В микрофоне на минуту установилась тишина, потом женщина спросила:
— О чем?
— О катастрофе рейса номер восемьсот авиакомпании «Транс уорлд эйрлайнз».
— Я рассказала вам все, что знаю об этом, пять лет назад. Ваши люди обещали, что больше беспокоить меня не будут.
— Возникли новые обстоятельства. Я рядом с вашим домом, мисс Скарангелло. Могу я к вам подняться?
— Нет… Я… гм… не одета.
— Почему бы вам в таком случае не одеться?
— Я… опаздываю на обед.
— Я отвезу вас куда скажете.
— Я сама дойду. Тут недалеко.
— Я прогуляюсь вместе с вами.
В трубке послышался звук, напоминавший глубокий вздох, после чего Роксанна сказала:
— Ладно. Подождите меня. Я скоро спущусь.
Я сунул мобильник в карман и внимательно осмотрел здание. Это был вполне приличный дом, расположенный на тихой улице. Отсюда было рукой подать до старинного здания Университета штата Пенсильвания, считавшегося одним из самых престижных в стране.
Уже довольно темно, и вечер обещал быть тихим и прозрачным. Легкий бриз принес прохладу, в которой чувствовалось дыхание осени. Признаться, до отъезда в Йемен я мало обращал внимания на такие вещи. И теперь все это было для меня как бы внове. Америка…
Мною неожиданно овладело сентиментальное настроение, и, если бы вокруг не было прохожих, я, вполне возможно, встал бы на колени, поцеловал землю и пропел: «Боже, храни Америку…»
Из дома вышла высокая темноволосая молодая женщина, одетая в черные джинсы и свитер.
— Мисс Скарангелло? Я Джон Кори из особой группы ФБР. — Показав ей свое удостоверение, я добавил: — Спасибо, что согласились уделить мне немного времени.
— Я уже сообщила вам все, что знаю. А знаю я очень мало, — ответила Роксанна.
«Это вам так кажется», — подумал я и сказал:
— Позвольте вас проводить.
Она пожала плечами, и мы направились в сторону Риттенхаус-сквер.
Роксанна сказала:
— Я договорилась пообедать с приятелем.
— Мне тоже нужно сегодня кое с кем встретиться, так что я вас долго не задержу.
По дороге я задал ей несколько ничего не значащих вопросов об университете, о ее первых самостоятельных занятиях, а также о диссертации, темой которой была английская литература.
Я зевнул, и она сказала:
— Вам, должно быть, все это кажется скучным…
— Вовсе нет. Просто я только что прилетел с Ближнего Востока. Видите загар? Могу вам даже свой авиабилет показать.
Она рассмеялась.
— Не надо билета. Я и так вам верю. Но что вы там делали?
— Защищал наши великие демократические завоевания.
— По-моему, эти самые завоевания надо защищать здесь, в Америке.
Я вспомнил, что разговариваю с без пяти минут доктором философии, и ответил:
— Вы совершенно правы.
Тут она заговорила о недавних президентских выборах, а я согласно кивал и время от времени поддакивал.
Так, беседуя, мы дошли до ресторана «Альма де Куба», находившегося на Риттенхаус-сквер. Это было дорогое, очень модное заведение, и я сразу подумал, какую же стипендию получает мисс Скарангелло.
До прихода приятеля мисс Скарангелло оставалось еще немного времени, и она предложила мне что-нибудь выпить.
Мы нашли свободный столик в зале для коктейлей и заказали белое вино для мисс Скарангелло и коктейль «Куба либре» для вашего покорного слуги.
— Перейду прямо к делу, — сказал я. — Насколько мне известно, вы убирали номер двести три в «Бейвью-отеле» в полдень 18 июля 1996 года. То есть на следующий день после катастрофы. Это верно?
— Да, так все и было.
— Судя по всему, до вас в этот номер никто из обслуживающего персонала не входил?
— Думаю, что нет. Гости из номера не выписались, на стук в дверь и телефонные звонки не отвечали. Но никто по этому поводу особенно не беспокоился, так как на двери висела табличка: «Не беспокоить».
Об этой детали я услышал впервые. Что ж, видимо, наш донжуан и его подруга хотели потянуть время, чтобы отъехать от отеля как можно подальше, пока их не хватились.
— И вы, значит, вошли в номер, воспользовавшись собственным ключом?
— Да. Это обычная процедура, если комната после одиннадцати часов не освобождается.
Принесли напитки. Я налил в бокал Роксанны белого вина, и мы чокнулись.
Потом я спросил:
— Вы помните фамилии людей из ФБР, которые первыми вас допрашивали?
— С тех пор прошло уже пять лет. Кроме того, если мне не изменяет память, они обращались друг к другу исключительно по имени.
— Попробуйте все-таки вспомнить их имена, мисс Скарангелло.
— Кажется, одно из них было ирландским.
— Шон? Шимус? Джузеппе?
Она рассмеялась.
— Это не ирландские имена.
Я улыбнулся ей в ответ.
— Тогда, быть может, Лайэм?
— Точно. Одного звали Лайэм. А как звали второго, никак не могу вспомнить. Может, вы напомните?
— Может быть, его звали Тед?
— По-моему, так именно его и звали. Очень симпатичный парень.
