Наступила тишина. Потом заговорил Йоргис:
– Разумеется, ты знала, как расставить все в голове Кристины. Без тебя наша сестра никогда бы не выздоровела.
– И каждый божий день, круглый год, ты делаешь для людей что-то хорошее: заставляешь Марию водить машину, присматриваешь за детьми, навещаешь больных. Не вижу тут ни глупости, ни самодовольства, – добавил Андреас.
– Я бы так и не понял, что мой отец умирает, если бы не вы, Вонни, – заявил Дэвид. – Представьте, каким бы виноватым я ощущал бы себя до конца жизни.
– А сегодня вы просто поехали со мной и ни разу не пробовали на меня повлиять, вообще ни во что не вмешивались. Вы просто вновь оказались правы, – произнесла Фиона, – и оставили меня наедине с моими мыслями. Я никогда этого не забуду.
Вонни переводила взгляд с одного на другого. Чувства переполняли ее сердце, она даже не решалась ответить. Наконец ей удалось неуверенно произнести два слова по-ирландски:
– Слан авальи, Фиона.
– Что это значит? – спросил Дэвид.
– Это значит: «Счастливого пути домой», – перевела Фиона.
Томас и Эльза общались на балконе, как старые друзья. Невозможно было поверить, что они познакомились не давным-давно, а всего лишь десяток дней тому назад и уже успели посвятить друг друга в свои сердечные тайны.
– Значит, ты вернешься не к концу годового отпуска, а еще до родов Ширли? – спросила Эльза.
– Думаешь, так следует поступить? – посмотрел на нее Томас.
– Эй, я не пытаюсь указывать тебе, что делать! Вспомни, как все мы злились на Вонни, когда та стала советовать, кому как поступить. Ты же мне не указывал.
– Это другое, – покачал головой Томас. – Я сам тебя спрашиваю и действительно хочу знать, что ты думаешь.
– Хорошо… Я думаю, ты любишь Билла, а он любит тебя. В жизни такая крепкая, чистая любовь встречается редко, поэтому ты будешь счастливее рядом с ним. Ты ведь так и не выбросил его из головы и не можешь строить свою собственную жизнь без него. Ты все время волнуешься о нем. Так почему бы не быть рядом – в доме, куда он сможет постоянно приходить? Когда родится ребенок, Билл станет ревновать, а под твоей крышей он по-прежнему будет ощущать себя королем.
Томас внимательно ее выслушал.
– Некогда я мог дать ему крепкую и чистую любовь, но я стал постоянно задирать Энди. И сам ослабил эти узы. – Он выглядел очень грустным.
– Тогда, возможно, стоит попытаться укрепить их, местами заклеить, чтобы совсем не рассыпались, – предложила Эльза.
– Умом я с тобой согласен, а в душе боюсь наделать таких бед, что лучше уйти с дороги, пока не поздно… Ради сына и ради себя.
– Что ж, Томас, ты сделаешь верный выбор. Я узнала тебя достаточно хорошо. А теперь давай, прежде чем ты уедешь – а так и будет, – ты расскажешь, как мне быть с моей непутевой жизнью?
– Я тебе так скажу: мы действительно способны и сумеем оставить любовников позади и ты, надеюсь, сможешь провернуть это со своим.
– Но почему ты так хочешь, чтобы я ушла от него? Ты мой друг, ты желаешь мне добра, как и я тебе. Ты же знаешь, Дитер – любовь всей моей жизни. – Эльза была в замешательстве.
– Ты спросила мое мнение, и я его озвучил, – просто сказал Томас.
– Но я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы я отказалась от него, забыла его…
– Я мог бы утешить тебя.
Она посмотрела на него с открытым ртом. И ахнула:
– Томас, это неправда! Мы с тобой приятели, друзья. Я тебе даже не нравлюсь, тебе просто ударили в голову вино и звезды.
– Ты никогда не задумывалась обо мне в таком ключе? – спросил он, склонив голову набок.
– Я действительно думала, что было бы очень легко полюбить столь учтивого, вдумчивого человека, а не такого беспокойного и назойливого, как Дитер. Но мне свойственно мечтать о невозможном. О совершенно невозможном.
– Ну и ладно. Тогда возвращайся к нему прямо завтра же. К чему затягивать?
– Ты так легко сдаешься, – кокетливо отметила она.
– Да ладно, Эльза, все, что я говорю, из рук вон плохо. Я тут любезничаю, обдумываю твое мнение, ну а ты не отвечаешь мне тем же.
– Я всего лишь играю с тобой, – призналась она.
– Не надо, – попросил Томас.
– Знаю, – устыдилась она, – я как те феминистки, которые бесятся и когда мужчина уступает им место, и когда не уступает. Я играю лишь потому, что не знаю, как действовать иначе. Я знаю, что должен делать ты. Это же так очевидно, так просто. Знаю, что должны делать все остальные – Дитер, Дэвид, Фиона, Андреас, Вонни – все вы. А насчет себя я теряюсь.
– Что же делать Вонни? – с интересом спросил Томас.
– Она должна заставить Андреаса и Йоргиса найти ее сына и рассказать ему, какой она теперь человек. Если только это случится, малыш Ставрос обязательно вернется к ней.
Томас улыбнулся ей.
– Крестоносец Эльза, – ласково произнес он и похлопал ее по руке.
В таверне обсуждали возвращение Фионы домой и когда ей следует отправляться.
