– Харви, я не знаю, долго ли еще твоя мама будет с нами.
Он провел Харви в гостиную, где на диване лежала мама с пластиковой трубкой в носу, соединенной с кислородным баллоном, ее морщинистая кожа была белой словно простыня. Ее грудь еле заметно двигалась вверх-вниз, это было единственным признаком того, что она еще жива.
Одну стену занимал гигантский деревянный буфет с телевизором внутри, на экране в этот момент читал новости какой-то диктор. Харви не смог вспомнить, как его зовут – тот не снимал очки во время эфиров, и Харви считал, что это выглядит глупо. Диктор непрерывно бубнил о том, как важно кремировать тело, если кто-то умер.
– Харви, что с тобой случилось?
Только теперь Харви вспомнил, что оставил Фрэнка в машине.
– Я в порядке, пап. Я имею в виду, что не совсем в порядке, но…
– Присядь, я позабочусь о тебе. В армии меня научили оказывать первую медицинскую помощь.
В считаные минуты он достал бинты, спирт, марлю, пластыри и бумажные полотенца. Харви почувствовал жжение, когда отец протер ему спиртом лоб, предварительно промыв рану.
Накладывая на лоб повязку, отец произнес:
– Я еще раз позвоню в «девять-один-один».
– Да, это хорошая идея. Сообщи им о Фрэнке, – он рассказал отцу, что произошло на Маркет-стрит, пока тот забинтовывал рану.
Отец подошел к телефону, и Харви услышал гудок после того, как тот набрал цифру «1» второй раз.
Все, что он слышал, – это гудки.
После двадцатого гудка отец с яростью бросил трубку.
Сразу после этого по телевизору началось интервью Харви со смотрителем Королевского кладбища.
– Почему ты не надеваешь в эфире свои очки, как тот ведущий? – спросил отец.
– Потому что в очках я глупо выгляжу, пап, – вздохнул Харви. – Все в них глупо выглядят… Слушай, может, я пробегусь в больницу, посмотрю, что…
Неожиданно тело мамы сотряслось в приступе жуткого кашля.
– Рифка! – воскликнул папа, подбежал к дивану и, встав на колени, держал ее за руки, пока продолжался приступ отрывистого влажного кашля.
Харви беспомощно стоял рядом. Он и рад был бы помочь маме – и Фрэнку, – но все, что требовалось делать в подобной ситуации, это звонить в «911». Специально для этого номер «911» адаптировали для всех чрезвычайных ситуаций, и уже не требовалось знать номер местного участка полиции или больницы.
Но что делать, если он не работает?
Вытащив из кармана свой блокнот, он пробежался по страницам, пока не нашел номер «скорой помощи» округа Армстронг, расположенной на Двадцать восьмом шоссе.
Однако, набрав номер, он обнаружил, что линия занята.
Он попробовал дозвониться в офис шерифа округа Армстронг, но там тоже шли сплошные гудки, как и по номеру «911».
Бросив трубку с еще большей злостью, чем его отец, он начал:
– Пап, я пойду…
– Рифка!
Повернувшись к дивану, Харви увидел, что его мама перестала кашлять. И дышать.
Вскочив на ноги, отец схватил его за руку:
– Харви, ты должен ее спасти!
– Что? Но как?!
– Разве тебя не учили в прошлом году делать искусственное дыхание?
– Я только читал, как это делать, пап, но никогда сам не делал.
– Почему ты не хочешь помочь своей маме?!
– Пап, я ничего не могу для нее сделать! Номер больницы занят, полиция не отвечает, я не…
Но отец теперь колотил его в грудь со всей силой, которая еще у него оставалась.
– Ты всегда ненавидел нас, ты всегда нас стыдился!
– Пап, ты несправедлив…
– Вот почему ты сменил фамилию, потому что ненавидишь меня и свою фамилию, и поэтому ты радуешься тому, что она умерла!
– Папа! – он схватил его за запястья. – Послушай меня, мы должны сжечь ее тело.
– Что?
– Мы должны…
Отец вырвался из хватки Харви.
– Да как ты смеешь?! Как ты смеешь снова отказываться от своего происхождения из-за своей дурацкой работы!
– Папа, ради бога, ты неправ! Это никак не связано с моей работой! Ты же смотришь новости – мертвецы оживают!
– Только Господь в силах это сделать, и Господь запрещает нам сжигать тело, словно это мусор! Уходи из моего дома, ты, мразь! Убирайся!
– Папа, я… – Харви оборвал себя и, пройдя мимо него, вышел через кухню, а затем через заднюю дверь во двор.
Как он и ожидал, там лежала поленница дров. Отец раньше рубил их сам, но когда состарился, обычно нанимал для этого соседских ребятишек.
Харви может и не знал, как делать дыхание «рот в рот», но зато когда-то он был бойскаутом, и умел разжечь огонь.
За считаные минуты он разложил поленья так, чтобы посреди них можно было уложить тело мамы, и поджег их.
– Что ты делаешь? Ты что, хочешь спалить дом?
Повернувшись, он увидел стоящего в дверях кухни отца.
– Нет, папа, я же сказал тебе – мы должны сжечь тело.
– Нет никакого «тела», ты, наглец! Она все еще жива!
Харви обернулся к отцу, на лице которого светилась самодовольная улыбка.
– Что?
– Она жива! – он отступил в сторону, и Харви увидел свою мать, ковыляющую к дверному проему.
Его сердце забилось в груди словно молот, он закричал:
– Папа, уходи оттуда! Папа!
