Утро в «Заслоне» началось раньше положенного. Вероятно, то было следствием предрассветного ЧП. Десятки людей суетливо ворочались и покашливали во сне. Многим так и не удалось забыться – они не смыкали глаз, размышляя о будущем, вернее, его отсутствии. А как иначе? Ведь все происходящее давно не секрет! По всей планете один за другим просыпаются вулканы, их число растет в геометрической прогрессии. Не нужно быть великим ученым, чтобы предсказать результат этой смертоносной переклички.
Александр оказался в числе тех, кто проснулся ни свет ни заря. Нет, его не мучила бессонница. Скорее, наоборот, его мучили сны. Видения, что раз от раза становились все реалистичнее. В них непременно умирали самые беззащитные, в основном старики и дети. Небольшой сеанс самокопания помог прийти к выводу, что причина тому – страх родом из детства, так внезапно подменивший собой кризис среднего возраста. Ведь Прошкин – сирота, воспитанием которого занималась бабушка. Ребенком он часто размышлял о том, что случится с ним, если старушки не станет, и, наоборот, с кем останется Лидия Мстиславовна, если по той или иной причине рядом не окажется любимого Сашки.
Боязнь хрупкости, коей характеризуется жизнь, не оставляла мальчишку в покое. Ему понадобились годы, чтобы усыпить тревожность и зажить по-настоящему. Теперь же, когда худшие кошмары воплотились наяву, беспокойство вернулось с утроенной силой. Благо сорокалетние мужчины переживают стресс иначе, и это стало бременем, что не мешало идти дальше. Нещадно давило на шею и ломало ключицы, но не тормозило. «Ведь даже если жизнь кончается завтра, сегодня у тебя есть шанс наполнить ее смыслом!» – повторял Александр, когда напряжение становилось невыносимым.
– Какой вы видеть сон сегодня? – Беззаботный Куно лукаво прищурился и скрестил руки на груди.
– Не помню! Кажется, что-то хорошее, – соврал Прошкин, хрустнув шеей.
– Das ist seltsam… Когда я проснуться ночью, вы говорить что-то про смерть.
– Ну и ну! – неправдоподобно удивился инженер. – Но вообще, память у меня ни к черту, может, и забыл что-то.
– Герр Александр, можно спрашивать? – внезапно став не по-детски серьезным, поинтересовался Куно.
– Конечно!
– Моя мама умрет?
– Что ты такое говоришь? – Прошкин растерянно огляделся, словно испугавшись, что их диалог услышат. – Откуда вообще такие мысли?!
– Meine Mutter скрывать ее болезнь от все. Она сказала, что если ее не быть рядом, я слушаться вас!
– С твоей мамой все будет в порядке, она еще очень молодая и сильная! Давай просто будем больше о ней заботиться? – Мужчина нервно подмигнул юному собеседнику.
– Хорошо! – Куно улыбнулся и на секунду обнял Прошкина.
– Клянусь, мой друг, я достану лекарства! Возможно, сегодня вечером.
Вполне предсказуемо это обещание сдержать не удалось. Инженер дважды порывался отправиться в город, но оба раза получал решительный отказ. В густом смоге, разлившемся на весь Питер, таились опасности. Легко сбиться с пути или стать жертвой мародеров. Да и потом, значения, определявшие уровень загрязнения воздуха, стремились к рекордным. Только самоубийца отважился бы на прогулку в подобных условиях. Самоубийца или влюбленный дурак, готовый на любые подвиги.
Легкий обед плавно перетек в ужин, после которого в «Заслоне» наступило свободное время. Весь день избегавший общества Софи Александр не находил себе места. Стыд за нарушенное слово разъедал его изнутри и вынуждал играть в прятки. Конец этому положила сама женщина. Отыскав знакомую фигуру в курилке, она решительно приблизилась и произнесла в полголоса:
– Александр, я вас чем-то обидела?
– Конечно нет! С чего вы взяли?
– Обычно вы навещаете нас с Куно несколько раз в день, а сегодня… Хорошо, извините, просто показалось!
– Для начала давайте уйдем отсюда. Тут слишком накурено. Хотя у нас по всей планете «накурено»! – неловко пошутил Прошкин, уводя Майер из людного места.