«И та еще задница».
— Так вы все ищете ту парочку? И из-за них вся эта суета?
— Да, мадам.
— А почему это так важно?
— Мы поймем, важно ли это, только после того, как найдем их.
— По-моему, они не были женаты. И не хотели привлечь к себе внимание.
— Но им обязательно нужно сходить к психоаналитику, специализирующемуся на брачных отношениях.
Роксанна хмыкнула.
— Это точно.
— Скажите, люди из ФБР показывали вам сделанный их художником портрет того мужчины?
— Да. Но среди наших гостей я такого не припомнила.
— А вы представляете себе, как выглядела женщина, которая с ним была?
— Нет. Мне федералы ее портрет не показывали.
— Итак, вы вошли в их номер, и что же?
— Ничего. В том смысле, что в номере никого не было. Поэтому я привезла тележку и стала снимать с постели простыни.
— Значит, в постели все-таки спали?
— Откуда мне знать? Может, и не спали. Но пользовались ею, это точно, поскольку она была помята. Может, они лежа смотрели телевизор — или… гм… чем-нибудь другим занимались… Но такого вида, какой бывает у постели, в которой провели всю ночь, она не имела. — Роксанна рассмеялась и добавила: — Я, знаете ли, в гостиничном бизнесе не новичок и кое-какие нюансы могу определить на глаз.
— А я не английский дворецкий, поэтому мне было бы желательно узнать об упомянутых вами нюансах.
Роксанна опять улыбнулась и сказала:
— А вы смешной тип. — Тут она закурила и, заметив мое удивление, пояснила: — Я курю, только когда выпью. Хотите сигарету?
— Хочу. — Роксанна прикурила еще одну сигарету и протянула ее мне.
Выпустив кольцо дыма, я сказал:
— Покрывала, значит, в номере не было.
— Верно. И я сразу же сообщила об этом нашей экономке.
— Вы имеете в виду миссис Моралес?
— Совершенно верно. Иногда думаю, где она сейчас?..
— Да все там же, в отеле.
— Шикарная дама.
— Это верно. — Помолчав, я спросил: — А другую горничную — Люситу Перес Гонсалес — вы не знали?
— Нет.
— А администратора Кристофера Брока?
— Не очень хорошо.
— Вы разговаривали с ним после того, как вас допросили федералы?
— Нет. Нам велели держать язык за зубами. И ни с кем не разговаривать.
— Неужели вы даже с мистером Розенталем, своим управляющим, не перемолвились хотя бы несколькими словами?
— Он хотел поговорить со мной, но я сказала, что мне запретили обсуждать это с кем бы то ни было, — ответила Роксанна.
— Понятно. И вскоре вы уехали из отеля. Так?
Она с минуту помолчала, потом согласно кивнула.
— Так.
— Почему?
— Разве вы не знаете?
— Не знаю.
— Ну… эти ребята из ФБР сказали, что мне лучше бросить работу в отеле. Мотивировали это тем, что я, возможно, не удержусь и проболтаюсь о том, что здесь произошло. Или — того хуже — ко мне станут приставать журналисты и другие представители средств массовой информации. Я сказала, что эта работа имеет для меня большое значение, но они заявили, что позаботятся о том, чтобы мое материальное положение не пострадало. Главное, сказали они мне, чтобы я молчала о том, что тогда видела.
— Отличная сделка.
— Согласна. К тому же для федерального правительства это всего лишь жалкая кучка долларов. Платят же они фермерам за то, чтобы те не выращивали пшеницу, верно?
— Верно. А мне они платят за то, чтобы я не поливал комнатные растения в своем офисе.
Роксанна улыбнулась.
Я спросил:
— А что, собственно, вы должны были держать в секрете?
— В том-то все и дело! Те люди сами затруднялись это сформулировать. Я ведь и вправду ничего не знала. Но они так раздули историю с той парочкой, которая была на пляже и что-то там такое видела, что оставалось только диву даваться. Я-то считаю, что все это и выеденного яйца не стоило, но моего мнения, как вы понимаете, никто не спрашивал. Не прошло и двух дней, как я уволилась и уехала домой.
Я кивнул. Федералы ворвались в гостиницу, заварили кашу, а потом истратили десятки тысяч долларов, чтобы ликвидировать последствия.
— Это они помогли вам получить стипендию в университете? — спросил я.
— Думаю, да. А вам это неизвестно?
— Я из другого департамента.
Тут у мисс Скарангелло зазвонил мобильный, и она ответила. Насколько я мог судить, это был ее бойфренд.
Роксанна сказала:
— Да, я уже здесь. Но можешь не торопиться. Я встретила в баре своего старого профессора. Все в порядке. Увидимся. — Она выключила телефон и повернулась ко мне. — Это Сэм, мой приятель. Он только что вошел в нашу квартиру. — Она помолчала и спросила: — Мне ведь нельзя говорить о том деле?
— Нельзя.
— Значит, я здорово все придумала, верно?
— Верно. Но скажите честно, я похож на университетского профессора?
Она рассмеялась.
— Нет. Но когда сюда приедет Сэм, извольте изображать профессора.
Потом Роксанна выпила еще один бокал белого вина, а я — второй коктейль «Куба либре».