– Но здесь будет Вонни, а также Андреас, Йоргис, Элени, столько знакомых. – Томас старался быть оптимистичным.
– Томас, а ты еще надолго здесь задержишься? – спросила Фиона.
– Нет, не думаю. Я, наверное, довольно скоро вернусь в Калифорнию, – ответил он, глядя вдаль.
Они больше не хотели его расспрашивать. Томас явно еще ничего не решил.
– А когда ты возвращаешься в Германию, Эльза? – спросил Дэвид, чтобы сменить тему.
– Никогда, – просто ответила та.
– Ты останешься здесь?! – ахнула Фиона.
– Точно не знаю, но к Дитеру я не вернусь.
– Когда ты это решила? – Томас наклонился вперед и очень внимательно посмотрел на нее.
– Прошлой ночью на балконе, глядя на море.
– А ты кого-нибудь предупредила, например Дитера?
– Я ему написала. Отправила письмо сегодня утром по дороге сюда. Письмо дойдет до него через четыре или пять дней. Предостаточно времени, чтобы я могла продумать маршрут. – Она улыбнулась Томасу одной из тех медленных, теплых улыбок, за которые ее так полюбили немецкие телезрители.
– Ты не хочешь зайти в «Месанихту» и попрощаться со всеми, Вонни? – спросил Андреас, заходя в сувенирную лавку.
– Нет, я и так уже им надоела, пока они тут жили. Пускай идут с миром, – сказала она, не поднимая глаз.
– Ты трудная женщина, Вонни, жалишь, как терновник. И Дэвид, и Фиона вчера вечером сказали, что очень тебе благодарны. – Андреас озадаченно покачал головой.
– Да, они были очень вежливы, как и вы с Йоргисом, спасибо вам за это. И кстати, нужда выпить рассеялась, как летняя туча. Но вот других двоих, Томаса и Эльзу, я, кажется, очень расстроила. Оно мне надо – сидеть там и проповедовать? Нам с тобой за эти годы много чего насоветовали, Андреас. Мы хоть раз прислушались? Вот уж нет.
– Что бы ты изменила, если бы могла прожить жизнь заново? – спросил он.
Андреас вступал на незнакомую территорию. Обычно он позволял событиям идти своим чередом и не стремился их анализировать.
– Сразилась бы с Магдой за сердце Ставроса. Я могла бы и выиграть, пусть и не сразу. Однажды он вернулся бы ко мне, устав от нее. И конечно, надо было отвоевывать у Ставроса мою бензозаправку. Люди здесь честные, они в курсе, для кого я ее покупала. Я могла бы вырастить сына. Но, увы, в ту пору я искала решение всех проблем на дне бутылки. Вот и не сбылось ничего. – Она уныло огляделась вокруг.
– Кто-нибудь тогда пытался тебе что-то посоветовать? – тихо спросил он.
– Да, отец доктора Лероса и твоя сестра Кристина, но меня, пьянчужку, не заботили их слова.
– Что-то ты не спрашиваешь меня, что бы я изменил в своей жизни, – пожурил он.
– Полагаю, ты бы всеми силами удержал Адони дома.
– Да, мне и правда следовало так поступить. Но стал бы я слушать людей, которые мне это советовали? Конечно нет. – Его глаза погрустнели. – А еще следовало предложить тебе руку и сердце лет двадцать пять назад.
Она уставилась на него в полном изумлении:
– Андреас! Ты это не всерьез. Между нами никогда не было и тени любви!
– Я и жену свою не любил, то есть не так, как принято считать. Не так, как в книгах и песнях; мы просто хорошо ладили и неплохо уживались вместе. Мы и с тобой могли бы стать отличными друзьями.
– Так мы и есть друзья, Андреас, – слабым голосом произнесла Вонни.
– Да, но ты знаешь… – пробормотал он.
– Нет, ничего бы не получилось, нас не хватило бы и на пять минут. Вот уж поверь. Хорошо, что не стал предлагать. Понимаешь, Ставроса я любила именно как в книгах и песнях. Мне просто не нужен был никто другой.
Она сказала это как ни в чем не бывало, и вся неловкость между ними исчезла.
– Значит, все к лучшему, – успокоился Андреас.
– Определенно. И послушай, Андреас, я полностью уверена, что Адони вернется к тебе. Я это знаю.
Он покачал своей большой головой:
– Нет. Это всего лишь мечта, сказка.
– Парню тридцать четыре. Ты ему написал. Ясное дело, он вернется.
– Так почему же от него ни слуху ни духу?
Андреас не хотел рассказывать Вонни о таинственном телефонном звонке, который намекал, что Адони где-то поблизости. Все это могло быть ошибкой, недоразумением, зачем отравлять ее ложной надеждой, как отравились уже он и его брат? Но хотя Вонни ничего не знала о звонке, она продолжала непоколебимо верить:
– Ему нужно время, Андреас. Чикаго так далеко отсюда. Адони нужно разобраться в себе. Но он будет здесь.
– Спасибо, Вонни, ты и впрямь настоящий друг, – сказал Андреас и очень громко высморкался.
– Эй, Димитрий?
– Да? – холодно ответил полицейский.
Ему не доводилось прежде видеть столь жесткого обращения с такой вот милой девушкой, которая пыталась навестить Шейна из любви и по собственной воле.
– Можно написать письмо?
– Я принесу бумагу.
Время от времени Димитрий заглядывал в камеру, а Шейн все писал, думал и снова писал. Наконец он закончил и попросил конверт.
