Неприятный холодок пробежал по спине, но пацан нашел в себе силы встать с лежанки. Он подошел к двери и прижался ухом к щели, из которой неприятно сквозило. Спутанный шепот, доносившийся снаружи, заставил отпрянуть. С кем там старуха беседы ведет? Неужто в квартире есть кто-то еще? Мочевой пузырь предательски напрягся. Пальцы сжали холодную щеколду. Убедив себя в том, что ничего страшного в коридоре нет, мальчишка потянул влево.
В этот же момент кто-то грузный бросился на дверь и, судя по звуку, принялся скрести ногтями по дереву. Шумно выдохнув от неожиданности, Женя вернул шпингалет в исходное положение и отпрянул. Тому, кто пытался ворваться, это решение не понравилось. Тяжелое дыхание и рычание по ту сторону убедили: покидать комнату не стоит. Сверившись с часами, Женя понял, что дело близится к полуночи. Как и говорила Кузьминична, после этого часа лучше не высовываться. Перфилов спешно забрался на диван и вцепился потными ладонями в одеяло, опасаясь моргнуть. Шум прекратился. Вновь воцарилась гнетущая тишина.
Сомкнуть глаз в ту ночь не удалось. Только с первыми лучами рассветного солнца парень успокоился и, уткнувшись носом в подушку, вырубился. Сны, как и ожидалось, были тревожными, неглубокими. То и дело просыпаясь, жилец квартиры под номером 66 ворочался на скрипучей лежанке. Он пытался прогнать из мыслей образы уродливых созданий, толпящихся во мраке коридора. Самым жутким из всех был ребенок с неестественно большой головой и глазами навыкате. Как заведенный он ползал в коридоре, звякая металлической цепью, что тянулась в спальню хозяйки. Его поводка хватало ровно настолько, чтобы приблизиться к Женькиной комнате, но не дальше… И вновь мурашки покрыли предплечья, а стены будто сдвинулись.
Окончательно проснуться удалось лишь к полудню. Голова страшно болела, а в теле поселилась слабость. Перфилов замер у двери, обдумывая действия, но все же выбрался наружу. Спокойно, тихо и по-прежнему мрачно. Прошмыгнув в уборную, Женя учуял запах выпечки. Кузьминична готовила что-то вкусное. От доносившихся ароматов страшно разыгрался аппетит, а в животе заурчало.
– Поди сюда, сынок! – сдержанно произнесла женщина, громыхнув тарелками.
Женька послушно прошел на кухню. Больше всего он боялся, что его спросят на тему вчерашнего шума. Конечно, он не был его источником, но под раздачу угодить мог на раз-два…
– Голодный, наверное? Садись, я тебе оладьев напекла.
– Спасибо, но я не хочу есть, – соврал Перфилов и шумно сглотнул слюну.
– Садись, сказала, не обижай бабушку! Я старалась.
Мальчишка неуверенно опустился на покосившийся стул. Чашка чая приземлилась перед его носом, чуть позже к ней добавились блюдце и открытая банка сгущенки с увязшей в ней ложкой.
– Как спалось, миленький? – вопросила старуха, усаживаясь на табурет.
– Нормально, кажется. А вам? Не слышали посторонних звуков?
– Звуков? Нет, сынок, не слышала. Сон у меня крепкий, слава тебе, господи. А ты разве что-то слышал?
– Приснилось, наверное! – бодро отозвался Женя, закинув целый оладушек в рот.
– Ничего, привыкнешь. Первая ночь на новом месте всегда такая. – Хозяйка дома поднялась на ноги. – Кушай, дорогой, а я пойду собираться, на рынок мне надо.
– Помочь вам? – искренне интересовался Женя.
– Нет-нет, я сама. Давно одна живу, вот уж тридцать лет – справляюсь.
Покинув комнату, женщина оставила Перфилова в тревожных размышлениях. Что же это было вчера ночью? Мистика, не иначе! Уткнувшись в телефон, он решил вернуться на сайт вакансий, проветрить голову от вредных дум. Входная дверь хлопнула. «Я один в квартире… или нет?» – вновь отвлекся Женя, пряча смартфон в карман брюк. При свете дня халупа выглядела безобидно, но вчерашний испуг не желал улетучиваться. Спонтанно Перфилов принял решение проверить комнаты. Ведь, как заверила Агриппина Кузьминична, кроме нее (а теперь и Жени), в доме никого нет.
Беглый осмотр коридора и большого зала ничего не дал. Полупустые шкафы, хранящие всякую рухлядь, несколько больших коробок, доверху заполненных советскими журналами, и пара тумб, в которых удалось обнаружить совсем немного: пряжу, наборы для шитья, вязания и прочего рукоделия. Квартира полнилась всевозможной мебелью, но разум не покидало странное ощущение: все это – лишь антураж, декорации, в которых никто уже давно не живет. Осмотрев каждый квадратный метр жилища, мальчишка понял, что если и есть в этом доме секреты, то все они хранятся в комнате, служившей хозяйке спальней.
Под ложечкой засосало. Странное чувство – смесь любопытства и страха – заставило прийти в движение. Медленно приблизившись к заветной двери, Перфилов лихорадочно задышал. Какие тайны там скрываются? Что, если сейчас он увидит уродливое дитя на привязи, как во сне? А может, супруг Агриппины все еще жив, но лежит в беспамятстве, прикованным к постели, в ожидании нового приступа? Это объяснило бы ночной грохот, но до смерти напугало бы прямо сейчас. Сильный озноб прошиб тело. Совладав с напастью, Женька коснулся дверной ручки и тихонечко ее нажал. Решил, что если внутри будет кто-то – он извинится и скажет, что заблудился в новой квартире.
