Напишу, когда немного успокоюсь. Папа сказал речь, в которой объявил, что я буду главой его фирмы со следующего января. Все аплодировали, и мне надо было притворяться ужасно довольным. Но как я все это ненавидел, Вонни. Понимаю, что это предел жалости к себе, что в двадцать восемь лет я считаю свою жизнь конченой. Знаю, Вы скажете что-нибудь положительное, чтобы я не сорвался. Думаю о Вас очень часто и в мечтах хочу, чтобы Вы были моей мамой, а Андреас отцом. Я бы никогда Вас не подвел. Но в собственной семье мне очень трудно.
С любовью,
Ваш отвратительно мрачный Дэвид.
Проходили дни. Эльза провела немало времени в Анна-Бич со своей электронной почтой.
— Кому, в самом деле, ты все время пишешь? — поинтересовался Томас.
— Изучаю ситуацию с работой, — сухо ответила она.
— Но я думал, что ты не возвращаешься в Германию?
— Сложно понять, но есть и другие страны, — засмеялась она.
Томас провел эти часы рядом с ней за другим компьютером. Он связался с университетом. В случае его раннего возвращения будет ли он иметь доступ в свои комнаты в кампусе? Все это надо было продумать заранее.
Это было за два дня до выезда Томаса в Афины.
— Хочу, чтобы ты зашел к Андреасу сегодня вечером на обед, — напомнила Эльза. — Надо многое обсудить.
— А там удобно будет говорить об этом? — задумался Томас. — Всегда кажется, что вокруг полно народу.
— Нет, постараюсь, чтобы у нас был тихий столик, — пообещала она.
В тот вечер на ней было простое белое хлопчатобумажное платье, а в волосах цветок.
— Ты выглядишь прекрасно и такая нарядная. Рад, что надел свои новые брюки из Калатриады, — расцвел Томас, увидев ее.
— Купила это платье сегодня, чтобы произвести на тебя впечатление, и до ресторана возьмем такси. Как насчет такого варианта?
Она вышли на ветреную дорогу, ведущую к таверне Андреаса, рассматривая знакомые места и любуясь привычным звездным небом над морем.
Действительно, им приготовили небольшой столик на двоих в конце террасы в стороне от остальных.
Их обслуживала маленькая Рина. Андреас был в доме. Йоргис, Вонни и доктор Лерос были с ним. Они все помахали им рукой. Поговорят позднее. Когда подадут второй кофе.
— Хочу поговорить с тобой о работе, — сказала Эльза.
— Да я тебя особенно не расспрашивал.
— Почему не расспрашивал?
— Потому что, хотя ты и сказала, что есть другие страны, я боялся, что тебе предложат хорошее место снова в Германии. Если честно, я беспокоился, что ты снова встретишься с Дитером… Снова… и снова… — Не успела она что-то сказать, как он продолжил: — Раздумывал, как скоро ты сможешь встретиться со мной, а я с тобой. Не могу позволить, чтобы ты ушла теперь, когда я нашел тебя. Может быть, я рискую потерять тебя, вернувшись к Биллу.
— Я нашла работу, Томас.
— Где? — спросил он неуверенным голосом.
— Почти боюсь сказать тебе.
— Значит, в Германии. — Лицо его помрачнело.
— Нет.
— Где же, Эльза? Не тяни, умоляю.
— В Лос-Анджелесе, там база, но придется ездить по западному берегу. Еженедельная колонка для большого журнала, интервью, политика, заметки. Все, что попадется мне на глаза. — Она жадно смотрела на него, ожидая реакции.
— Где? — переспросил он, потрясенный.
— В Калифорнии, — уточнила она нервно. — Это слишком рано? Слишком много для понимания? Хочу сказать, что не могла позволить себе потерять тебя… но если ты считаешь…
Его лицо медленно начало расплываться в улыбке.
— О, Эльза, дорогая, как это замечательно… — начал он.
— Мне не надо жить с тобой, не хочу стеснять тебя, но подумала, что мы могли бы быть вместе… понимаешь. Знаю, что мы знакомы недавно, но теперь я не могу без тебя…
Томас встал и подошел к ней, подхватил ее со стула и поцеловал. До окружающих ему не было никакого дела. Кто-то их фотографировал, но им было все равно, они стояли в объятиях друг друга, словно никак не могли расстаться. Потом, конечно, из кухни вышли остальные, и многие уже были навеселе. Все пили за молодых.
— Тот парень, который вас сфотографировал, он из Германии. Он узнал тебя, Эльза, он с телевидения.
Какое ей было дело до этого?
— Спросил, кто такой Томас, — рассказала Вонни. — Я объяснила, что вы знаменитый американский академик и что вы жених Эльзы.
— Что? — воскликнули одновременно Томас и Эльза.
— Ну, знаете ли, Томас, если бы на вас были те ужасные штаны, я бы ему ничего не сказала. А как только увидела вас прилично одетым, то подумала, что теперь для Эльзы будет безразлично, если кто-нибудь продаст фотографию в немецкую газету.
Они, как прежде, непринужденно болтали, глядя на гавань внизу. Последний паром пришел час назад, но в таверне Андреаса никого с этого рейса не ждали. Было слишком поздно и слишком далеко для прогулок. Поэтому они сильно удивились, увидев на дороге кого-то.
Это был мужчина лет тридцати. Он казался крепким, потому что на спине у него был рюкзак, а в обеих руках по чемодану.
— Обед, оказывается, званый, — с восхищением сказала Эльза.
— Возможно, он прослышал про долму, которую приготовила Вонни, — улыбнулся Томас. Ему понравилось, что Вонни назвала его женихом Эльзы, хотя сильно удивился, что никто не оценил его прекрасные шорты с карманами.
— Что-то поздновато для посетителей, — заметил заинтригованный доктор Лерос.
— Если только человеку действительно очень надо, — произнес Йоргис странным голосом, вглядываясь вдаль.
Вонни встала, чтобы разглядеть мужчину возле входа.
— Андреас! — сказала она сдавленным голосом. — Андреас, друг мой, это же, это же… на самом деле!
Эльза и Томас смотрели то на одного, то на другого, не понимая, что происходит. Андреас встал и, спотыкаясь, побрел в сторону ворот, вытянув руки. Все видели, как у него заплетались ноги в шнурованных ботинках…
— Адони… — крикнул он. — Адони моу! Ты вернулся. Адони гие моу. Сын мой, ты пришел увидеться со мной.
— Я вернулся, чтобы остаться, папа, если ты примешь меня?
Мужчины обнялись, и казалось, что они никогда не смогут выпустить друг друга из объятий. Потом они отпрянули и стали удивленно ощупывать лица друг друга, повторяя одни и те же слова.
— Адони моу! — повторял снова и снова Андреас.
— Патера! — отвечал ему Адонис.
Затем вышел вперед Йоргис, потом Вонни и доктор Лерос. Они стояли маленькой группой, возбужденно разговаривая на греческом и обнимаясь.
Томас и Эльза крепко держались за руки.
— Мы никогда не забудем этой ночи, — прошептал Томас.
— Я была слишком прямолинейной, слишком настырной? Скажи мне, Томас? — взмолилась Эльза.
Не успел он ответить, как к ним подошли Андреас с сыном.
— Адонис, эта прекрасная молодая женщина уговорила меня написать тебе, когда я сомневался, стоит ли делать это. Она сказала, что письма любят все…
Адонис был высок и красив, с густыми черными волосами, которые однажды станут седыми, как у его отца, и, возможно, случится это здесь, в Агия-Анне. Эльза, которая легко могла выступать перед телекамерами и миллионами телезрителей, теперь просто онемела. Вместо этого она встала и обняла Адониса, словно они были старые друзья.
— Как вы прекрасны, — с восхищением обратился Адонис к белокурой девушке в белом платье с цветком в волосах.
— Эльза и Томас вместе, — поспешно выговорил Андреас, чтобы не было никаких недоразумений.
Адонис пожал Томасу руку.
— Вы очень счастливый человек.
Томас согласился с ним:
— Я действительно очень счастливый человек. — Затем он встал и обратился к остальным. Он смотрел Эльзе прямо в глаза, словно отвечая на ее вопрос о том, была ли она слишком прямолинейной и настырной. — Хочу сказать вам всем, что Эльза уезжает со мной. Мы едем в Калифорнию вместе.
— Еще повод, чтобы отметить! — воскликнул Андреас со слезами на глазах.
Томас и Эльза снова поцеловались, и, когда он усадил ее, обняв за плечи, началось торжество по поводу возвращения.
Андреас, Йоргис и маленькая Рина побежали за угощением и вином для блудного сына. У них было такое чувство, словно в Чикаго он недоедал.
Вонни села рядом с Адонисом, ее глаза блестели.
— А твой сын Ставрос? — спросил Адонис.
— Живет сам по себе где-то… — поспешно ответила она.
— Но почему бы ему не найти в своем сердце…
— Давай не будем говорить об этом теперь, главное, что ты вернулся, Адонис! Кстати, твой отец сильно изменился. Теперь он совсем другой, чем…
— Я теперь тоже другой, Вонни.
Поздравления и приветствия Адонису не смолкали.
Вонни сидела между Андреасом и Йоргисом, как это было почти всю ее жизнь.
— Однажды вечером Ставрос вернется в эту гавань, — сказал Андреас.
— И ночь будет точно такая же, — добавил Йоргис.
— Да, да, уверена, — сказала Вонни, сверкнув глазами, и на лице ее появилась надежда.
Они знали, что она напустила на себя веселость. В то же время каждый протянул ей руку.
— Сегодняшний вечер только доказывает, что чудеса случаются. И не стоит жить, если не верить в них.
Доктор Лерос вышел из комнаты очень возбужденный.
— Там два человека с бузуками, хотят поиграть в честь возвращения Адониса, — взмолился он.
— Было бы здорово, — засмеялся Адонис.
Когда зазвучала музыка и все стали хлопать в такт, Адонис встал, вышел на середину террасы и начал танцевать. Он танцевал перед толпой в сорок человек, многие из присутствующих не догадывались, что происходит, другие, как его отец, дядя, доктор и Вонни, знали все.
Подняв руки высоко вверх, он скользил по полу и склонялся, радуясь, что вернулся в родные места.
Начал моросить мелкий дождь, но никому до него не было дела.
Дождь не мешал звездам сиять.
ОБ АВТОРЕ
Мейв Бинчи — одна из самых известных ирландских писательниц, незаурядная личность, автор выдающихся мировых бестселлеров. Ее романы, пьесы и рассказы отмечены престижными международными премиями.