– Главное, чтобы ты не входил в планы смерти… – мрачно подытожил Алексей Михайлович, обгоняя коллег.
В задымленном городе, где асфальт хрустел разбитыми стеклами, с трудом узнавался величественный Санкт-Петербург. И без того пасмурная столица пропиталась мертвенной серостью. Из-за скопления пепла в атмосфере солнечный свет больше не доходил до поверхности Земли. Он тормозил где-то там, натыкаясь на плотный щит из углекислого газа, сероводорода и метана. В любой момент эта гадость могла пролиться кислотным дождем, но и до тех пор вредила не меньше, создавая вечные сумерки и холод позднего октября в середине лета.
Прошкин знал об этом явлении: так называемый антипарниковый эффект – одно из последствий ядерной войны, что еще ребенком он увидел в фильме Константина Лопушанского «Письма мертвого человека». Тогда, в конце восьмидесятых, он и подумать не мог, что столкнется с чем-то столь же грандиозно-ужасным в реальной жизни.
Но пришла зима. Вулканическая зима. Температура по всей планете отступила от нормы почти на десять градусов. А это означало лишь одно: продовольственный кризис и, как следствие, неминуемый голод. Даже незначительные климатические изменения в 1816 году, когда столбики термометров лишились пары-тройки градусов, привели к катастрофе по всему миру: Германия утопала в наводнениях, Швейцария расчищала сугробы в июне, Англия в панике скупала зерно, а Ирландия массово вымирала от череды эпидемий. О том, что случится на этот раз, было страшно подумать. Посему Александр гнал прочь фантазии о будущем: не было в них больше ни смысла, ни утешения.
– Дорогие, что ищете? – Резкий мужской голос с заметным акцентом изрядно напугал группу.
Пожилой кавказец улыбался желтыми зубами. Завидев встречный интерес, он зазывающе мотнул головой, приглашая следовать за ним.
– Давай-ка я пойду с тобой, – немного помедлив, предложил Денис.
– Нет, не стоит. Все в порядке, – осек его Прошкин. – Я мигом!
Нагнав незнакомца у стареньких «Жигулей», мужчина безотлагательно перешел к делу:
– Мне нужен «L-тироксин». Дозировка сто.
– Хм… – нахмурился горец, открывая багажник. – «L-карнитин» помню, у меня его спортсмены берут. А твой таблетка у меня нет. Зачем она?
– У одной хорошей женщины проблемы с щитовидной железой. Может, знаете кого-то, кто поможет?
– Может, и знаю, дорогой. Но бесплатно я тебе не товарищ. Ты прости, такой время! – развел руками торгаш.
– Сколько?
– Пять тысяч рублей.
– Недешево…
– Дядюшка Або сделает все в лучшем виде, – улыбнулся грузин, принимая купюру. – Завтра приходи сюда в это же время.
– Откуда мне знать, что не обманешь?
– Если кину – больше не придешь, так? А мне нужны постоянный клиент, я двадцать лет на рынок работал! Один и тот же мест. Репутация!
– Хорошо, – поджав губы, кивнул Александр. – Тогда до завтра!
– Эй! – окликнул делец. – Это для жена?
– Нет. Просто хочу помочь одной хорошей женщине.
– Значит, будущий жена! – расхохотался мужик, захлопывая багажник.
Прошкин ничего не ответил, он просто вернулся к заскучавшей группе, и вместе они двинулись дальше в поисках необходимого. Все эти небезопасные шатания по призрачной версии Питера… Кто знал, что жизнь рядового инженера возьмет столь крутой поворот? Никто. Впрочем, можно было догадаться. Устраиваясь на работу в научно-технический центр, Александр подумал: «Заслон. Интересное название у компании! Кого, бога ради, она защищает?!» Теперь Прошкин знал кого: стариков и детей, инвалидов и просто обездоленных прохожих, что волею судеб оказались под ее крылом.
Нуждающихся и так было немало. Теперь же добавились еще двое – Софи и Куно. Казалось бы, плюс два голодных рта, ничего хорошего! Но именно благодаря гостям из Германии Александр почувствовал себя важным и незаменимым. Что крылось за этим ощущением? Желание потешить эго или чистая симпатия, что трансформировалась во что-то большее? Прошкин знал ответ, но продолжал его игнорировать. В конце концов, Майер недавно потеряла мужа. Она не готова к новым отношениям. Но в условиях конца света… В любую секунду может пробудиться очередной супервулкан, что добьет Землю. Целый мир висит на волоске. Когда влюбляться, если не сейчас?
Вычеркнув из списка большинство позиций, группа с чистой совестью двинулась обратно, на обнесенную колючей проволокой территорию. Александр старался не смотреть по сторонам, ведь чем ближе подбирался вечер, тем больше маргиналов толпилось вокруг. Эта бесконечная ночь превратила их в подобие воскресших мертвецов. За одним лишь исключением: они не пытались съесть чьи-либо мозги. Пока не пытались… Добавьте к этому своры диких псов, мечущихся в поисках еды; горстки пепла, оставшиеся после сожженных трупов; брошенных стариков, которые, окончательно выжив из ума, сутками бродили по улицам, и редких прохожих, безудержно кашлявших кровью. Прошкин безрезультатно пытался осознать, что все это случилось с ним, с его любимым Питером, с этой многострадальной планетой, что так часто оказывалась на грани, но каждый раз находила спасение.
Возможно ли оно сейчас, то самое спасение? Или в этом туннеле давно отключили свет?
