— Я просто уверен в этом. — Признаться, я приехал сюда вовсе не для того, чтобы уличить мистера Розенталя в нарушении законов о привлечении иностранной рабочей силы, но теперь у меня появилась возможность при необходимости немного на него надавить.
Моя работа в отделе раскрытия убийств Департамента полиции Нью-Йорка и ОАС по большей части была связана именно с документами, и хоть не относилась к разряду увлекательных, давала-таки простор для размышлений. Не раз, просматривая различные отчеты, я хлопал себя по лбу и кричал: «Эврика!» — поэтому назвать бумажную работу неблагодарной никак не могу. Иногда же копание в бумагах превращалось в поистине захватывающее занятие, сравнимое разве что с перестрелкой или погоней за до зубов вооруженным преступником. Но прошел уже год с тех пор, как в меня стреляли в последний раз, и жизнь стала казаться мне несколько однообразной. Дело «Транс уорлд эйрлайнз» нужно было мне в первую очередь для того, чтобы иметь возможность снова сказать себе, что я не зря копчу небо. К сожалению, расследуя обстоятельства катастрофы, я оказался по ту сторону закона, и теперь мне оставалось только надеяться, что на моей стороне хотя бы небесные силы.
В архив вошла красивая, средних лет женщина, по виду латиноамериканка, и с едва заметным акцентом спросила:
— Вы меня звали, мистер Розенталь?
— Да, миссис Моралес. — Мистер Розенталь посмотрел на меня и сказал: — Этот джентльмен хотел бы поговорить с вами. Прошу вас, постарайтесь ему помочь.
Миссис Моралес кивнула.
Не представившись, я начал задавать вопросы:
— Вы помните женщину по имени Люсита Гонсалес Перес, работавшую здесь пять лет назад? Эта дама видела постояльцев номера двести три, которыми в свое время интересовалось ФБР.
— Я все это отлично помню, — ответила миссис Моралес.
— Скажите, вы разговаривали с Люситой после того, как с ней побеседовали агенты ФБР?
— Да. Помню, тогда она пришла ко мне, прямо-таки сияя от счастья.
Я посмотрел на мистера Розенталя и сказал:
— Мне нужно поговорить с миссис Моралес наедине.
Мистер Розенталь вышел из архива и прикрыл за собой дверь.
— Хотелось бы знать, что могло ее так обрадовать? — осведомился я.
— Она была счастлива, что смогла оказать помощь полиции.
— Да, конечно. Я тоже часто испытываю нечто подобное. А каков, скажите, был ее иммиграционный статус?
Миссис Моралес, поколебавшись, произнесла:
— У Люситы тогда как раз закончилась рабочая виза.
— И полицейские, конечно же, пообещали ей помочь?
— Да.
— Ну и как, помогли?
— Не знаю, — произнесла миссис Моралес и добавила: — На следующий день она не вышла на работу, и с тех пор я ее не видела.
И никогда больше не увидите, подумал я, но вслух сказал совсем другое:
— А помните ли вы горничную по имени Роксанна Скарангелло? Она была студенткой университета.
Испанка кивнула.
— Как же, помню. Она проработала у нас несколько сезонов.
— Вы говорили с ней после того, как с ней пообщалась полиция?
— Нет.
— Она вышла на следующий день на работу?
— Нет, не вышла.
— Скажите, после этого она хоть раз выходила на работу?
— Нет.
Бедная миссис Моралес, вероятно, уже подумывала, не исчезнет ли и сама в один прекрасный день. Меня этот вопрос тоже начал занимать — но относительно моей собственной персоны. Уж слишком все происшедшее смахивало на очередную серию «Секретных материалов», которые Кейт запретила мне упоминать.
— Вы не знаете, где я могу найти Люситу?
— Нет. Как я уже сказала, с того самого дня я ее больше не видела и никаких известий от нее не имела.
— Скажите, сколько лет было Люсите?
Женщина пожала плечами.
— Она была совсем молодой девушкой. Лет восемнадцати-девятнадцати, не больше.
— Откуда она приехала?
— Из Сальвадора.
— И где она жила в Америке?
— У своих родственников.
— А они где живут?
— Точно не знаю.
Я задал миссис Моралес еще несколько вопросов, но ей, похоже, больше ничего не было известно.
Наконец я сказал:
— Спасибо, миссис Моралес. Прошу вас никому не рассказывать об этом разговоре. — «Или вы тоже исчезнете», — добавил я про себя, а вслух произнес: — И пригласите сюда, пожалуйста, мистера Розенталя.
Миссис Моралес кивнула и вышла из комнаты.
Я без труда мог представить, как и почему исчезла из «Бейвью-отеля» Люсита Гонсалес Перес. Но Роксанна Скарангелло была птицей совсем иного полета, и разобраться с ней было не так-то просто. И куда, интересно знать, подевался Кристофер Брок, который, если верить мистеру Розенталю, уволился через день или два после разговора с федералами? Ясно было одно: пять лет назад федералы основательно зачистили эту гостиницу, оставив на месте только мистера Розенталя и миссис Моралес, избавиться от которых было куда сложнее, нежели от сезонной прислуги. Если бы вдруг поднялся шум, объяснить все одними только случайными совпадениями было бы совсем непросто.
