Эльза не спешила с ответным письмом для Дитера. Ей все еще было о чем подумать.
В том, что Дитер был серьезен, она не сомневалась. Раз написал, что готов жениться, значит и впрямь готов. Это не самое легкое решение после стольких лет холостяцкой жизни. Друзья точно его не поймут. Вдобавок он весь извелся бы из-за того, что признал себя отцом, бросившим собственного ребенка. А ему пришлось бы это признать, если бы он согласился помогать малышке Герде. И все же он был готов на это ради Эльзы, он сам так написал.
До сих пор Дитер искренне верил, что они могут продолжать просто встречаться и что ничего в их отношениях не надо менять. Но когда он встал перед выбором, то решился. Сообщи ему Эльза, что она летит домой, и он будет ее ждать.
Так что же ее удерживало?
В одиночестве Эльза бродила по извилистой тропинке вдали от деревни. Прежде она здесь не бывала, и, так как близился ее отъезд, ей хотелось запечатлеть в памяти эти места.
Вдоль дороги Эльзе не встретилось ни шикарных ресторанов, ни традиционных таверн, ни сувенирных лавочек, лишь маленькие лачуги. Где-то паслись одна-две козочки, где-то среди кур и цыплят играли дети.
Эльза остановилась и стала разглядывать их.
А если у них с Дитером появятся свои дети? Этакие крохотные белокурые мальчик и девочка, похожие на этих черноглазых греческих ребятишек разве что улыбками.
Тогда ее боль утихнет? Каково будет ее детям знать, что у них есть единокровная сестричка Герда, но та не живет с ними?
Эти мечты заставили ее улыбнуться, как вдруг из ближайшего дома неожиданно вышла Вонни.
– Боже мой, Вонни, вы просто повсюду! – воскликнула Эльза.
– Ты и твои друзья – тоже! Куда ни пойду, там всегда хоть кто-то из вас, – с воодушевлением ответила Вонни.
– Куда ведет эта дорога? Я просто изучаю, что тут есть.
– А никуда не ведет, дальше все такие же дома… Но мне как раз надо отнести туда кое-что. Прогуляйся со мной, мне бы не помешала компания. – Теперь Вонни выглядела необычайно унылой.
– Что-то не так? – спросила Эльза.
– В доме, где я только что была, живет беременная женщина. Отец ребенка погиб на яхте Маноса. Она не хочет рожать. Это просто какой-то кошмар. Доктор Лерос настрого запретил прерывание, так что она собирается ехать к женщине, которая, как она говорит, «помогает в таких случаях», в деревню в полусотне километров отсюда. Она может умереть, ее наверняка ждет сепсис. Не понимаю, почему она не может просто родить и любить этого ребенка? Я битый час доказывала дурехе, что все мы поможем ей воспитать его. Думаешь, она послушала? Нет.
– Должно быть, это так непривычно, Вонни. Обычно люди слушают ваших советов, – поддразнила ее Эльза.
– Почему ты так думаешь?
– Ну, мы все к вам прислушиваемся, для нас важно все, что вы говорите. Мы часами обсуждали с Дэвидом ваше предположение, что его отец может быть болен.
– Не может быть, а точно болен, – сказала Вонни. – И что он решил? Его мои слова не шибко обрадовали.
– Ну, он думает, что мать хочет обманом вернуть его домой, чтобы потом ему сложнее было снова сбежать. Но вообще вы заставили его занервничать.
– Я этого не хотела.
– В каком-то смысле как раз хотели: встряхнуть его, дать пищу для размышлений. И вам это удалось: он сегодня собирается позвонить домой.
– Хорошо, – одобрительно кивнула Вонни, останавливаясь у небольшого запущенного здания. – Мне сюда. Пойдем со мной. Нужно дать Николасу волшебное снадобье. – И она достала из вязаной сумки на плече маленький глиняный горшочек.
– Вы и в травах понимаете? – ахнула Эльза.
– Нет, вообще-то, это антибиотик. Но Николас не доверяет врачам и современной медицине, так что мы с доктором Леросом пошли на хитрость.
Эльза наблюдала, как болтающая на греческом Вонни расхаживает по скромному жилищу старика, переставляя и складывая вещи; в какой-то момент она достала «волшебную мазь» и торжественно обработала рану на его ноге.
Когда они уходили, старик улыбался им вслед.
Эльза и Вонни дружно побрели назад по извилистой дороге. Вонни указывала ориентиры, читала Эльзе названия мест, мимо которых они шли, и сразу переводила их на английский.
– Вам здесь нравится, не так ли? – сказала Эльза.
– Мне посчастливилось найти это место. Может, я бы и уехала жить куда-нибудь еще, но Айя-Анна была так добра ко мне, и я хочу остаться здесь навсегда.
– Мне так жаль уезжать отсюда, правда, – вздохнула Эльза.
– Так ты и правда уезжаешь? Вернешься в Германию? – Вонни это не слишком обрадовало.
– Да, мне точно пора двигаться дальше.
– Вернее, назад. Двигаться обратно к тому, от чего ты бежала.
– Вы не знаете… – начала Эльза.
– Знаю только то, что ты рассказала: как ты решила сбежать от плохих отношений, а он приехал сюда, нашел тебя и передумал.
– Да нет же, не он передумал. Это я передумала, – возразила уязвленная Эльза.
– О, правда ли?
