Что же касалось понимания со стороны всех прочих — это Джину не интересовало. Важнее было вернуть покой в собственную душу. А это было возможно только при условии, что ей не придется регулярно сталкиваться с очаровашкой Гарри, который нет-нет да и пошлет ей одну из своих козырных улыбок из арсенала действенных средств обольщения, постарается рассмешить, сконфузить или разыграть.
Гарри озабоченно покачал головой.
— Нет, Джина, все-таки я не думаю, что в Лондоне тебе понравится, — сочувственно предрек он. — Ты ведь лондонский университет оканчивала, да? Я точно помню, ты однажды обмолвилась, что очень скучала в ту пору по дому.
— Одно другому не противоречит, Гарри. Можно отлично устроиться в Лондоне, но при этом активно скучать по дому и родным. В этом есть даже особая прелесть. Когда живешь с родными бок о бок изо дня в день, сложно оценить, насколько они для тебя дороги, — философски рассудила девушка.
— Ладно, я сдаюсь! — объявил он, приподняв в капитулянтском жесте обе руки. — В конце концов, это твоя жизнь, тебе и решать. Я же, со своей стороны, искренне надеялся, что ты раздумаешь уходить… Ты наша, йоркширская. Зачем тебе Лондон?
— И это спрашивает человек, который повидал весь свет, — поддела его Джина.
— Но я вернулся, и теперь отсюда ни ногой! — клятвенно произнес молодой человек.
— Ой ли! — с сомнением отозвалась она.
— Представь только, как тебе будет одиноко в большом промозглом городе, когда здесь кругом милые дружелюбные улыбчивые лица! — патетически заявил Гарри.
— Ты свои улыбки расточаешь, как залежалый товар. Какой мне с них прок? — насмешливо осведомилась Джина. — А в Лондоне живут сейчас многие из моего университетского круга. Это пойдет только на пользу моей карьере. И жилье меня уже дожидается, очень выгодный вариант на пару с моей давней приятельницей.
— То есть мое отношение ты в грош не ставишь? — притворно обиделся Гарри и трогательно свел бровки домиком.
— А какое у тебя ко мне отношение? — всерьез спросила его Джина.
— Нежное, — не задумываясь, ответил он.
— У тебя ко всем нежное отношение, — раздраженно бросила она.
— Не виноват я, что у меня такое большое и любящее сердце, — насмешливо ответил на ее упрек сын босса и сдержанно добавил, вставая: — Не забудь оставить адрес.
— Это еще зачем?
— Я часто бываю в столице. Хотел бы встретиться, посмотреть, как поживает моя бывшая коллега.
— Хорошо, — согласилась Джина, посчитав его объяснение разумным.
— Быть может, ты со своей приятельницей даже согласишься приютить меня на ночку-другую на диванчике в гостиной, — игриво предположил он.
— На это не рассчитывай, — отрезала она.
— Отвечаешь только за себя или за свою приятельницу тоже?
— Гарри, — строго проговорила Джина.
— Ладно, молчу, — сказал Гарри и удалился, оставив девушку наедине с обострившимися терзаниями.
Джина обожала этого всеобщего любимчика. Она испытывала к нему столько любви и нежности, столько сочувствия и, что уж скрывать, влечения, что с трудом воздерживалась от откровенного проявления этих чувств.
Обе ее сестренки и большинство подруг были замужем, растили детишек, жили неприметной жизнью домашних хозяек, а если и работали, то это отнюдь не было для них делом жизни.
Джина всегда считала себя другой — деятельной, амбициозной, перспективной. Но когда год назад на сцену вышел красавчик Гарри Бридон и впервые проверил на ней действенность своих ужимок, Джина поняла, что по сути своей она ничем не отличается от остальных женщин, готовых пожертвовать всем ради любимого и семьи. Просто ее любимый оказался катастрофически легкомысленным существом, и надежд на его исправление не было. Такой человек до конца жизни будет вести себя как капризный ребенок, охочий до новой игрушки.
Она знала наперед, что не сможет с этим смириться. Оттого и покидала родной Йоркшир ради блистательного Лондона и новых надежд.
Джине было только тридцать два, и она, чувствуя себя полной сил, еще надеялась встретить того, с кем захочет задержаться в постели в субботнее утро, на пару похрустеть утренними газетами за свежим кофе, посидеть в обнимку поздним вечерком, воспитывать детей. Гарри она в этой уютной роли не представляла. Да и связывал их только горячий поцелуй в канун последнего Рождества — маленький, отчасти горький, отчасти сладкий эпизод, который и подвиг ее к поиску нового места для жизни. Об этом мимолетном происшествии Джина предпочитала не вспоминать, а Гарри, наверное, уж и вовсе позабыл.
Как Дэйв и объявлял заранее, Джине не удалось избежать теплой прощальной вечеринки с коктейлями. В такие моменты все бывшие коллеги стремятся казаться большими друзьями, чем были фактически. Джина заранее приготовилась к тому, чтобы воспринимать все с иронией и не поддаться естественному в таких случаях желанию наплевать на собственные планы и сделать людям приятное, оставшись. Ведь не стоит забывать, что отпускают они столь щедрые комплименты именно потому, что завтра уже не увидят тебя здесь.
— Надеюсь, ты не забудешь к нам дорогу? — похлопал ее по плечу главный бухгалтер фирмы Билл Дент.
Джина натянуто улыбнулась такому панибратству и съязвила:
— Только если ты мне что-то не доплатил.
