– Я плохо пишу по-английски, – признался Андреас.
– А нет там никого, кто бы сделал это за вас?
– Да-да, есть, спасибо, знаю, кого попросить.
– Прежде чем вы положите трубку, скажите, как поживает ваш сын Адони? Я знал его, мы вместе служили в армии.
– Уверен, с ним все в порядке, он теперь живет в Чикаго, – коротко ответил Андреас.
– А он собирается возвращаться? – не отставал Димитрий.
– Нет, а почему ты спрашиваешь?
– Просто хотел бы встретиться с ним снова. И еще я скоро женюсь, так что хотел и на свадьбу позвать.
– Что ж, получу от него хоть какую-то весточку, попрошу позвонить тебе, – с тяжелым сердцем ответил Андреас.
Димитрий долго сидел и смотрел в телефон. Чего только не откалывают люди! Адони был отличным парнем, когда они вместе служили в армии, он с такой любовью рассказывал о своем отце и его таверне на холме. Димитрий вздохнул. Он понимал все меньше.
Это была вторая их ночь в Калатриаде, и в отличие от их первого приезда с Дэвидом и Фионой ночь стояла ясная, звездная.
Ирини поставила для Томаса и Эльзы столик на открытом воздухе, откуда они могли видеть площадь и прогуливающихся вверх и вниз людей. Стол украшала белая фарфоровая ваза с двумя маленькими соцветиями бугенвиллеи.
Томас взял руку Эльзы и погладил ее:
– Я чувствую себя здесь счастливым, каким-то спокойным, словно буря внутри утихла.
– Я тоже, – кивнула Эльза.
– Что, конечно, смешно, – продолжал Томас. – Буря на самом деле никуда не делась. Для нас обоих она не за горами, и рано или поздно нам нужно будет ее встретить.
– Но возможно, сейчас нам спокойно, поскольку мы уверены, что справимся, – предположила Эльза.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, ты вернешься к Биллу, вопрос лишь – когда? А я решила не ехать в Германию, и мне нужно понять, куда теперь отправиться.
– У тебя быстрый, отточенный ум, Эльза. Ты легко сможешь найти решение.
– Не такой уж и быстрый. Кое-что я все же проглядела.
– Давай не тратить время на сожаления?
– Согласна. Сожаления бесполезны. Порой разрушительны.
– Не хочешь кофе? – спросил он.
– Возможно… Вообще-то, я немного нервничаю, Томас, – призналась она.
– Я тоже, но кофе как раз не успокаивает. Ну что, пойдем?
Эльза поднималась по деревянной лестнице, держа Томаса за руку.
Ирини улыбнулась им, кажется догадываясь о том, что эта ночь будет особенной.
В спальне они оба чувствовали себя неловко. Эльза указывала на горные вершины, перечисляла их названия.
– Здесь так красиво, – тихо сказала она.
Он подошел к ней, прижал ее к себе и нежно поцеловал в шею. Она слегка вздрогнула.
Томас отстранился.
– Слишком быстро? Что-то не так? – спросил он нерешительно.
– Нет, это было восхитительно, просто замечательно. Иди сюда, – позвала она.
Погладив его по лицу, Эльза прильнула к Томасу и поцеловала. Ее руки прошлись вверх-вниз по его спине, и он осторожно расстегнул ее блузку.
– Эльза, я не знаю… надеюсь… – начал он.
– Я тоже не знаю и тоже надеюсь, – пробормотала она. – Но помни: назад не оглядываться, не сожалеть, не сравнивать.
– Ты красивая, Эльза…
– Держи меня, – попросила она его. – Пожалуйста, люби меня, Томас. Люби меня на этом прекрасном острове, и давай не думать ни о чем, кроме этой ночи…
Вонни села возле Андреаса и написала для Шейна следующее:
Отвечаю на твое письмо про Фиону Райан. Она покинула остров два дня назад и вернулась в Ирландию, где собирается снова пойти в медсестры. Потому я не смог передать ей твою записку с извинениями, но думаю, ты знаешь, как связаться с ней в Дублине.
Я надеюсь, что ты будешь сотрудничать с властями Афин по поводу твоего задержания. Они очень серьезно относятся ко всему, что связано с наркотиками.
Искренне,
Вонни перевела написанное Андреасу.
– Как думаешь, не слишком ли прохладно? – спросил он.
– Холоднее некуда, – согласилась Вонни. – А что, мечтаешь внести за него залог и пригласить его погостить полгодика?
– Нет, я все про него знаю. Просто он в тюрьме и теперь извиняется.
– Андреас, какой же ты мягкосердечный… во всем, что не касается твоего сына.
– Я с ним был бы мягок, Вонни, но, увы, слишком поздно. Нет, не говори мне, что у тебя предчувствие, я больше не поверю.
– Ладно. Не станем об этом, клянусь. Как ты думаешь, лучше отправить письмо почтой или попросим Йоргиса послать факс?
– Хочешь отправить письмо в таком вот виде, хотя оно написано слишком холодно? – спросил Андреас.
– Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, в жизни есть подходящие поводы для такой холодности. И это один из них, – ответила она.
– Ты – и ошибаться, Вонни? Никогда! – ухмыльнулся он. – Давай воспользуемся факсом, избавим этого дурачка от зряшных ожиданий.
– Хорошо, по дороге домой я занесу письмо в полицию.