В спальне никого не оказалось. Квадратная комната, напоминавшая коробочку, была даже меньше, чем предполагалось. Аскетичное ложе у дальней стенки, высоченный шкаф с зеркалом в углу и раскидистый фикус, пытавшийся пробиться к дневному свету сквозь полотно задернутой шторы. Такому минимализму позавидует любой дауншифтер!
Перфилов опустился на корточки и тотчас заметил что-то под кроватью. Он не сомневался, что в скопившейся там тьме спрятаны все необходимые ключи и подсказки. Тяжело вздохнув, Женька упал на колени и сунул руки в зазор. Нечто холодное, покрытое паутиной, уперлось в ладони. «Бинго!» – прошептал детектив-самоучка, сгорая от любопытства.
То была небольшая металлическая коробочка из-под печенья – в таких, к разочарованию внуков, бабушки хранят нитки с иголками. Одним движением сорвав крышку с круглыми уголками, парень заглянул внутрь. На дне лежал потрепанный блокнот. Возможно, это именно то, что искал Женя. Юркие пальцы распахнули книжицу.
«По настоянию детей решила вести записи. Говорят, что память у меня стала ни к черту, – наказали тренировать. Что поделать, век мне выпал долгий, терплю и не ропщу! Снова пью таблетки два раза в день. От них на глазах хиреешь, зато спишь спокойно и ничего лишнего не чудится. Хотя недавно видела Володьку во сне. Все неймется ему, окаянному, даже с того света мне весточки шлет. На этом все, устало зрение…»
– Вот это да… – выдохнул Перфилов, осознав, на что ему удалось выйти, и тут же перелистнул страницу.
«”Жизнь прожить – не поле перейти”, – говорила моя мама. Нынче стала ее вспоминать через день. Была она старенькая – все мне казалось, что дурная, а я такой никогда не стану! Ну вот и мне наука: время никого не щадит. Мысли странные приходят, глаз правый видит все хуже, боюсь его потерять. На кой такая жизнь долгая, если тело – что телега разбитая? Никому я не нужна, только Волька меня любил, жаль, что безответно. Упокой господь его душу, а меня прости за грехи мои страшные».
Жгучим стыдом обожгло лицо. Мальчишка понял, что влез во что-то очень личное, но сдержаться от прочтения следующей заметки не смог.
«Тяжко мне, тяжко. Не могу носить я грех свой на сердце. Был бы на небе Бог – давно избавил бы от страданий. Наказал бы или помиловал, но не мучал бы меня, как сейчас. Ночью услышала шум в коридоре, испугалась, что пришли ко мне и убивать будут. Выхожу в ночной рубашке, а по дому Володя ходит. Узнала его по росту и плечам узеньким. Говорю ему: “А что ж ты тут делаешь, ты же умер давно?” А он меня будто не слышит… Ходит, курит, да только огонек от его папиросы по воздуху летает. Расплакалась я, да силы не нашла к нему подойти. Закрыла двери и до утра не выходила».
Ужас сковал движения парня. Ему захотелось бросить книжицу обратно, захлопнуть коробку и убежать в свою комнату. Какой черт его дернул сюда полезть?!
Следующая страница с шелестом перевернулась.
«Всю ночь снился муж. Так он меня терзал, так издевался… Душил да приговаривал: “Нет тебе жизни без меня на этом свете, а мне без тебя на том”. Проснулась с криками, гляжу, а колечко-то у меня не на левой руке, как у вдовы, а на правой. Выкинула я его в окно, а под вечер снова на полу нашла. Люба-соседка велела звать батюшку, а сын сказал, что я выдумщица. Так и живу в страхе, после девяти часов вечера из комнаты не выхожу, а к полуночи трясусь от страха, жду шагов его в коридоре. Когда же все это кончится…»
Внезапный хруст половиц отрезвляюще подействовал на забывшегося шпиона. На мгновенье показалось, что в комнату ворвется бесплотный дух, но тут же пришлось вспомнить, что помимо него в квартире проживали и те, кому еще не довелось преставиться. Тяжелое кряхтение подтвердило догадку: хозяйка вернулась и вот-вот распахнет дверь в собственную спальню. «Уж лучше бы это был призрак!» – про себя подумал Женька и валиком закатился под кровать, прихватив с собой коробку. Секундой позже раздался протяжный скрип. Пара ног в высоких теплых носках и домашних тапочках оказалась всего в полуметре от лица перепуганного мальчишки.
«Надо же было так попасть! – размышлял Женька, смахивая паутину с лица. – Хуже не бывает!» Оказалось, что бывает. Щеколда закрыла дверь изнутри. Старушка подошла вплотную к кровати и, тяжело дыша, опустилась на колени. В следующую секунду костлявая рука с длинными кривыми пальцами потянулась в сторону дрожащего тела. Катастрофа неизбежна! Осознав, что терять больше нечего, Перфилов шумно толкнул коробку навстречу ладони. Женщина, кажется, ничего не услышала. Нащупав искомое, она медленно поднялась с колен и села на тахту, продавив ее весом своего тела. Шкрябающие звуки сменили тишину. Старуха писала новую заметку. Изо всех сил пытаясь не чихнуть, Женя сжимал нос пальцами и надеялся, что все это скоро кончится.