Он продиктовал мне номер, и я сказал:
— Спасибо, Дом. Перезвоню тебе на следующей неделе.
— Или раньше, если вляпаешься в какое-нибудь дерьмо. Так или иначе, но ты должен рассказать мне о том, чем сейчас занимаешься.
— Расскажу. Обязательно.
— Ну, будь здоров. Береги себя.
— Только этим и занимаюсь. — Я повесил трубку, бросил в автомат еще одну монету и набрал номер, который дал мне Фанелли. В трубке три раза пикнуло, потом послышался женский голос.
— Алло?
— Мари Габитоси, пожалуйста.
— Говорите. Кто это?
— Джон Кори. Если помните, мы с вами одно время работали в южном Манхэттене.
— Кажется, что-то припоминаю… Что вы хотите?
На заднем плане заходились от крика по крайней мере двое ребятишек.
Я сказал:
— Мне бы хотелось поговорить с вами об одном старом деле. Мы можем где-нибудь встретиться?
— Можем. Найдите мне няньку, и я готова пить с вами хоть всю ночь.
Я рассмеялся и сказал:
— Вообще-то моя жена могла бы посидеть с вашими детьми.
— Если не ошибаюсь, ваша жена — адвокат. Поэтому было бы неплохо узнать, сколько она берет в час за такую работу?
— С адвокатом мы развелись. Теперь у меня другая жена.
— Неудивительно. Вы меня, конечно, извините, но ваша первая слишком уж задирала нос. Помните ту вечеринку, когда мы провожали на пенсию Чарли Гриббса?
— Помню. Но тогда она хлебнула лишнего — вот и выделывалась. Послушайте, почему бы мне прямо сейчас не подъехать к вам на Стейтен-Айленд? Если это, конечно, удобно?
— В принципе удобно… только вот дети с ума сходят.
— Я люблю детей.
— Вряд ли вам понравятся эти двое. Может, я могу сообщить вам все необходимое по телефону?
— Я бы предпочел поговорить с вами с глазу на глаз.
— Видите ли… Джо, мой муж… не любит, когда мне напоминают о моей прежней работе и заводят соответствующие разговоры.
— Но вы же не уволились с работы, Мари, а всего лишь находитесь в отпуске. Так что вести такие разговоры вам хотя бы изредка все-таки приходится.
— Ну ладно… приезжайте. Вы на паром успеете?
— Вроде бы.
— А как же вы вернетесь на работу?
Мне не хотелось отвечать на этот вопрос, тем более говорить о своей работе, но я считал, что обязан это сделать.
— У меня свободный график. Я агент ОАС и работаю по контракту.
В трубке повисло молчание. Потом женщина сказала:
— Я проработала в ОАС всего шесть месяцев и за это время участвовала в расследовании двух дел. Вас какое интересует?
— Последнее.
В трубке опять помолчали, потом Мари сказала:
— У меня такое чувство, что вы проводите неофициальное расследование.
— Так и есть. Дело ведь закрыто, и вы наверняка в курсе. Я узнал ваше имя от одного парня, который тоже им занимался. Мне очень нужно поговорить с вами, Мари. Как говорится, без протокола.
— И кто же назвал вам мое имя?
— Этого я вам сказать не могу, но обещаю, что оно нигде не будет фигурировать. Прошу вас, решайте скорее, поскольку я звоню из таксофона и у меня кончается мелочь. Клянусь, что более получаса у вас не отниму.
— Мой муж работает в фирме по доставке товаров. Поэтому часто заявляется домой неожиданно. А он мужчина крупный и очень ревнивый.
— Не страшно. Я сумею с ним объясниться. Ну а если не сумею, у меня на такой случай имеется пушка.
Она расхохоталась.
— Уговорили. Что я, в самом деле, все с детьми да с детьми? Не имею, что ли, права со взрослым человеком пообщаться?
Когда она назвала мне свой адрес на Стейтен-Айленде, я сказал:
— Благодарю. Теперь мне остается лишь успеть на трехчасовой паром. Быть может, пока я буду к вам ехать, вы найдете где-нибудь свой старый блокнот с записями за июль 1996 года?
Она ничего не ответила на мою просьбу и только сказала:
— Я живу в двадцати минутах езды от морского вокзала. Купите мне по дороге упаковку памперсов, ладно?
— Угхм…
— Но только обязательно фирмы «Элмо».
— Как вы сказали… «Элмо»?
— Ну да. Ох, чуть не забыла — мне нужен четвертый размер. Как раз по пути к моему дому находится магазинчик «Дуэйн-Риди». Там и купите. Ну, до скорого.
Я повесил трубку и вышел из таксофона.
«Элмо» какой-то… Черт знает что!
Остановив такси, я вытащил из кармана жетон сотрудника полиции Нью-Йорка, который, смею вас заверить, обывателю приходится видеть куда чаще, нежели жетон федерала, помахал им перед ветровым стеклом и обратился к сидевшему за рулем джентльмену в тюрбане:
— Мне нужно успеть на трехчасовой паром на Стейтен-Айленд. Так что давай, парень, жми на всю железку!
У таксиста, должно быть, имелись проблемы с английским языком, а американских полицейских боевиков он и вовсе не смотрел.
— Куда жать? — с недоуменным видом осведомился он.