– Где твой дом сегодня? Ты про свою квартиру или про курятник? – поддел Андреас.
– Хуже Томаса, ей-богу! Решил мое хозяйство высмеять, ни больше ни меньше! Но раз уж тебе интересно, сегодня вечером я сплю в маленькой комнате для гостей. Томас и Эльза поехали в Калатриаду, я дома одна.
– Они поехали туда вместе? – Он погладил свою щеку. – Я так понимаю…
– Ага. Представь себе.
– И когда они вернутся? – спросил Андреас.
– Томас оставил записку; если все пойдет хорошо, то они останутся там на несколько дней.
– Будем надеяться, у них все сложится, – сказал Андреас.
– Ты такой милый, – улыбнулась Вонни.
– Раньше ты мне такого не говорила.
– Нет, но за столько лет я наговорила немало чепухи. Тебе всегда хватало мудрости понять, когда я была серьезна, а когда несерьезна. Я правда считаю тебя милым и замечательным. Надеюсь, ты это знаешь.
– Да, Вонни, и я рад, что ты так обо мне думаешь, – ответил он.
Дэвид сидел и разговаривал со своим отцом на темы, предварительно оговоренные с Фионой. Ничего о смертельной болезни, но много об офисе и скором награждении.
– Я и не думал, что тебе будет интересно, – произнес Гарольд Файн.
– Это же тебя награждают, папа. Почему бы мне этим не гордиться?
Его отец кивнул и улыбнулся:
– Ну, скажу тебе откровенно, сынок, сама награда была бы для меня не такой приятной, не будь тебя здесь. Какой смысл во всяких побрякушках, если родной сын не может разделить с тобой этот момент?
В соседней комнате Фиона разговаривала с матерью Дэвида.
– Миссис Файн, вы очень любезны. Спасибо, что позволяете мне остаться на ночь.
– Ну конечно, мы всегда рады друзьям Дэвида.
– Он рассказывал о вашем прекрасном доме, но, конечно, это надо было увидеть воочию. Этот дом потрясающий!
Мириам Файн была в равной степени довольна и смущена.
– Дэвид сказал, что вы живете в Дублине, не так ли?
– Да, но я там долго отсутствовала. Так не терпится вновь увидеть семью. – Фиона улыбалась очень уверенно.
– И что, понравился вам этот остров, на котором вы все отдыхали?
– О, там чудесно, миссис Файн, люди там простые и такие дружелюбные. Я бы хотела вернуться туда снова. Обязательно поеду, знаю, так и будет.
– Чем же вы там занимались?
– Отдыхала от работы, – беспечно сказала Фиона, не упоминая по просьбе Дэвида ни про Шейна, ни про выкидыш, ни про арест за наркотики, ничего, что могло бы внести переполох в размеренную жизнь Файнов.
– В Дублине вы были медсестрой?
Мириам Файн как-то даже расслабилась. Похоже, эта девушка не собирается прибрать к рукам их единственного сына.
– Перед отъездом я полгода проработала в онкологическом отделении, и позвольте мне заверить вас, это был потрясающий опыт, миссис Файн.
– Прошу прощения?
– Сейчас медицина так далеко шагнула, вы и не представляете. Хотите, я вам расскажу, как…
И к своему изумлению, Мириам Файн обнаружила, что с интересом слушает эту девушку с ирландским акцентом, которая во многих смыслах могла снять груз с ее души. О лучшей гостье в их доме не приходилось и мечтать.
На стойке отеля «Анна-бич» лежали несколько факсов для Эльзы. Сообщения становились все настойчивее, требуя от получательницы немедленно проверить электронный ящик. Но Эльзы нигде не было.
Портье нашел Вонни в вестибюле возле сувенирной лавки:
– Вы не подскажете, куда нам деть эти письма? Та немка уже несколько дней не объявляется.
Вонни посмотрела на письма с большим интересом:
– Я не умею читать по-немецки. О чем они?
– Какой-то мужчина из Германии пишет, что ей не стоит играть с ним в игры, что она не может от него уйти, что-то в таком духе.
– Я понимаю, – довольно прокомментировала Вонни.
– Полагаете, нужно отправить ему факс и сообщить, что ее здесь нет? – спросил портье, боясь, как бы отель «Анна-бич» не обвинили в халатности.
– Нет, я бы оставила все как есть. Лучше не вмешивайтесь. Но вот если он позвонит, тогда и скажите, что она, как вы слышали, в отъезде.
– А она и правда в отъезде?
– Да, и просила, чтобы ее несколько дней никто не беспокоил.
Дублин
Моя дорогая Вонни!
Я поклялась написать Вам в течение суток после прилета. Вот и пишу.
Путешествие прошло хорошо, в самолете было полно туристов. Мы с Дэвидом чувствовали себя особенными, потому что познакомились с настоящей Грецией, а не только с ее пляжами и дискотеками. Потом мы сели на поезд до дома Дэвида. Он, кстати, очень богат, его семья живет в поместье, где столько прекрасного антиквариата и всяких ценностей. Его мать весьма мила и легка на подъем, она явно посвятила всю себя мужу. Мистер Файн выглядит неважно, жить ему осталось несколько месяцев. Очень мало. Он был так напуган, но в итоге смог обсудить со мной возможность паллиативного лечения. Он не знал даже, что делают врачи, и боялся спросить. Мы с Дэвидом плакали в аэропорту Манчестера перед моим