— Я тоже люблю тебя, Питер Хэллоуэй. — Она просто не знала, что еще можно сказать в такой ситуации. Хоть это было честным признанием. Гарриет было хорошо рядом с мужем. Но она немного смущалась, и даже побаивалась. Впрочем, побаивалась она уже давно — с тех пор, как они разорились. И не без оснований.
Гарриет подумалось, что они очень близки, когда сидят вот тут, под ними простирается весь Лондон, а на другой стороне Темзы виднеется Хэмпстед-Хит…
И вдруг выяснилось, что им больше нечего сказать друг другу. Похоже, решила Гарриет, каждый из них вспоминает прошедший вечер и их поведение. Как ни смешно, но у нее было такое чувство, будто они вместе сделали что-то новое и запретное — нюхали кокаин или проглотили по таблеточке ЛСД. И им стало легче, но еще о многом надо было подумать.
Через некоторое время они встали и замерли на месте, любуясь огромным городом. Голова Гарри, как обычно, упиралась в подбородок ее мужа. Бороздя носом землю, к ним подбежал Старфайер: пес, похоже, решил, что что-то должно произойти.
Потом, когда они вернулись домой, Гарриет напоила детей чаем. Они с Питером легли в постель, и им было уютно вместе как никогда. Она позволила ему осторожно стянуть с нее джинсы, трусики и осторожно войти в нее. И они застыли, не двигаясь.
— Я только тебе позволю делать это без презерватива, — прошептала она ему на ухо.
— Две разные женщины за двадцать четыре часа. А неплохо, а, Гарриет? — усмехнулся Питер.
— Но это же не в первый раз, Питеркинс, — решилась проговорить она.
— Гарри! — укоризненно выдохнул Питер. Правда, они не ссорились, поэтому она просто рассмеялась и поцеловала его в кончик носа. А потом она приникла к его губам жарким поцелуем, и они стали ритмично двигаться в едином танце любви. На этот раз Гарриет тоже достигла вершины наслаждения, что было ей очень по нраву. Когда все было кончено, они задремали, но спать им не давали крики их мальчишек, которые ругались из-за того, что по вине одного из них хлеб в тостере пригорел.
Итак, я сделал это. Решился все-таки. До сих пор не могу поверить в это. С одной стороны, я чувствую необыкновенное возбуждение, а с другой я напоминаю себе робота, который делает все автоматически, выполняя чьи-то приказания. Г. открыла счет на свое имя. Мы теперь называемся «Т&Т Сервисез». То есть, она занялась официальной частью, а я стал претворять в жизнь план «Как продать свою жену». Были напечатаны крохотные карточки с изящными надписями. Я приобрел мобильный телефон — хорошенькую маленькую «моторолу». Арчи Эйткен, мой одноклассник, живущий сейчас в Штатах, обещал привезти несколько баллончиков со слезоточивым газом. Он сказал, что постоянно возит их для обеспокоенных отцов и мужей. Почему-то он не упомянул обеспокоенных сводников. Да, и я был прав, когда говорил, что Гарриет всю энергию отдаст на приобретение новых шмоток.
Когда я готовился дать о ней объявление, то, к своему удивлению, понял, что все наконец-то становится реальным. И мне это было ненавистно. Черт возьми, что же это мы делаем? Я купил себе еще небольшую бутылочку виски, с ним жизнь становится как-то легче. Но как же хорошо иметь деньги! Ко мне зашел Тимбо, чтобы поцеловать меня на ночь. Он отхлебнул моего виски, демонстративно сморщил нос, сказал, что на вкус эта вода напоминает перец и что людям ее пить нельзя. Вне всякого сомнения, он прав.
Выпил почти всю бутылку, раздумывая о сложившейся ситуации. Человек почти всю жизнь тратит на то, чтобы научиться быть ревнивым. Может, это и означает, что пришла зрелость? Он должен обучиться ревности, иначе ему не выжить. Потому что вся жизнь основана на соперничестве. Посмотрите только на меня и ТЛС! Да любой из нас при первой же возможности подложит другому свинью! И все дело во власти, разве не так? Ты теряешь власть и не можешь справиться с ситуацией, и тут же огненный язык ревности опаляет твою душу и начинает подтачивать твой рассудок. Но если ты сам взялся за дело, если дал разрешение, если знаешь, что происходит, если первым был ты, то со всем вполне можно справиться, да еще и с легкостью, что бы ни происходило.
Вот так обстоят дела. Теоретически.
Наверное, поэтому я и согласился взять на себя всю организационную часть с этим самым «Т&Т как там их…» И, думаю, если она будет все мне рассказывать и позволит отмывать с себя грязь, и к тому же я по-прежнему буду все контролировать, то я, пожалуй, все это переживу. Во всяком случае, надеюсь, что так и будет. И знаете, временами мне нравится ее задумка. Как ни крути, это какая-никакая, а все-таки работа.
Не так уж она и безумствовала на Саут-Молтон-стрит. Просто у нее было мало денег. Но все равно, она провела шесть счастливых часов, примеряя на себя всевозможные вещи в целой сотне примерочных. Превратившись в одну ходячую сумку, она умудрилась еще и отдать должное всевозможным травяным чаям, кофе и экстракту морковного сока. Ей до мелочей рассказали все о модной косметике и одежде, посоветовали, какие цвета ей больше идут. Занималась с Гарриет хорошенькая, знающая свое дело молодая женщина, которая не считала, что чаевые оскорбляют ее достоинство.