Увы, у Билла не было чувства юмора. Он принял ее реплику оборонительно. Но в этот момент слово взял добродушный и всеми любимый босс.
Дэйв Бридон не стал прибегать к высокопарным и пространным речам. Он просто сказал, как рад был такому долгому и плодотворному сотрудничеству, пожелал своей бывшей ассистентке всего самого наилучшего и по-отцовски крепко обнял ее.
Джина нешуточно растрогалась и принялась благодарить его, чувствуя, как сжимается от тоски сердце. Дэйв приметил ее состояние и, отведя в сторонку, тихо проговорил:
— Не грусти, дорогая. Я буду последним эгоистом, если попрошу тебя остаться. Поступай, как знаешь. Я лишь прошу тебя еще раз все взвесить… Никто не сомневается, что в Лондоне, да где угодно, ты добьешься больших успехов. И безусловно, большой мир манит… Но, может быть, все-таки повременишь?
— Дэйв, если я проигнорирую заманчивость большого мира сейчас, когда мне тридцать два, то, как вы думаете, поддамся ли я этому искусу через пару лет? — спросила она.
— Нет, конечно, — понимающе покивал он головой. — Все правильно. Ты обязана поймать свою мечту, Джина. Пойдем в мой кабинет. У меня для тебя памятный подарок, — позвал ее бывший босс. В кабинете он передал ей небольшую продолговатую коробочку, перехваченную шелковой ленточкой. — Это в знак моей личной признательности, рыжая. Я знаю, что такого ассистента у меня больше никогда не будет. Но я приветствую твою смелость. Уважаю, что ты нашла в себе силы побороть привычку ради прорыва, ради новизны. Лондону повезло, в нем станет на одного хорошего человека больше. Но и от нас не убудет: ты была нашей и всегда ею останешься. Не так ли?
— Безусловно, Дэйв. Огромное спасибо. Я вам стольким обязана. Вы научили меня работать…
— Не болтай ерунду, — скромно остановил ее Дэйв Бридон. — Открывай подарок. Я хочу видеть твои счастливые глазки.
Джина послушно развязала ленточку и откинула крышечку футляра.
— Боже! — воскликнула она. — Какое чудо, Дэйв! Они восхитительны! — искренне изумилась девушка.
Из коробочки на нее глядел прелестный циферблат изящных наручных часиков в золоте.
— Гарри выбирал, — гордо произнес отец. — Он считает, что шик женщине необходим. Лично я выбрал бы что-нибудь более практичное. Но что на меня равняться? Гарри настоял именно на этих часиках. Скажи, угадал мой шалопай?
— Угадал, Дэйв. Они бесподобны! — заверила его Джина.
— Смотри на них и вспоминай нас, родителей, Йоркшир, — напутствовал Дэйв Бридон.
— Непременно.
— А теперь иди служебным выходом, девочка. Нечего тебе туда возвращаться. Ни к чему эти долгие проводы. Заболтают. Бывай, дорогая, — подтолкнул ее бывший босс.
Джина кинулась ему на шею, обняла, поцеловала в щеку и с комом в горле пробормотала:
— До свидания, мистер Бридон. До свидания!
— Давай-давай! И береги себя, девочка.
Джина помчалась по служебной лестнице, не оглядываясь. Ее грудь теснили слезы. Она выбежала на служебную стоянку и в недоумении огляделась, не увидев своей машины там, где оставила ее утром. Машины вообще на стоянке не было. В этот момент возле нее со свистом остановилась спортивный автомобиль повесы Гарри Бридона.
— Высматриваешь свою машину? — спросил он.
— Да, а где она?
— По-моему распоряжению доставлена к гаражу твоего дома. От греха подальше.
— Не понимаю…
— Сколько коктейлей ты сейчас выпила? — строго поинтересовался Гарри.
— Пару, — неопределенно махнула рукой Джина.
— Вот именно! — многозначительно отозвался Гарри. — Я не позволю, чтобы моя бывшая коллега угробилась на пороге новой жизни. Садись. Довезу, — сказал он и, перегнувшись через пассажирское сиденье, открыл дверцу салона.
— Спасибо, Гарри, но я могу вызвать такси, — предусмотрительно оговорилась Джина, не спеша садиться в его машину.
— К чему такси! — воскликнул он. — Его еще нужно ждать, а потом это денег стоит. Я же домчу тебя даром, с комфортом, с ветерком…
— Но тебе это не по пути.
Гарри широко улыбнулся и радушно развел руками, демонстрируя, что он весь к ее услугам.
— Чудесный весенний вечер и такая очаровательная спутница. Мне будет только приятно сгонять в противоположный конец города, дорогая. Садись, Джина, не заставляй тебя уговаривать… Руки обещаю держать на руле, если тебя именно это останавливает, — насмешливо заверил он ее и повторил: — Садись.
Джина сделала движение в сторону его машины, но затем резко и неловко остановилась.
— В чем дело? — удивился Гарри.
— Это не логично, — вдруг заявила она. — Ты езжай, куда тебе надо, а я все-таки дождусь такси, — и девушка открыла сумочку, чтобы достать мобильный.
— Ты глупишь, — откровенно заметил молодой человек. — Оставь эти дурацкие предосторожности, Джина. Мы не первый день знакомы. Я не маньяк, от которого не знаешь, чего ждать. Позволь человеку сделать тебе приятное, может быть, шанса больше не представится… Если будешь упираться, я обижусь и папе пожалуюсь на тебя, — шутливо пригрозил он.