.
— Ты собираешься составить мое завещание, Такис, или мне уйти к другому нотариусу?
— Завтра в это же время все будет готово. Здесь будут двое, чтобы засвидетельствовать твою подпись.
— Спасибо, и, полагаю, все это останется между нами?
— Да, Вонни. Исключительно между нами.
— Верно. Пойду спасать Агия-Анну от Марии, — сказала она.
Такис заметил, что она вышла покачиваясь. А потом наблюдал, как к ней подбежала Мария.
— Я поняла: надо поворачивать колеса совсем в другую сторону, чем кажется! В противоположную сторону! — победоносно крикнула она.
— Что бы ты ни думала, Мария…
— А что надо Такису?
— Помочь составить мое завещание, — ответила Вонни.
— Я скучал по тебе, — признался Томас Эльзе, когда она подошла к выбеленным ступеням его квартиры.
— Я тоже. Сладкие дни в Калатриаде прошли. — Она легко поцеловала его и прошла в гостиную. — Это красиво, — указала она на маленькую вазу с дикими цветами.
— Хотел бы похвалиться, что собрал их для тебя на холмах, но на самом деле их принесла Вонни. Она оставила записку с приветствием к нам обоим. — Он протянул ей маленький листок.
— Стало быть, она знает?
— Полагаю, она знала все заранее, — грустно произнес Томас.
— Интересно, что она думает?
— Посмотри на цветы. Это доказательство ее одобрения, не так ли?
— Верно, и, конечно, это также значит, что мы согласны с ее собственной беспутной, сложной жизнью, — согласилась Эльза.
— Беспутной?
— Ну, взгляни на нас! Считается, что все в мире происходит в свое время. У нас все фантастически несвоевременно, не так ли? Ты в одну сторону, я в другую!
Томас прикоснулся к ее руке.
— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал он.
— Знаю, — произнесла она неуверенно.
— Честно, мы вдвоем что-нибудь придумаем.
— Да, придумаем. — Тон Эльзы стал более уверенным.
Дублин
Моя дорогая Вонни,
спасибо за письмо. Я так сильно тосковала по Агия-Анне, когда читала его. Правильно, что я вернулась домой, но это не означает, что не могу не скучать по солнечному свету и лимоновым деревьям, по всем замечательным людям, которых встретила там.
Старшая медсестра Кармел — просто кошмар, когда-то она была нашей подругой, но власть портит человека… Она думает, что меня следует наказать за то, что я оставила больницу, и придумывает, как это сделать. У нас с Барбарой потрясающая квартира. В субботу будем отмечать новоселье, так что пожелайте нам удачи.
Мама и папа вели себя отлично, про Шейна не упомянули ни разу. Он теперь как семейная тайна, о которой никогда не говорят. Что, возможно, к лучшему. Они решили сделать более скромную серебряную свадьбу, без именных карточек для гостей и всей этой мишуры. Это огромное облегчение. Я позвонила Дэвиду, и он разговаривал немного жестко. Это был день награждения его отца. Он просто в ужасе, что вернулся. Но собирается остаться дома, пока не умрет отец.
Представляю, что Томас и Эльза теперь вместе! Никогда не догадывалась об этом, но это прекрасно!
Море любви всем вам,
Фиона.
Манчестер
Дорогая Вонни,
как замечательно, что Вы рассказали мне обо всем. Рад успехам Марии. Воображаю, как она ездит одна до самой Калатриады!
Рад узнать, что Томас возвращается домой, но как дела у Томаса с Эльзой? Как им удастся все уладить?
Я пока не в состоянии без эмоций описать день награждения отца. Это было ужасно. Еще хуже, чем я ожидал, потому что отец выглядел таким слабым, мама — такой нелепо гордой, а все эти бизнесмены просто молятся на деньги и доходы.