Гарриет искала вещи, которые ей придется снимать с себя при мужчинах. Ей понравился чудный пестрый лоскутный пиджачок от Дольче и Габбаны. К пиджачку прилагались жилет и шелковая юбка. Гарриет сразу поняла, что очень хороша в этом костюме. Но стоил он целую тысячу. Дороговато, что и говорить, но все же приемлемо. Однако такую вещь покупать нельзя. Если Гарриет казалась милой и забавной в лоскутном пиджачке, то на Наташе такая одежда смотрелась бы вызывающе. Так что, все еще немного хрипя, Гарриет вернула костюм продавцу. И дала обещание сделать себе подарок, как только в ее распоряжении будет побольше денег.
Нет, показ мод, который она устроила вечером в спальне для Питера, включал в себя только одну шикарную вещь — темно-синее велюровое платье, очень короткое, с длинными рукавами и высоким воротником, от Ромео Джильи. Еще она купила пару потрясающих босоножек на высоком деревянном каблуке от Маноло Бланик и сногсшибательный свитер от Сони Ракель. У свитера были пышные рукава и такой глубокий вырез, что, казалось, он едва-едва не доходит до пупка. А на жаркие вечера Гарриет приобрела простое платье рубашечного покроя. Она знала, что всем будет казаться, будто под этим платьем на ней ничего нет. Да, и еще она похвасталась мужу хлопковым боди от Джаспера Конрана — за такое можно и умереть.
Это боди она и надела, когда вечером они отправились в бассейн. Они поехали туда на «БМВ» вместе с Марианной, Сэмом и Пиппой, чтобы посмотреть на Джонти, который участвовал в соревнованиях. Создавалось впечатление, что Гарриет всю жизнь провела в этом райском местечке из красного кирпича. В своей возрастной группе Джонти выиграл все заплывы, выиграл с легкостью. В бассейне стояла какая-то особая, радостная атмосфера, все с наслаждением вдыхали в себя пары хлорки, поднимающиеся от воды. Питер отошел на секундочку за угол, но успел вернуться к тому моменту, когда Гэри Хоуп сказал, что Джонти — очень перспективный мальчик. Мордочка ребенка светилась от удовольствия, которое он все же поспешил скрыть в пакете с хрустящими чипсами, которые Питер только что купил ему. Господи, как же хорошо иметь деньги и тратить их при необходимости. Гарриет тоже считала, что тратить деньги — замечательно. И ей хотелось, чтобы этих денег было побольше. Да, она любила деньги. Разве это так уж страшно? Если так, то она, наверное, очень испорченная особа.
Но Господи, она так любила покупать вещи! Словно ее заколдовали, превратив в жадного покупателя. Это было как наркотик. Это было божественно — иметь деньги, поигрывать ими, а потом отдавать их в руки хорошенькой девушке за прилавком. И Гарриет нуждалась в том, чтобы ласкать в ладонях пластиковую карточку. Она на все готова была пойти, лишь бы вернуть себе возможность общения с банком. И ей было наплевать на то, что она займется непристойным делом. Забавно, но все это пришло в голову ей — девушке из такой скромной, строгой семьи. Она и ее брат… Неужели у них до такой степени отсутствовало чувство защищенности, что они готовы были так опуститься? Не месть ли это за святую простоту их мамочки и папочки? Впрочем, возможно, они просто попали в сверкающий водоворот большого города, который поглотил их. Гарриет молила Господа о том, чтобы не опуститься и не исчезнуть, как ее брат Джулиан. Бедняга…
Соревнования завершились, а она стояла, глядя на опустевший бассейн и слушая, как кричат и веселятся вокруг дети. Питер болтал с Тимоти, который давно должен был быть в постели. Уж сколько раз задавала она себе вопрос, что Питер на самом деле думает обо всем этом. Этим вечером она вдруг впервые подумала о том, что она, Гарриет, ни разу не спросила себя, какими будут ее отношения с Питером. Какое место он займет в ее сценарии? В прошлую субботу она просто использовала его. А он оказался счастлив оттого, что его хоть кто-то использует. Сейчас ей стало казаться, что их отношения уже никогда не буду прежними. Впрочем, в течение последних десяти лет он беспардонно использовал ее. Так что нечего переживать.
Пошли дни моей жизни сутенера. Вообще-то, честно говоря, рассказывать мне особенно не о чем. Может, и слава Богу? Не слишком-то многие кинулись звонить нам по объявлению в «Вотс он». Нам принесли карточки Гарриет — вид у них был до того затрапезный, что их можно было принять за чеки из магазина.
Еще нам надо было найти какое-то помещение для моей Гарриет. Саймон Бейнз, сын местного флориста, — отличный архитектор, который временами подрабатывает, создавая проекты новых домов. К примеру, он работал над кухней Марианны. До прошлого года его маленькая контора располагалась в доме на Флиткрофт-Мьюз — в стороне от Чаринг-Кросс-Роуд. А весь дом принадлежит некоему Джорджу Липкомбу. Это целый лабиринт, в котором угнездились десятки офисов. Мы сняли там самую маленькую, сырую комнатенку в подвале. Мне пришлось объяснить, что компания «Т