В архив вошел мистер Розенталь.
— Надеюсь, миссис Моралес помогла вам?
— Она мало что помнит.
— Да, все-таки с тех пор прошло уже пять лет.
— Совершенно верно. Кстати, вы не помните, Роксанна Скарангелло доработала тот летний сезон до конца?
С минуту подумав, он сказал:
— Обычно студенты увольняются за две недели до начала учебного года, чтобы немного отдохнуть.
— А как насчет Роксанны Скарангелло?
— Теперь я вспоминаю, что в то лето она уволилась раньше обычного. Я несколько дней ее не видел, а потом кто-то сказал мне, что она уехала домой. — Помолчав, мистер Розенталь добавил: — Тогда уволились еще несколько человек. Судя по всему, они были потрясены случившимся.
— Сколько лет было Кристоферу Броку? — спросил я.
— Думаю, лет двадцать девять-тридцать.
— Помнится, вы говорили, что предоставили ФБР около тридцати номеров?
— Совершенно верно.
— А сколько всего у вас номеров?
— Двенадцать в так называемой старой гостинице, двадцать четыре — в новом корпусе, и еще четыре коттеджа.
— Вам пришлось выселять или переселять прежних постояльцев, чтобы разместить федералов?
— Мы просто отменили несколько предварительных заказов. И буквально через неделю почти все номера были заняты федералами.
— Понятно. У вас остался список проживавших в отеле сотрудников ФБР?
— У нас не было постоянного списка.
— Что вы имеете в виду?
— Мы ввели их в компьютерную базу. Агенты приезжали, уезжали, и номера переходили из рук в руки. Так что мы часто даже не знали, кто обитает в том или ином номере. А почему вы спрашиваете?
Мне не нравилось, когда мне задавали вопросы подобного рода — пусть даже они исходили из уст такого милого человека. Однако нужно было хоть что-то ответить.
— Наш финансовый отдел проверяет, правильно ли расходовались средства, — брякнул я первое, что пришло мне в голову.
— Понятно… — протянул мистер Розенталь. — Мы сделали все, что было в наших силах. Что, кстати сказать, далеко не всегда было легко, поскольку ваши агенты — не в обиду вам будет сказано — люди в своем большинстве весьма непростые.
— Стало быть, ваш отель на какое-то время стал почти безраздельной собственностью федералов?
— Что ж, можно сказать и так.
— А они не предлагали вам выселить представителей средств массовой информации?
— Сейчас, когда вы об этом сказали, я вспомнил, что так и было. — Тут он широко улыбнулся и добавил: — Не знаю, право, кто причинил нам больше неудобств — журналисты или агенты ФБР… Надеюсь, без обид?
— Разумеется.
Мистер Розенталь заметил:
— Репортеры подняли было шум, но поскольку речь шла о национальной безопасности, уехать им все-таки пришлось.
— Не удивительно. Вы могли бы назвать мне имена агентов, которые проживали здесь с июля 1996 года, скажем, по октябрь?
— Вряд ли. Видите ли, все компьютерные файлы, которые заводились на проживающих — кстати, это считалось секретной информацией, — были уничтожены при их выписке. Ничего не поделаешь, национальная безопасность. — Тут мистер Розенталь развел руками. — Вот почему я предпочитаю документы в виде листков бумаги в картонной обложке.
— В этом смысле я полностью разделяю ваши вкусы. — В каменной стене, на которую я наткнулся, на первый взгляд не было даже самой узкой щели или трещины. Тем не менее я узнал кое-что, о чем не упоминали ни Кейт, ни Дик Кернс, ни Мари Габитоси. Вполне возможно, они об этом просто не знали. Конечно, Мари Габитоси или Дику Кернсу вряд ли было известно об уничтожении компьютерных файлов или исчезновении людей, но миссис Мэйфилд вполне могла быть в курсе.
— Давайте пройдем в номер двести три, — предложил я мистеру Розенталю.
Он с удивлением на меня посмотрел.
— Но зачем? С тех пор прошло целых пять лет.
— Я умею разговаривать с комнатами.
Мистер Розенталь снова окинул меня удивленным взглядом, что вообще-то неудивительно, когда слышишь подобные заявления.
— Но там сейчас могут находиться постояльцы, — сказал он и, немного поколебавшись, добавил: — Не могли бы вы, если это вас не затруднит, еще раз назвать мне цель вашего визита?
Когда я один, мне порой приходится самому играть роль и «хорошего», и «плохого» копа. Человека, над которым я ставлю свои психологические эксперименты, они порой могут шокировать, но для меня это дело вполне привычное.
Холодно посмотрев на мистера Розенталя, я сказал:
— Цель моего визита не связана с проверкой работающих у вас иностранцев, но ситуация в любой момент может измениться. Кроме того, мистер Розенталь, это дело веду я, а не вы, так что извольте проводить меня в номер двести три, не задавая лишних вопросов.
Глава 25
Выйдя из архива, мы подошли к администратору, и мистер Розенталь спросил:
— Скажите, Питер, кто-нибудь проживает сейчас в номере двести три?
Питер пощелкал клавишами компьютера, посмотрел на хозяина и произнес: