– Но ты все еще любишь его?
– О да, без сомнения люблю, и он чувствует то же самое, – сказала Эльза.
– Что ж, тут и думать не о чем, – деловито и решительно заявила Фиона. – Ты должна к нему вернуться, и Вонни тут ни при чем.
Друзья договорились встретиться после ужина в портовом кафе и теперь вчетвером обсуждали прошедший день.
– Ни у кого еще нет ощущения, что здесь мы просто убиваем время, а могли бы заняться чем-то другим? – спросил Томас.
– Здесь я счастлив. И мне это нравится, – сказал Дэвид.
– И я тоже, – согласилась Фиона. – Но мне в любом случае надо быть здесь, пока не приедет Шейн.
– Я, наверное, вернусь в Германию на следующей неделе, – сказала Эльза. – Пока что в раздумьях. А как насчет тебя, Томас?
– Ну, Вонни считает, что мне следует лететь в Калифорнию, чтобы увидеться с сыном. Я пока тоже не знаю, – ответил он.
– Вонни пытается сплавить нас всех домой! Как только Мария научится управлять фургоном, Вонни захочет, чтобы я тоже поехал мириться с родителями и работать на отца, – мрачно отозвался Дэвид.
– Она не верит, что Шейн вернется. Якобы здесь нет работы, и мне лучше вернуться в Дублин, – сообщила Фиона.
– Да из нее полицейский получше Йоргиса! Мне она сказала, что пора прекратить отношения с мужчиной, потому что на самом деле он меня не любит, – хихикнула Эльза.
– Разве могла Вонни такое сказать? – удивился Дэвид.
– Почти слово в слово… Но я все равно отличаюсь от всех вас: мне рекомендовано двигаться дальше, а не возвращаться к старой жизни.
Они объединили все, что знали о Вонни: она приехала с запада Ирландии более тридцати лет назад, влюбившись в человека по имени Ставрос. Каким-то образом ей удалось купить для него автозаправку, где сама Вонни трудилась день и ночь. У нее был сын Ставрос, они теперь не общаются. Ставрос-старший покинул остров, возможно, вместе со своим юным сыном. Вонни переживала трудные времена, но жители Айя-Анны позаботились о ней, и она чувствовала, что должна им отплатить.
– А что за трудные времена? – задумалась Фиона.
– Может, у нее случился нервный срыв, когда Ставрос ушел?
– Я думаю, она была алкоголичкой, – тихо сказал Дэвид.
Остальные пораженно замерли. Эта спокойная, собранная женщина – и вдруг раба выпивки? Невозможно.
– Почему ты так говоришь? – спросила Эльза.
– Ну а вы разве не заметили, что она никогда не пьет ни вина, ни узо, ни другого спиртного? – ответил Дэвид.
Друзья смотрели на него с уважением. Все они много раз сидели с Вонни за одним столом, и только вежливый, чуткий Дэвид заметил то, что теперь казалось таким очевидным.
Глава 12
Вонни была права, говоря, что жители Айя-Анны сплотятся вокруг ее тайн. Четверым друзьям не удавалось получить больше никакой информации.
– Кажется, той заправкой когда-то владела Вонни, – небрежно сказал Томас Йоргису.
Йоргис пробормотал что-то, не означавшее ни «да», ни «нет».
– Жалко ей было отдавать заправку? – спросил Томас.
– Я правда не знаю, – ответил Йоргис.
– Или, может, у нее гора упала с плеч?
– Вы ведь живете у Вонни. Уверен, ее вам и нужно расспрашивать, – вежливо произнес Йоргис.
Дэвид попытался расколоть Андреаса, но тоже зря.
– Вы, должно быть, знали мужа Вонни, Ставроса?
– Здесь все друг друга знают.
– Как и Магду, я полагаю?
– Говорил же, деревня у нас маленькая.
– А их сын? Он дружил и с вашим сыном, и с Маносом?
– Тут все дети знакомы.
– Вы считаете, я задаю слишком много вопросов, верно, Андреас?
– Тебя интересует это место и люди, которые здесь живут, это же хорошо, – только и ответил Андреас, но больше ничего не сказал.
Эльза пробовала поговорить с Янни, зайдя в бакалейную лавку за оливками и сыром. Янни на вид исполнилось шестьдесят, он мог быть свидетелем интересующей их драмы.
– Здорово, что Вонни стала своей в этой деревне, не правда ли? – начала Эльза.
– Да, Вонни очень хорошая женщина, – кивнул Янни.
– Вы наверняка знали ее, когда она была замужем за Ставросом? – добавила Эльза.
– Она говорила вам о Ставросе? – переспросил Янни.
– Кое-что.
– Тогда, полагаю, она сама расскажет вам о нем все, что захочет, – улыбнулся во все свои золотые зубы Янни, ничего ей так и не выдав.
Эльзе пришлось признать поражение, хотя до этого ей приходилось брать интервью у политиков, магнатов, писателей, актеров и демонстрировать их жизнь на всю немецкую телеаудиторию.
Фиона направилась к дому Элени, прихватив сладости для детей.
– Я хотела поблагодарить вас за проявленную доброту в тот день, когда мне нездоровилось, – обратилась она к Элени.
– Сейчас вам лучше? – побеспокоилась женщина.
– Чувствую себя хорошо, но немного грустно, потому что я жду Шейна, – ответила Фиона. – Если он будет искать меня здесь, обязательно сообщите ему, где я.
– Шейн, ага… Да, конечно сообщу. Если он вернется.
– О, он вернется, Элени. Он же любит меня.
– Да.
Повисло неловкое молчание.
Фиона, не желая новых пререканий, сменила тему:
– Вы некогда знали Ставроса, мужа Вонни?
– Я плохо говорю по-английски. Я скажу этому Шейну про вас, если он вернется. Спасибо за карамелес для ребятишек. Вы славная, славная девочка.
– Вонни, когда закончите с делами, поднимитесь ко мне за портокаладой[12]. Ладно? – сказал Томас.
– Стало быть, ты наконец заметил, что я пью только безалкогольные напитки? – рассмеялась она.
– Это не я, это Дэвид, он у нас глазастый. В любом случае не важно, что вы пьете. Мне просто нужен ваш совет.
– Нет, не совет тебе нужен, а заверения, что все и так наладится без малейших усилий с твоей стороны. Я права?
– Будет здорово, если вы скажете это убедительным тоном, – ответил он.
– Поднимусь через десять минут, – сообщила Вонни.
На ней красовалась чистая, свежая желтая блузка с вышитыми розочками. Вонни, должно быть, хранила свою одежду в сувенирной лавке.
– Симпатично. – Томас указал на вышивку. – Сами сделали?
– Нет, работа не моя. Этим розочкам, верно, лет тридцать.
– Правда? Чья же это работа?
– Это уже не важно, Томас. Но вышивала мастерица, словно ангелом поцелованная.
Томас сглотнул, почувствовав себя слишком навязчивым.
– Кажется, я задаю слишком много вопросов, Вонни. Извините, вам не нужно ничего рассказывать.
– Ну, вообще-то, нужно. Вы четверо так интересуетесь мной… Так расспрашиваете обо мне местных жителей, – невинно улыбнулась она.
– Они вам сказали? – печально произнес он, уставившись в пол.
– Само собой! – Вонни вовсе не находила это странным.
– Простите, мы явно лезем не в свое дело. Но говорю вам, Вонни, вы особенная. Нас всех впечатлила ваша персона.
– Я польщена и сбита с толку. Но, как бы то ни было, я расскажу все, что вас интересует. – Она ободряюще улыбнулась ему.
– Даже не знаю. Теперь, когда вы разрешили мне задавать вопросы, у меня словно нет ни одного. Наверное, стоит спросить, счастливы ли вы?
– Да, судя по всему, я вполне счастлива. А ты счастлив, Томас?
– Нет, и вы это знаете. Вы сами сказали, что я облажался с Биллом. Но мы, вообще-то, о вас.
– И что вам хочется знать обо мне? – поинтересовалась она.
– Например, каким был ваш муж и что с ним случилось, – с тревогой произнес Томас.
Он чувствовал себя неловко, прощупывая почву, но Вонни относилась к его вопросам совершенно спокойно.
– И то и другое так просто и не расскажешь. Его звали Ставрос, он был очень смуглый, глаза у него были огромные, почти черные, и волосы тоже черные, всегда длинные, невзирая на моду. Его отец, работая здесь парикмахером, часто говорил, что сын позорит его своими лохмами да клиентов своим видом отпугивает. Ставрос был не очень высоким, зато был… Наверное, можно сказать, коренастым. Едва я его увидела, все остальные мужчины для меня исчезли.
– А где вы познакомились? Здесь, в Айя-Анне? – спросил Томас.
– Нет, в другом месте. Там, где и не подумаешь, – почти мечтательно проговорила Вонни.
– Мне вымаливать у вас ответы или вы просто возьмете да и расскажете все?
– Я встретила Ставроса в Ардивине, маленькой деревушке на западе Ирландии, весной шестьдесят шестого года, то есть еще до твоего рождения.
– Пожалуй, но я родился спустя четыре года, считайте, почти в то же время, – возразил он.
– Ставрос пришел работать в гараж на главной улице. Конечно, он сильно выделялся своей экзотической внешностью. Настоящий живой грек – на нашей главной, в смысле, единственной улице! Других-то в Ардивине нет и не было. Он говорил, что изучает английский и автоторговлю, что мечтает увидеть мир… – Воспоминания побудили Вонни вздохнуть. – Мы еще удивлялись: ну, кому придет в голову начать с Ардивина? А как же Париж? Лондон? Да даже Дублин! Но ему у нас нравилось, наша деревня напоминала ему его родную Айя-Анну. Все было знакомо и понятно. – Она сделала паузу, обдумывая свои слова.
Томас не подталкивал ее к дальнейшему разговору. Вонни и без его подсказок расскажет все, что сама захочет.
– Я тогда еще училась в школе, заканчивала последний класс, – продолжала она. – Семья надеялась, что я пройду так называемый образовательный отбор, получу место в колледже и выучусь на преподавателя младших классов. В Ирландии пройти такой отбор – это как выиграть в лотерею. Бесплатное обучение, отличная карьера, постоянное место, пенсия.
– Но отбор вы не прошли? – мягко спросил он.
– Понятия не имею! Я даже не поинтересовалась, ведь любовь к Ставросу вытеснила все остальное. Я перестала ходить в школу, забросила учебу, забыла про всякие там экзамены. День за днем только и думала, как бы тайком от сестры пробраться на задний двор «Ардивин моторс». Быть с ним – это все, чего я хотела.
Томас слушал, завороженный тем спокойствием, с каким Вонни рассказывала о своей первой любви.