– Мы сами положим письмо в конверт. Просто скажите адрес. – Димитрий не хотел тратить на него много времени.
– Черта с два! Еще и письмо мое прочтете! – рявкнул Шейн.
Димитрий пожал плечами.
– Как угодно, – сказал он и ушел.
Через несколько часов Шейн все-таки позвал его.
Димитрий написал адрес: таверна Андреаса, Айя-Анна.
– Странное дело! – воскликнул Димитрий.
– Хотели чертов адрес – получите! Критикуют еще… – Шейн надулся.
– Нет, просто я знаю сына этого Андреаса, Адони, мы с ним друзья.
– Да? Хе, ну его папаша, кажется, не очень высокого мнения о нем, – пожал плечами Шейн.
– Между ними случались разногласия, как и между любыми отцом и сыном, – с большим достоинством произнес Димитрий.
Они договорились встретиться на пароме за полчаса до отправления. Выйдя из таверны, которая, как они теперь знали, называлась «Полночь», друзья направились в разные стороны.
Фиона и Дэвид спешили попрощаться и собрать все подарки от местных жителей.
Мария испекла пирог для родителей Дэвида. Элени связала Фионе кружевной воротничок. Йоргис преподнес им обоим четки из стекла цвета янтаря. Андреас подарил их с Дэвидом фотографию в резной деревянной рамке.
Доктор Лерос нашел для Фионы несколько цветных изразцов, которыми она могла украсить стены дома, чтобы, посмотрев на них, вспоминать Грецию.
Никто из них не мог найти Вонни. Дома ее не застали.
– Она придет попрощаться, – сказал Дэвид.
– В последние дни она очень грустная, какая-то потухшая, – опечалилась Фиона.
– Может, она завидует, что ты можешь вот так взять и вернуться в Ирландию… в отличие от нее, – предположил Дэвид.
– Да, но ведь она говорила, что ни о чем не жалеет: были в ее жизни и любовь, и сын, довольно долго, и вообще не всем так везет.
– Но где он теперь, этот сын? – спросил Дэвид.
– Она клянется, что не в курсе, но, думаю, все она знает, – сказала Фиона.
– Эх, как было бы замечательно, если бы он вернулся. Если бы они с Адони пересеклись в Чикаго и решили вместе съездить на родину, покачаться на старом дереве у таверны… – фантазировал Дэвид.
– Ах, Дэвид, а еще говорят, одни только сентиментальные ирландцы верят в сказки! – Фиона залилась смехом и похлопала его по руке, показывая, что смеялась вместе с ним, а не над ним.
– Ты темная лошадка, Эльза. Столько планов, а мне – ни гугу. – Томас неодобрительно зацокал, прогуливаясь с ней по деревеньке.
– Я же все тебе рассказала.
– Да, когда все остальные собрались.
– Ну да, вот мы собрались, возникла эта тема – и пожалуйста. – Эльза совершенно не раскаивалась.
– Но я думал, нам с тобой привычнее обсуждать некоторые вопросы в интимной обстановке, – растерялся он.
– Так и есть, и мне это нравится, – ответила она.
– Куда ты сейчас? Лично я подумываю о сиесте.
– Куда я сейчас? – рассмеялась Эльза. – Хочу найти Вонни.
Вонни не было ни в курятнике, ни в сувенирной лавке, ни в полицейском участке.
Эльза решила поискать ее, сходив по старой дороге к старику, который не верил в современную медицину. Возможно, Вонни была у него.
Солнце стояло высоко в небе, Эльзе пришлось надеть от жары белую хлопковую шляпу. Дорога была пыльной. Из полуразрушенных зданий показывались местные ребятишки и приветствовали ее, сгибая и разгибая мизинчики. «Ясас!» – кричали они ей, проходящей мимо.
Эльза пожалела, что не принесла с собой конфет, карамелес, как они их называли. Но кто же думал, что ее ждет такой прием.
Она вспомнила дом старика и отрепетировала несколько предложений на ломаном греческом: мол, она ищет Вонни, свою знакомую. Но все эти слова ей не понадобились. Вонни находилась в доме, у постели старика, держа его за руку.
Появление Эльзы ее нисколько не удивило.
– Он умирает, – сухо объяснила Вонни.
– Мне пойти за доктором? – предложила практичная Эльза.
– Нет, он не позволил бы доктору переступить порог, но про тебя я скажу ему, что ты травница, и он примет то, что ты ему дашь.
– Вонни, так же нельзя… – Эльза была в шоке.
– Выходит, пускай умирает в муках?
– Нет, нельзя же играть с чужой жизнью…
– Ему жить осталось часов шесть или семь. Хочешь помочь – беги к доктору Леросу, ты ведь помнишь с того случая с Фионой, где он живет? Расскажи ему, что здесь происходит, и попроси морфия.
– А разве не нужен…
– Нет, он и так все тебе даст. Да, и еще зайди ко мне в мастерскую за глиняной чашей. Только быстро.
На обратном пути Эльзе навстречу попался фургон, ехавший по пыльной дороге. Она остановила его и попросила водителя подвезти ее к врачу за лекарством. Двое мужчин, с восхищением оглядев Эльзу, охотно доставили ее к врачу. Как и предсказывала Вонни, наркотик ей отдали безо всяких проблем, мужчины в фургоне подождали, пока она заберет миску, и отвезли ее обратно.
– Вижу, не мешкала, – одобрительно кивнула Вонни.
Эльза держала тонкую руку старика и повторяла ему: