– Шак? – позвал он опять.
Из столовой до Фроста донесся странный звук. Утробный, он напоминал рычание тигра. Он догадывался, что это Шак, но слышал, чтобы тот издавал такие звуки, только однажды. Тогда, когда он нашел кота на теле его хозяйки, Шак защищал ее от всех, кто пытался подойти ближе.
Фрост вошел в столовую, где на тяжелом обеденном столе хранилось большинство его записей. Одно высокое окно выходило на фасад, на Грин-стрит. Шак сидел на подоконнике за шторой. Сердитое урчание крохотного кота то становилось громче, то затихало, как рокот океанских волн.
– Эй, в чем дело? – воскликнул Фрост.
Он подошел к окну и отдернул штору. Шак даже ухом не повел. Все его внимание было сосредоточено на улице.
Истон выглянул наружу через то окно, которое выходило на многоквартирный дом на противоположной стороне переулка. Он заметил старый «Катласс», припаркованный перед его гаражом. Водительское окно было открыто. Неожиданно из него высунулась голова.
– Сукин сын, – произнес Фрост.
Это было не лицо. Это была маска. Лицо водителя скрывалось под мертвенно-белой маской с широченной, от уха до уха, ухмылкой и огромными выпученными, как у гигантской мухи, глазами. Человек в маске поднял взгляд к окну, и Шак опять заурчал и зашипел.
Фрост видел эту же маску на Юнион-сквер. Люси видела эту маску на Оклендском мосту за мгновения до гибели Бринн Лэнсинг.
Истон устремился к своей кобуре, которую он оставил на одном из стульев. Открыв клапан, он выхватил служебный пистолет, потом достал жетон из внутреннего кармана куртки и, не тратя время на то, чтобы надеть обувь, бросился к входной двери. Распахнул ее и, перескакивая через ступеньки крыльца, выбежал на Грин-стрит.
«Катласс» все еще стоял у дома. Двигатель был выключен, окна закрыты. Что находится внутри, за тонированными стеклами разглядеть было невозможно. Фрост прицелился из пистолета и поднял вверх жетон.
– Полиция! – закричал он. – Опустите окно и положите руки на руль!
Никакой реакции не последовало. Инспектор повторил приказ.
– Я сказал: опустите окно!
Он подошел к машине, взялся за ручку и резко открыл дверцу. Внутри никого не было. Истон попятился и обернулся вокруг своей оси, осматривая улицу. Его взгляд скользнул по стоянкам для машин перед многоквартирными домами. Улица была безлюдна.
И тут вдалеке он услышал шаги.
Перепрыгивая через две ступеньки, Фрост побежал вниз к Тейлор-стрит и вылетел на перекресток, от которого улица шла резко вверх и вниз. Целясь пистолетом, он поворачивался то в одну сторону, то в другую. Вокруг высились погруженные в темноту многоэтажные здания. У тротуаров стояли припаркованные машины.
На улице никого не было.
Ночная Птица сбежал.
Глава 24
Фрэнки оценивающе оглядела женщину, сидевшую в ее рабочем кабинете. Женщина была молода. Для Фрэнки возраст в двадцать пять лет был чем-то очень далеким и относился к тем временам, когда мир казался таким же безупречным и сияющим, как только что отчеканенная монетка. Женщина – вернее, девушка – сложила руки на коленях и нервно постукивала большими пальцами друг о друга. Ее каштановые волосы свободно ниспадали на плечи. Она была одета в обрезанные джинсы, туфли на высоких каблуках и бело-розовый полосатый вязаный пуловер. Под глазами темнели круги, которые не получилось скрыть косметическими средствами; широкий нос выглядел крупноватым для ее лица, однако все недостатки компенсировались свежестью молодости и располагающими манерами.
– Вы – Люси, верно? – спросила Фрэнки.
– Да. Люси Хаген. Я благодарна вам, доктор Штейн, что вы согласились так быстро принять меня.
– Пожалуйста, давайте без формальностей. Зовите меня Франческой. Или Фрэнки. Как вам больше нравится.
– Спасибо. Фрэнки.
– Кстати, должна сообщить вам, что сейчас я не беру новых пациентов. Я могу поговорить с вами о своем методе, но если вы захотите пойти дальше, я буду вынуждена попросить вас немного подождать.
– Из-за всех этих репортажей по новостям? – спросила Люси.
Фрэнки подавила раздражение. Ночная Птица вбивает клин между ней и людьми, которым она пытается помочь.
– Именно так. Я не верю, что все случившееся имеет отношение к моему лечению, но я предпочла бы обезопасить себя. Если хотите, я могу назвать вам имена других специалистов.
– Нет, я хочу к вам. Хотя бы смогу выяснить, считаете ли вы возможным помочь мне.
– Ладно. Так о чем вы хотели поговорить со мной?
Девушка заерзала в кресле.
– Вы когда-нибудь слышали о гефирофобии?
– Естественно. Боязнь мостов.
– Вот это про меня, – сказала Люси.
– Наверное, с таким страхом трудно жить в районе Залива.
– Господи, вы даже не представляете!
– И давно это стало для вас проблемой?
– Много лет назад. Всегда. Иногда я думаю, что пора бы переехать. Я изучала карты в поисках городов без мостов. Наверное, чудно́ все это…
Фрэнки улыбнулась и покачала головой. На первом этапе нужно было добиться того, чтобы пациент чувствовал себя свободно.
– Это совсем не чудно́. Вам станет легче, если вы узнаете, что вы не одиноки? У нас здесь тысячи людей живут с теми же страхами.
– Серьезно? А то я чувствую себя каким-то уродом…
– Вы не урод, – сказала Фрэнки. – Честное слово.
На лице девушки заиграла улыбка облегчения.
– Классно.
– В анкете сказано, что вам двадцать пять лет. Люси, вы до настоящего момента с кем-нибудь обсуждали свою боязнь мостов? С другим психиатром или консультантом? Или это первый раз?
– Первый раз, – ответила Люси. – Я читала об этом в Интернете, и всё.
Фрэнки слегка склонила голову набок.
– И почему сейчас?
– Что?
– Нужно набраться смелости, чтобы противостоять фобии, какая бы она ни была. Многие люди живут так годами – или всю жизнь, – не стараясь бороться с ней. Мне просто интересно, не случилось ли в вашей жизни нечто, что заставило вас именно сейчас посмотреть в лицо вашему страху.
– Ой, не знаю… Наверное, тут все вместе.
Люси встала с кресла. Что-то ее смущало. Фрэнки наблюдала, как она ходит взад-вперед, и поняла, что может потерять пациентку. Никогда не знаешь, какой вопрос выбросит пациента из зоны комфорта. А с Люси Хаген что-то происходит, причем это никак не связано с боязнью мостов. Хотя у многих людей их фобии имеют глубокие корни.
– В общем, так, – сказала Фрэнки, беря со стола свой телефон. – Хотите взглянуть на кабинет, где мы работаем? Там гораздо приятнее, чем в моем кабинете.
– Вы не здесь это делаете? – удивилась Люси.
– Конечно, нет. Пойдемте, я покажу.
Фрэнки направилась к двери в лечебный кабинет и жестом поманила Люси. После секундного колебания девушка подошла к ней. Врач придержала ей двери, и Люси вошла в кабинет первой. Ее глаза расширились при виде высокого потолка, огромного экрана, книжных полок, акварелей и уютного шезлонга в центре помещения. Ковер был таким мягким, что хотелось скинуть туфли и танцевать на нем.
– Ого, – выдохнула Люси.
Фрэнки рассмеялась.
– Да, почти как на курорте, правда? Мне нравится здесь. Я сама тут расслабляюсь. Многие пациенты хотят подольше отдыхать здесь.
Она подошла к консоли и настроила программу так, чтобы на экране появился видеоролик высокой четкости со снегом, падающим на совершенно ровное поле где-то на Среднем Западе. В качестве звукового сопровождения она выбрала альбом Хелен Джейн Лонг. Люси присела на краешек шезлонга и замерла, проникаясь духом помещения.
– Я хочу, чтобы люди ощутили, насколько им безопасно в этом месте, – сказала Фрэнки. – Что здесь нет страхов. Что здесь точно нет мостов.
– Ого, – снова произнесла Люси. – А мне здесь нравится.
– Вот и хорошо.
– Между прочим, вы правы, – продолжила девушка. – Я действительно чувствую себя так, будто подошла к какому-то поворотному пункту. Сомневаюсь, что смогу описать это.
– Тогда просто говорите. Не обязательно, чтобы в ваших словах была логика.
– Ну в последние дни случилось многое… Я потеряла одного человека. Моя подруга умерла. А потом, в то же время, я познакомилась с одним человеком. Он мне нравится. Я чувствую себя… даже не знаю, как какая-то девчонка, которая до жути боится мостов, а я не хочу быть такой. Наверное, все это звучит дико.
– Я понимаю, – сказала Фрэнки.
Люси заговорила тише:
– А вы можете объяснить, как это работает? Ну в том смысле, что я знаю, что вы стираете у людей воспоминания. Вы попытаетесь сделать так, чтобы я забыла о своем страхе перед мостами?
– Нет, все не совсем так. У некоторых людей толчком к психологической травме бывает какое-то событие – какой-то кризис в их прошлом. У вас есть что-то такое, связанное с мостами? У вас был какой-то печальный опыт?
– Что-то не помню такого. Я просто боюсь их до ужаса.
– Ясно. В общем, если вы в будущем решите стать моей пациенткой, мы будем много говорить о ваших страхах и обо всем остальном, что есть в вашей жизни. Чем больше я узна́ю о вас, тем быстрее помогу найти дорогу вперед. А потом мы решим, как помочь вам сохранить о мостах только хорошие воспоминания. Не страшные, а добрые. Как, к примеру, вы стоите на высоком мосту у парапета, и тут к вам на руку садится бабочка. Как вам от этого становится весело. Как вы радуетесь, что бабочка выбрала именно вас. Увидела в вас нечто особенное. И ваша душа раскрепощается.
– А я действительно могу вспомнить что-нибудь в этом роде?
– Возможно, так было на самом деле, а вы просто забыли, – сказала Фрэнки, улыбаясь.
– Вы будете меня гипнотизировать?
– Да. Вы когда-нибудь находились под гипнозом?
– Один раз, в колледже. Профессор сказал, что я очень восприимчива – не знаю, что это значит.
– Это значит, что вы хорошо поддаетесь гипнотическому воздействию. И это отлично. Это поможет нам в лечении.
– А что насчет лекарств? – спросила Люси.
– Есть препараты, которые облегчают этот процесс, но соглашаться на их прием или нет, решать вам.