– Мы могли бы вместе отчалить завтра на последнем пароме, – сказал Дэвид. – Вместе веселее, а там, может, ты махнешь со мной в Лондон.
– Неплохая идея, так нам вообще не придется прощаться.
– Уж какое-то время точно, – сказала Вонни. – Вы сюда еще вернетесь, у вас обоих здесь теперь полно друзей.
– Завтра зайду попрощаться с Элени, поблагодарю ее за все, а еще позвоню доктору Леросу.
– А я дам Марии последний урок вождения и скажу, что теперь ее будет учить Вонни. Верно, Вонни?
– Она ведь стала ездить лучше? – испугалась Вонни.
– Гораздо лучше, – успокоил ее Дэвид. – И она продолжит совершенствоваться, если вы не станете на нее кричать, а вселите в нее уверенность.
– Ну разве не славно, когда на нас не кричат и вселяют уверенность, – проворчала Вонни.
– Ты уже сообщила своим в Ирландии, что возвращаешься? – спросил Фиону Андреас.
– Пока нет. Я позвоню им завтра из «Анны-бич».
– Зайди и воспользуйся моим телефоном, – предложил он, совсем как в тот день, когда погиб Манос вместе со своей яхтой.
– Просто быстрый звонок моей подруге Барбаре. Огромное вам спасибо, Андреас. – И Фиона побежала на кухню.
– Разве это не странно, что у вас, молодых людей, нет мобильных телефонов? – задумался Йоргис.
– И не говорите. Никто из нас четверых почему-то не пользуется сотовой связью, – сказал Дэвид.
– Да что тут странного, – фыркнула Вонни. – Вы все от чего-то убегаете. Ну и зачем вам телефоны, если по ним вас можно выследить?
– Барбара?
– Боже мой, это же Фиона!
– Барбара, я возвращаюсь домой!
– Что же, это потрясная новость! Когда вы двое выезжаете?
– Не двое. Только я.
На другом конце провода повисла тишина.
– Шейн останется там? – в конце концов проговорила Барбара.
– Можно и так сказать.
– Жалость-то какая, – отозвалась Барбара.
– Не прикидывайся, Барбара, знаю, ты на седьмом небе.
– Это несправедливо! С чего мне радоваться, если моя подруга в печали?
– Я не в печали, Барбара. Как думаешь, мы с тобой вместе сможем снять жилье?
– Ну разумеется! Я сейчас же примусь его подыскивать.
– Отлично. Барбара, не могла бы ты предупредить папу с мамой?
– Хорошо, что именно им передать?
– Что я возвращаюсь домой, – сказала Фиона, удивившись ее вопросу.
– Да, но ты же знаешь, как людям старшего поколения нравится вытягивать все подробности… – начала Барбара.
– А ты им не позволяй, – небрежно ответила Фиона.
Томас проводил Эльзу до дома и поцеловал ее в щеку.
– Schlaf gut, – сказал он.
– Учишь немецкий, чтобы произвести впечатление? – улыбнулась она.
– Нет, это потребует большего, нежели простое «сладких снов», – с сожалением ответил он.
– Чего же большего?
– Мне придется быть беспокойным и назойливым. Я попытаюсь, но сразу результата не жди.
– Поверь, Томас, ты мне и так нравишься. Увидимся завтра в полдень в гавани.
– Ты ведь к тому времени еще не улетишь в Германию?
– А ты – в Калифорнию?
– Спокойной ночи, прекрасная Эльза, – сказал он и направился домой.
Фиона уже была в номере Эльзы, паковала чемодан.
– Прежде чем ты что-то скажешь, я хочу извиниться: я была совершенно неадекватной, пыталась занять денег и все такое, – произнесла Фиона.
– Это не важно, я в любом случае была очень резка и груба с тобой, это мне нужно извиняться.
– Не стоит извинений. Между мной и Шейном все кончено. Я возвращаюсь в Дублин. Я вдруг взглянула на него и увидела, каким будет мое будущее с ним и что оно того не стоит. Полагаю, ты все равно скажешь или подумаешь, что эта любовь была ненастоящая, раз она так легко разбилась.
– Нет, настоящая, – утешала ее Эльза. – Но раз ты сказала, что все кончено, то дальше будет только лучше.
– Я бросала его не ради этого, – объяснила Фиона. – Просто вдруг увидела Шейна в другом свете, таким, каким его видели все вы, и после этого уйти от него было несложно. Хотя жаль, конечно, что он оказался не тем, кем я его считала. У тебя-то все по-другому.
– Это почему?
– Ну, Шейн мою привязанность только терпел. Дитер же пишет, вымаливает, просит вернуться, обещает ради тебя измениться. Вот это настоящая любовь.
Эльза не стала это комментировать.
– Что в конце концов заставило тебя уйти от Шейна?
– Думаю, я услышала в его тоне какое-то безразличие, на меня ему было плевать.
– Понимаю, – медленно кивнула Эльза.
– Нет, тебе не понять! Твой парень на коленях умоляет тебя вернуться. Это же совсем другое!
– То, что ты сказала про его тон, мне очень даже знакомо. Пойду на балкон, полюбуюсь морем. Присоединишься ко мне?
– Нет, Эльза, я устала. За один день в Афинах моя жизнь сделала крутой поворот… Надо поспать.
Эльза долго сидела, глядя на лунный свет на воде, затем вернулась в гостиную. Она взяла бумагу и начала писать письмо, чтобы завтра же отправить его по факсу.
Моя дорогая Ханна!