– Правда, Вонни! Вы, как никто другой, должны понимать, что значит любить кого-то и поехать за ним через весь континент. Ради всего святого, вы ведь так и сделали! Должны же вы понимать.
– Тогда я была ребенком, школьницей. А ты – взрослая, состоявшаяся женщина с карьерой, стремлениями и достойным будущим. Сравнивай равное.
– Нас вполне можно сравнивать: вы любили Ставроса и отказались от всего, чтобы быть с ним; ну а я делаю то же самое ради Дитера.
Застыв, Вонни в изумлении уставилась на Эльзу:
– Ты даже не представляешь, насколько это разные ситуации. Что теряешь лично ты? Да ничего. Ты вернешь себе все: свою работу, своего мужчину и недоверие к этому мужчине. Ты вернешь все то, от чего бежала, так почему ты называешь это победой?
– Неправда! – разозлилась Эльза. – Дитер хочет на мне жениться! Теперь мы будем жить открыто. Вместе, как муж и жена, больше не скрываясь, не прячась, а затем мы и впрямь поженимся! – Ее глаза сверкнули.
– А разве ты уезжала в первую очередь ради того… чтобы заставить его жениться? Я-то думала, речь шла о чувстве вины из-за того, что он бросил свою дочь и считал это нормальным. Ты покончила с этим чувством?
– Жизнь у нас только одна, Вонни. Нужно брать, что дают.
– И даже не важно, кто нам это дает?
– Вы брали что хотели, разве не так?
– Ставроса не связывали никакие обязательства, он был свободен.
– А как же Кристина?
– До приезда сюда я ничего не знала о Кристине. Он ее бросил, а ребенок умер, так что и тут все иначе.
– А деньги? Вы взяли деньги! Вы вовсе не безгрешны! – вспыхнула Эльза.
– Это всего лишь деньги, и потом, я вернула их, все до единого пенни!
– Бред, Вонни, как бы вам это удалось? Вы ничего не зарабатывали! Только раз за разом ложились в больницу! Где вы могли накопить столько денег?
– Я скажу тебе где. В полицейском участке, намывая полы; в таверне Андреаса, нарезая овощи; убираясь на кухне в бакалее; преподавая английский в школе – разумеется, когда я достаточно протрезвела, чтобы мне могли доверить детей.
– Вы все это делали? Мыли полы?
– У меня ведь не было твоей квалификации, Эльза… Равно как и твоей внешности, и умения идти напролом. Скажи, как еще я могла бы заработать?
– Вы ведь смогли в конце концов забыть Ставроса. Не так ли?
– Почему ты спрашиваешь?
– Я не знаю. Мне просто нужно знать, вдруг я захочу изменить решение.
– О нет, Эльза, ты уже все решила. Возвращайся домой, бери, что дают.
– Почему вы такая жестокая и вредная? – заплакала Эльза.
– Это я-то жестокая и вредная? Я? Умоляю тебя, Эльза, возьми себя в руки. Просто послушай себя. Я уже говорила: ты слишком привыкла к тому, что всегда добиваешься своего. И я не шучу. Эгоизм идет рука об руку с красотой. И ты такая, и Магда была такой же. Это действует на вас пагубно, потому что дает вам слишком много власти. Но только на время.
– Магда перестала быть красавицей? Вы это хотите сказать?
– Мне-то откуда знать?
– Разве неоткуда? Вам мог кто-нибудь сообщить, – мрачно предположила Эльза.
– Ну, как ни странно, так и есть – я слышала это сразу от нескольких человек. Она действительно уже не так хороша собой, и Ставрос больше не ходит за нею по пятам. Кажется, вместе с ними работает молоденькая женщина, Ставрос часто с ней видится. – Вонни улыбнулась от этой мысли.
– Что за мстительные люди рассказывают вам эти сказки?
– Дай-ка подумать… Возможно, некоторые считают, что я, потеряв все и снова стараясь вернуть всеобщее уважение, заслужила компенсацию.
– Вас же не заботит всеобщее уважение, – усмехнулась Эльза.
– Почему же? Все в нем нуждаются время от времени, чтобы жить в гармонии с собой и видеть в этом смысл.
– Вы свободны духом, вам нет дела до чужого мнения, – настаивала Эльза.
– Но есть до своего собственного; и кстати, да, я смогла забыть Ставроса, даже если временами и думаю о нем. Я знаю, что он уже весь седой. Но мне бы хотелось, чтобы однажды он пришел на улицу Двадцать Пятого Марта[14] и мы смогли бы нормально все обсудить. Только так не будет.
– Хорошо, вернемся к моей ситуации, – деловито потребовала Эльза. – Почему мне не стоит возвращаться к Дитеру? Только скажите спокойно, чтобы мы не разругались. Пожалуйста.
– Это не важно, Эльза, – вздохнула Вонни. – Ты все пропустишь мимо ушей, ведь ты уже знаешь, как поступить. Забудь все, что я тебе говорила.
До самой деревни они шли в неловком молчании.
– Ширли?
– Да, Томас?
– Энди рядом?
– Ты же на самом деле не хочешь общаться с Энди?
– Нет, просто надеюсь поболтать со своим сыном без того, чтобы наш атлет прыгал вокруг него с мячом и заманивал на очередные тренировки.
– Томас, ты хочешь скандала?
– Конечно же нет, честно тебе говорю: я просто хочу поговорить с ребенком. Хорошо?
– Ладно, подожди, я позову его.
– Чур без качка, который будет стоять у него над душой.