– Саша! Саш! Проснись же наконец, черт побери! – встревоженный шепот и резкий толчок в грудь заставили Прошкина очнуться.
С трудом поднявшись и отбросив в сторону одеяло, он внимательно осмотрел ночного визитера. Понадобилось какое-то время, чтобы узнать в нем Алексея Михайловича. Сухое лицо начальника показалось не на шутку встревоженным: губы мужчины дрожали, а лоб покрылся множеством тонких линий, отчего стал похож на тетрадный листок. Спросонок это представилось забавным, и Александр, улыбнувшись, спросил:
– Михалыч, ты чего? Случилось что-то?
– А ты не чуешь?! – в полный голос рявкнул старший.
Только тогда Прошкин обратил внимание на сладковатый привкус в носоглотке. Так пахли вулканические извержения. Именно этот тонкий «аромат» разлетелся по миру в день, когда впервые прогневался Йеллоустоун. Следующим чувством, заподозрившим неладное, стало зрение. Легкая дымка, окутавшая комнату, – инженер автоматически принял ее за остатки дремы, но теперь было очевидно: помещение в дыму. В тяжелом белесом облаке, от которого сильно кружилась голова.
– Система фильтров навернулась?! – Отринув глупую ухмылку, Прошкин осмотрелся в поисках джинсов.
– Нет, они в порядке. Просто там, – Алексей Михайлович махнул в сторону окна, – стало еще хуже.
– Как?! – Обескураженный работник вытянул шею, словно надеясь разглядеть что-то помимо густой дымовой завесы, давящей на прозрачный щит.
– А вот так! Худшие догадки подтвердились. Мы все же имеем дело с цепной реакцией. Принцип домино, господи помилуй!
– Новое извержение в Италии?
– И там тоже, – натягивая респиратор, просипел Михайлович. – Но, что страшнее, наблюдается бешеная активность в Армении. Гегамское нагорье превратилось в Геенну Огненную.
Александр сморщился в недоумении и принял протянутую маску.
– Но разве вулканы на этом хребте не считались потухшими? Я думал…
– Мы все думали, – холодно отрезал начальник. – Хватит болтовни. Идем скорее в укрытие. Нужно переждать выброс. Хотя бы его критическую фазу.
Прошкин кивнул и, наспех облачившись в помятую рубашку, проследовал за начальником к лестнице. Пользоваться лифтом в подобных ситуациях запрещала инструкция, посему двое бегом спустились по ступенькам. Внизу их ожидал Блохин. Сделав пометки в блокноте, парень отошел в сторону и пригласил войти. Персонал центра и их многочисленные родственники уже были внутри. Уставшие и потрепанные, словно не со сна, а после боя, они озирались в недоумении и перешептывались.
Матери надевали носочки беспробудно спящим детям. Старики дрожащими пальцами застегивали пуговицы на кофтах и кутались в шали. Молодые люди, отринув смущение, переодевались у всех на виду. Муравейник оживал.
– А где Софи и Куно?! – тревожно вопросил Прошкин.
– Все с ними в порядке, вон, уже расположились. – Блоха кивнул в сторону крошечного закутка, где прямо на полу, свернувшись клубком, замерли два тела.
– Пол холодный, а плед тонкий, они же окоченеют! – озвучил мысли ученый.
– Тогда отдай им свое одеяло! – усмехнулся Блохин и вернулся к записям в блокноте.
Прошкин воспринял реплику как призыв к действию. Одним движением он укрыл европейских гостей. Куно продолжил тихо сопеть, в то время как Софи подняла веки и благодарно кивнула.
– Все хорошо, вы не пострадали? – уточнил инженер.
– Мы в порядке. Нас вовремя разбудили. А вы? – прошептала Софи, накрыв ухо сына ладонью.
– Я тоже ничего. Михалыч не позволил угореть. Легкая интоксикация, но жить буду, – глубоко вздохнул Прошкин. – Ладно, отдыхайте. Судя по всему, завтра нас всех ждет непростой день.
– Но как же вы? Тут холодно, замерзнете без пледа! – озадаченно поморщилась Софи.
– Где наша не пропадала… – скромно отмахнулся мужчина.
К тому моменту все углы и стены по периметру были заняты. Удобного места для ночлега не осталось.
– Ну уж нет, – строго заявила Софи. – Давайте к нам! Да, ложитесь рядом с Куно. Втроем теплее и спокойнее.
Инженер мгновенно зарделся и почти решился на отказ, как вдруг, подчинившись сиюминутной воле, ответил:
– Как скажете!
После такой выходки собственного разума Александру пришлось опуститься на пол и влезть под синтетическое покрывало.
– Благодарю за заботу. Спокойной ночи, – уставшим голосом произнесла женщина и крепко обняла Куно.
В тот же миг ослепительно-белый свет резервных ламп погас и Александр понял, что даже в темноте он будет чувствовать себя глупо в положении «руки по швам». Испытывая жуткую неловкость, Прошкин последовал примеру Софи и обнял мальчишку. Кончики его пальцев при этом коснулись бедра немки. Никакой реакции в ответ. Вероятно, Майер уснула, едва закончив фразу. Как бы там ни было, она хранила молчание и размеренно дышала. Минутой позже Прошкин окончательно расслабился, и его рука продвинулась чуть выше, обвив талию женщины. Погружаясь в сон, инженер на миг вообразил, что он, Софи и Куно – одна семья, а пространство вокруг – вовсе не бункер, а самая обычная питерская квартира, в которой они трое забылись мирным сном.