— На акселератор — вот куда! Полиция, надо спешить, понял?!
— А-а-а…
Должно быть, каждый манхэттенский таксист предвидит такую ситуацию, поскольку, как только мой водитель разобрался, что к чему, он и в самом деле стал «жать на всю железку», и мы помчались вперед, проезжая на желтый свет, и прибыли к морскому вокзалу Уайтхолл без пяти три. Таксист, зная, что я коп, отказался от денег, но я все равно сунул ему в руку пятерку.
По неизвестной мне причине кондукторы муниципального нью-йоркского парома в этот час плату с пассажиров, не имевших личного транспорта, не взимали. Впрочем, кто их знает — может, на обратном пути они сдерут по сто долларов за билет?
Паром издал гудок, и мне, чтобы не опоздать, пришлось перейти на рысь. Мельком взглянув на висевшее у трапа расписание, я вбежал в нижний салон, где имелось множество свободных мест, однако останавливаться там не стал, а поднялся на верхнюю палубу. Погода была отличная, и передо мной открылся восхитительный вид: солнце заливало золотыми лучами лазурное море, небо было ослепительно голубым, а горизонт, казалось, уходил в бесконечность. По волнам скользили шверботы, катера и яхты, в воздухе с криками носились чайки. Дул легкий, чуть солоноватый морской бриз.
В детстве я часто катался на таком же вот пароме со своими приятелями. Тогда билет стоил пять центов. Мы добирались до Стейтен-Айленда, объедались там мороженым и возвращались на Манхэттен. В общей сложности путешествие обходилось нам в двадцать пять центов на брата. Если разобраться, не такая уж высокая цена за морские приключения.
Уже гораздо позже я назначал на паромах свидания девушкам. Мы стояли ночью на верхней палубе и смотрели на освещенную прожекторами статую Свободы и зубчатые очертания Нижнего Манхэттена с выделявшимися на фоне иссиня-черного неба силуэтами башен-близнецов Всемирного торгового центра. Тогда центр только еще строился, и можно было собственными глазами следить за тем, как постепенно росли, устремляясь ввысь, гигантские башни. Все это было очень романтично и, что немаловажно, стоило очень недорого.
За годы, что прошли с тех пор, город сильно изменился, и как мне кажется, в лучшую сторону. Сказать то же самое об остальном мире я не могу.
Я смотрел на статую Свободы, пытаясь возродить в себе тот патриотизм, который испытывал в детстве.
Сделать это было довольно трудно, на что, собственно, я и намекал за ленчем Кейт.
Отдав должное высоким мыслям о своей стране, я переключился на созерцание приближающейся береговой линии Стейтен-Айленда и мысленно вернулся к разговору с Мари Габитоси. Она наговорила много всего, но слов: «Вы только зря потратите время, я ничего не знаю», — не произнесла.
Из этого следовало, что она располагает кое-какой информацией и, возможно, даже поделится ею с вашим покорным слугой.
А может, ей просто хотелось поговорить с новым человеком и бесплатно получить упаковку памперсов?
В любом случае день для прогулки на пароме выдался очень удачный.
Глава 19
Я сошел с парома на морском вокзале Святого Георга и направился к остановке такси. Сев в машину, я сообщил водителю адрес в районе Нью-Спрингвилль.
Я плохо знаю эту в общем-то окраину Нью-Йорка, зато хорошо помню, что, когда еще был молодым копом, проштрафившихся полицейских постоянно грозили сослать на Стейтен-Айленд. Я сам просыпался среди ночи в холодном поту, стоило мне только представить себе, что я патрулирую не городские кварталы, а какие-нибудь лесопосадки, перемежающиеся гнилыми болотами, где в изобилии водятся змеи и кровожадные комары.
Но как и большинство мест планеты, от одного упоминания о которых у обывателя кровь стынет в жилах — таких как Сибирь, Долина Смерти или штат Нью-Джерси, — Стейтен-Айленд совершенно не оправдывает свою дурную репутацию.
Если разобраться, этот округ Нью-Йорка вполне пригодное для жилья место, где элементы урбанистического пейзажа чередуются с пригородными и даже сельскими видами. Здесь по большей части обитают представители среднего класса, голосующие за республиканцев. По этой причине бесплатная паромная переправа представляется мне еще более необъяснимой.
Интересно, что здесь живут множество нью-йоркских копов, которых, вполне возможно, поначалу и впрямь перевели сюда в наказание за какой-то проступок. Однако узнав и полюбив этот район, они остались в нем навсегда. Должно быть, именно так происходило освоение Австралийского континента.
Как бы то ни было, здесь поселилась и Мари Габитоси-Лентини, в свое время служившая детективом в ОАС, а теперь ставшая женой, матерью и домохозяйкой. По пути к ее дому меня не оставляла надежда, что ей удалось найти свой служебный блокнот за интересовавший меня период. Я лично не знаю ни одного детектива, который выбрасывал бы свои старые записи. Другое дело, что они могли просто потеряться при переезде. В таком случае оставалось надеяться на то, что у Мари по крайней мере хорошая память.
Таксиста звали Слободан Милкович: вполне возможно, он серб и в прошлом военный преступник. Район он знал плохо и больше смотрел в карту, нежели на дорогу.
Я сказал: