— Стой! — громко сказал с мостовой Док.
— Что? Опять чека? — деланно обеспокоился с фургона шкипер.
— Она самая. Вот проклятье, зацелуй меня стурворм…
Пребывание в Глоре порядком освежило и пополнило запасы нашего сквернословия.
— Эй, чистуны, нашли где застрять! — возмутился кто-то снаружи. — У нас благородные клиенты ходят, а вы развонялись.
— Мы не воняем, а попахиваем! — с достоинством возразил шкипер. — Это же техника, новые ступицы, им амортизация нужна. Подмогните борт придержать, он чистый, сейчас двинемся, дело-то мгновенное…
У ступеней банка заворчали, но ученое слово «амортизация» произвело должное впечатление. Послышались шаги — двух пар ног! Это важно, если бы один из охранников остался у дверей… К счастью, они озабочены репутацией банка…
— Просто придержите, я «усы» загну, — буркнул Док, сгибаясь у колеса.
— Так это… — удивился банковый страж, разглядев никуда не девшуюся, пусть и замазанную дегтем чеку…
…Значит, этот умнее. Быстро перегнувшись через помпу, я врезал умнику по загривку своей специальной дубинкой — на красавцах-охранниках были легкие щегольские шлемы, стучать по темечку не получалось.
— Ох! — второй охранник вскинул на меня изумленный взгляд. Не знаю, удалось ли ему разглядеть полотняную харю, бил я быстро, в данном случае в район уха.
— Э? — голова стража крепко мотнулась. Я повторил удар…
— Держите же их! — закряхтел Док, прижимая к борту фургона тела бесчувственно оседающих стражей.
Я потянул безвольное тело наверх, Магнус пытался мне помочь. Мы тоже закряхтели — в Глорском Океанско-Коммерческом банке своих охранителей откармливали на славу.
Со вторым стражем мы тоже управились вовремя — мимо прошла благородная пара, дамочка брезгливо прижала к носику платочек. Иные сочли бы эту леди приятной глазу, особенно сзади, но по сравнению с Рэд…
— Черт возьми, Энди, о чем ты думаешь⁈ — возмутился Док, поправляя на себе намордник чистуна.
— Виноват, сэр, — я спрыгнул с фургона.
Перед нами зияли распахнутые двери банка, оттуда доносились голоса. Путь к свершению преступлению был открыт. На месте не было только подлеца Сэлби — надо думать, заблудился.
— Отчего-то я не удивлен, — пробормотал Док, вновь нервно поправляя маску. — Черт с ним, отступать все равно поздно. Кстати, я забрал у вонючки револьвер. Держи…
— Предусмотрительно, — согласился я, принимая офицерский «веблей».
Док проверил заткнутый за пояс пневм и вытащил с козел двустволку.
— Магнус, присмотри за героями, мы быстро.
Шкипер, увязывающий руки охранникам, согласно выругался.
Мы поднялись по ступеням.
— Двери могли бы быть и поскромнее, — печально отметил Док. — Экие ворота, закрыть будет непросто. И вообще…
Видимо, даже тюрьма не сделала нас закоренелыми преступниками — мне тоже было как-то не по себе.
Мы вошли и Док скомандовал:
— Закрывай!
Я навалился на массивную створку, она поддалась. К нам с недоумением обернулось с десяток человек: в основном конторщики, но имелась и пара посетителей — один, в роскошном бархатном плаще, смахивал на епископа, хотя в отношении разных церковнослужителей и жрецов город Глор удивительно бедствовал.
Док жестом поприветствовал аудиторию, дождался, когда я поднажму на вторую створку и огласил:
— Дамы и господа! Сохраняем хладнокровие, обычное ограбление. Всем руки вверх!
— Чего⁈ — изумились за зарешеченной стойкой.
— Деньги давай! — рявкнул доктор на туповатого клерка. — Ты здесь главный? Тебе первому башку и отстрелю! Остальным руки вверх!
Туземцы в замешательстве заглядывали в наставленные стволы ружья, не торопясь поднимать руки. Да, с пониманием ситуации намечались проблемы: большой арбалет произвел бы на жертв куда более нужное впечатление, чем наше невнятное оружие.
— Струйного самострела не видели⁈ — повысил я голос и вскинул пневм. — Ну-ка, пошевеливайся!
К счастью, пневматический пистолет послушно щелкнул и я не промахнулся. Стекло лампы над решеткой лопнуло, сверху закапало горящее масло.
— Тушим и отдаем «короны»! — распорядился Док. — А то я пальну!
Разница калибра ружейных стволов и скромного пневмо-плевателя очевидна и любому дикарю. Служащие неуверенно зашевелились, кто-то полез под стойку за деньгами, кто-то задрал руки, один из клерков поспешно накрыл лужицу горящего масла тряпкой и засыпал песком из специального ведра.
— Поживее, милорды! — посоветовал я, засовывая за пояс пневм и доставая из-под куртки части личного оружия. Этому были причины: баллон пистолета отчетливо шипел, немилосердно травя воздух после единственного выстрела. Боюсь, этому баллону самое место на дне бухты…
— Эй, вы, фокусники, знаете кто я такой? — высокомерно шагнул вперед человек в бархате.
— Вы — болван-тугодум? — предположил я, закрепляя импровизированную «спец-дубинку»-древко в металлической часть багра. — Еще шаг и брюхо вскрою. Кишки-то у всех одинаковы…
Укороченный багор со свистом крутанулся в моих руках. Вот это они понимали…
…В тишине звякали выкладываемые на стойку мешочки с монетами. Физиономии клерков оставались бледны, но относительно спокойны. Полагаю, «Глорский Океанско-Коммерческий» имел страховку, да и вообще служащие не обязаны подменять собой стражников.
— Складывай денежки, милейший! — потребовал Док.
— Куда? — проворчал кассир, вновь замедляя движения.
— В мешок!
— У нас тут не рынок! — обиделся клерк. — Нет мешков. Со своей тарой ходить нужно!
Док не нашелся, что сказать. Да, преступного опыта у нас было маловато, деталей не учли.
Я прыгнул к «епископу»:
— Снимай плащ!
— Это не плащ! — выпятил на меня тройной подбородок горделивый толстяк. — Не посмеете!
— Снимай и не глупи! — посоветовал я, видя, как его ладонь ползет к рукояти кинжала на поясе.
Острейшее граненое жало багра надавило на обширный подбородок.
Импозантный толстяк крепко выругался, но расстегнул пояс и принялся снимать свое одеяние.
— Прошу нас извинить, — молвил я, отдавая должное мужеству этого с виду рыхлого человека. — Нам нужно немного денег, вот и все. Мы в сложных жизненных обстоятельствах. Джентльмены, не стоит огорчаться. Все равно скоро все финансы Глора будут реквизированы в пользу Ее Величества королевы Виктории. Не сомневайтесь, уж мыто позаботимся, чтобы Глор стал британским! Отныне каждый час жизни города будет омрачен…
— Да подавись, врун мозглявый, — прорычал «епископ». — Поймаю, лично шкуру сдеру.
Я подхватил ком бархатного наряда — видимо, это действительно был не плащ, поскольку снимался через голову. Не суть важно, мешок получится неплохой.
Проскочив за решетку стойки — металлическая калитка оказалась не заперта — я швырнул бархат на стол:
— Увязывай! Э, да у вас, милейшие, денег с лихвой!
Под стойкой, в ячейках действительно покоилось десятки симпатичных мешочков с аккуратными надписями «50 кор.», «100 кор.» и так далее.
Кассир посмотрел на меня недобро, но я показал ему багор. Мешочки, позвякивая, принялись перекочевывать на бархат…
Наступившее молчание было нехорошим — я понимал, что в головах клерков идет простейший подсчет шансов. Стоит ли бояться непонятных стволов в руках одного из налетчиков, и нет ли смысла навалиться всей шайкой на негодяя с куцым багром в руках? За героизм при защите банковских денег, наверняка, причиталась недурная награда. О раздетом клиенте уже и не говорю — этот готов броситься и загрызть попросту зубами. Ну, кто виноват, что по жаркому времени столь состоятельный лорд не надел под бархат нижнего белья? Неловко вышло, конечно…
Полагаю, мне стоило проткнуть кого-то из конторщиков. Что будет убедительной демонстрацией. Беда в том, что я не хочу убивать людей, не сделавших мне ничего дурного. Еще хорошо, что в банке нет женщин — пугая леди, джентльмен окончательно перестает быть джентльменом.
В этот момент, когда все решали-просчитывали, и успех нашего преступления повис на волоске, откуда-то снизу послышалось загробное пение:
— Таханка, те ночи полные огня,
Таханка, зачем сгубила ты меня Таханка, я твой навеки арестант, Погибли юность и талант
В твоих стенах.
Меня охватила печаль — не знаю, что за роковая дама эта Таханка, но в напеве звучала искренняя, древняя и старинная грусть-тоска. Душевно. Но хуже всего, что пел приятный, пусть и слегка фальшивящий, женский голос. Только дамочек нам тут и не хватало…
Голос, конечно, не был загробным: в углу помещения угадывалась лестница, ведущая в подвалы банка. Мы все невольно обернулись к проходу вниз…
— Понаделали загородок, как будто спасут, — проворчала певица, прекращая пение и лязгая решеткой. — Эй, служивые, замыкай улей, я свое забрала.
— Прошу простить, леди… — начал один из клерков, но певучая посетительница, поднявшись в зал мгновенно уловила суть происходящего.
— Налет с грабежом⁈ Здесь⁈ Шмондец, да вы… — она добавила пару слов, знакомых мне по общению с Саном. Довольно звучно и знающе добавила…
Я понимал, что ситуацию можно спасти лишь стремительным посылом шара в лузу всеобщего повиновения. Это ж она только начинает, а если в голос заорет…
Грозить даме багром я все же счел недопустимым и выхватил револьвер:
— Леди, попридержите язык!
Средних лет, достаточно миловидная и хорошо одетая, она несла под мышкой два добротных ящичка, окованных медными полосами, видимо, взятых в банковском подвале. Живо выставляя свою ношу вперед на манер щита, дамочка уставилась на оружие и выдала тираду, из которой я понял лишь «еще и наган⁈» и «покою от этих пришлых пидормотов вообще нигде нет!». По-моему, смысл сказанного был чрезвычайно грубым и вообще неконтролируемое распространение диалекта родичей Сана следует решительно ограничивать хоть какими-то способами. К счастью, сквернословила дама не слишком громко.
— Прекратите брань! — призвал я, не зная, в какую часть женщины приличнее целиться огнестрельным оружием.