– Ты никогда о нас не беспокоился, да, Харви? Поэтому ты сменил…
В этот момент мамина рука опустилась на отцовское плечо.
– Рифка, что ты…
И тут мама широко раскрыла рот и вгрызлась ему в шею.
Харви не смог бы сказать, когда на смену сдавленным крикам отца пришли его крики ужаса. Он подбежал к двери, отталкивая отца от продолжавшей грызть его шею матери. Тот упал на пол, кровь толчками била у него из шеи. Мать попробовала схватить Харви, но ему удалось отбиться от нее с той же легкостью, как ранее от отца. Затем он точно так же схватил маму за руки, вытащил ее на задний двор и толкнул в костер.
Почему-то мама не издала ни звука и не сопротивлялась, она просто стояла там, объятая пламенем. Едкий запах паленой плоти ударил Харви в ноздри, когда он забежал обратно в дом, схватил сильно потяжелевшее тело отца и вытащил его во двор. Харви сделал немало репортажей об убийствах и понимал, что после того, как столько его крови вытекло на кухонный линолеум, отцу уже не выжить.
Мама все еще стояла там, догорая. Это была самая странная вещь, которую когда-либо видел Харви. И сегодня среди подобных странностей шла жесткая конкуренция.
Он бросил тело отца в огонь прямо к ногам матери, надеясь, что Господь поймет, почему он нарушает запрет на кремацию.
Его отец, конечно же, никогда бы не понял.
Когда их тела сгорели, Харви произнес:
– Я всего лишь хотел быть хорошим репортером, папа. Никто не сможет с серьезным видом сказать: «Давайте отправим на выезд Харви Липшица!». Линкольн был великим президентом, а Липшиц – это просто курам на смех. Я не понимаю, почему ты этого так и не осознал.
Спустя несколько минут он понял, что больше не в состоянии наблюдать за тем, как они догорают. Обойдя дом по кругу, он вышел на Сэмпсон-стрит, где увидел множество с трудом ковыляющих людей, которые двигались с черепашьей скоростью.
Одним из них был Фрэнк.
Не раздумывая, Харви бросился к этому прощелыге. Никогда он еще не был так рад видеть своего идиота-оператора, как сейчас.
– Фрэнк, слава Богу! Бери свою камеру, нам надо…
Но Фрэнк не замедлил своего шага. И как только подошел достаточно близко, то укусил Харви за руку.
Харви закричал от боли, когда в него впились зубы Фрэнка. Он попытался оттолкнуть оператора прочь, но Фрэнк не сдавался, вцепившись в него, словно собака в кость.
Харви попробовал отпрыгнуть в сторону, но все, чего он этим добился – споткнулся и упал на спину. Теперь Фрэнк был сверху, оседлав его и сверля своими молочно-белыми глазами.
– Я не могу вот так умереть! Не могу! Это несправедливо!
Когда Фрэнк потянулся к его шее, последней мыслью Харви Липшица было: «А когда жизнь была справедливой?».
– Этим утром Киттанинг представляет собой жуткое зрелище. Помощникам шерифа округа Армстронг удалось поймать и сжечь несколько мертвецов до того, как на место прибыла Национальная гвардия, взяв ситуацию под контроль. Мне удалось получить короткое интервью у шерифа Эммета Нельсона, и он еще раз повторил предостережения, которые мы уже не раз слышали за последнее время.
– Я знаю, что правительство озвучивает разные версии происходящего, но откровенно говоря, не важно, откуда они взялись и как все это началось. Важно, чтобы сейчас все оставались в своих домах, и если кто-то столкнется с одним из этих созданий, кем бы они ни были – прежде всего бейте их в голову или по позвоночнику. Кажется, это их успокаивает. И ради бога, кремируйте любое мертвое тело, которое увидите! Если от вас требуется всего лишь зажечь одну проклятую спичку – сделайте это!
– Нам также удалось выяснить, что двое из кремированных в Киттанинге тел принадлежали сотрудникам «ВИК-ТВ» Харви Линкольну и Фрэнку Де Мартино. Мы все скорбим об этой потере, а также обо всех тех гражданах, которым, по сути, пришлось умереть дважды. Линда Кэмин, специально для «ВИК-ТВ Ньюс».
Мертвая звезда
Нил и Брендан Шустерман
Нил Шустерман – обладатель Национальной книжной премии, автор бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс», написавший более тридцати романов для подростков, включая циклы «Беглецы», «Страна затерянных душ», а также романы «Коса» и «Бездна Челленджера». Многие работы Нила написаны в соавторстве с его сыном Бренданом Шустерманом – в том числе рассказы, публиковавшиеся в сборнике Шона Хатченсона «Жестокие финалы» и сборнике Джонатана Мэйберри «Там, где страшно», а также повесть в сборнике «Несвязанные», куда вошли истории мира Беглецов. Брендан также стал автором иллюстраций к «Бездне Челленджера», и сейчас трудится над своим дебютным романом. Веб-сайт: www.storyman.com. Твиттер: @NealShusterman. Фейсбук: facebook.com/nealshusterman.
Кое-кто называл Оуэна «охотником за наживой», хотя на самом деле для него имелось куда более подходящее определение – выживальщик. И дестабилизация в обществе, вызванная внезапным нашествием бродячих мертвецов, которые пожирали своих друзей и соседей, для такого прожженного типа, способного умело разыгрывать выпавшие ему карты, стала настоящей находкой.