– У нас с Куно для вас кое-что есть. Ерунда, но сыну очень захотелось поделиться.
– Я заинтригован!
– Идемте же!
Небольшим сюрпризом оказалась упаковка шоколадного печенья, что Куно обнаружил в боковом кармане рюкзака. Сладость почти рассыпалась в крошку, но вкусовых качеств не утратила. Осушив кружку с чаем, мальчишка убежал к другим детям. Софи и Александр остались тет-а-тет. Словно дождавшись подходящей минуты, мужчина признался:
– Прошу прощения, я действительно вел себя странно, но это лишь потому, что в данный момент я испытываю жуткую неловкость.
– Из-за лекарств? – улыбнулась Софи. – Куно рассказал о вашем ночном монологе. Я ничего не слышала, но мне польстило, что вас так заботит мое здоровье.
– Теперь я готов сквозь землю провалиться! – засмеялся Прошкин. – Вы мне уже как родные. Я действительно переживаю. Как и ваш сынок! Кстати, зря вы говорили с ним о смерти. Он, конечно, сообразительный, но…
– Не понимаю, о чем вы! – округлила глаза Софи.
– Дети бывают такими интриганами! – хлопнул себя по колену Прошкин.
– Впрочем, что бы вам ни сказал Куно, я разделяю его точку зрения. В отличие от меня, он неплохо разбирается в людях, а вас полюбил искренне, – подмигнула Софи. – Кстати! Каждый раз забываю спросить: над чем вы тут работали до начала катастрофы?
– Ох, планировалось нечто грандиозное… Жаль, что все накрылось медным тазом. Не хватило совсем чуть-чуть! Серии клинических испытаний, по итогам которых я сумел бы помочь многим людям.
– Поделитесь?
– Конечно! Проект пока безымянный, но это не важно. Идея прибора, который я сконструировал, зародилась еще в юности, когда моя бабушка познала тяготы артроза. Боли в суставах были такие, что она и спать по-человечески не могла. Я тогда подумал: как же все-таки несправедливо! Ведь боль – это не сама болезнь, а лишь тревожный колокольчик, что обращает наше внимание на неполадки в организме. Почему нельзя ее выключить, когда поломки носят характер неисправных? К чему она неизлечимо больным? Слушая печальные вздохи и ворчание, я думал о том, что однажды изобрету универсальную таблетку от всякой боли. Умную пилюлю, что накопится в крови и в нужный момент погасит болевые ощущения до их возникновения.
– Неужели у вас получилось? – восхитилась Софи.
– Не совсем. Но я изобрел кое-что похожее. Черновое название – АКБ, Автоматический Контролер Боли. Не буду погружать вас в бессмысленное перечисление технических характеристик, просто расскажу о принципах работы, – закинув ногу на ногу, пояснил Прошкин. – Радоваться или печалиться, всплакнуть, а может, резко собраться и перейти к решительным действиям – все это за нас решает мозг. Точнее, гормоны, которые он вырабатывает. Их, на самом деле, не так много. Вы знакомы с принципом действия эндорфина?
– Кажется, это гормон радости.
– Все так! Вернее, почти так! Я бы назвал его гормоном облегчения. Ведь задача эндорфина – снижать болевые ощущения. Спортсмены частенько подсаживаются на его действие – после тяжелейших тренировок вместо боли они испытывают небывалый подъем. Такой вот парадокс!
– Какое же применение вы нашли ему в своей работе? – Софи оперлась на подлокотник и чуть наклонила голову.
– Данный гормон лег в основу идеальной формулы радости. Помимо него, мой коктейль в определенных пропорциях содержит серотонин, дофамин и окситоцин. Их искусственно синтезированные аналоги, если быть точным. Все это находится в небольшом устройстве, которое крепится к височной доле. АКБ можно надевать периодически или носить не снимая. Все зависит от состояния пациента. В нужный момент, когда на горизонте покажутся боль и стресс, он превентивно выбросит в кровь необходимую дозу счастья.
– Но каким образом эта штуковина узнаёт, когда и сколько радости мне нужно?
– Контролер регулярно производит микрозаборы крови. Стоит ему отметить даже незначительные изменения в химическом составе – он корректирует ситуацию, приводя показатели в норму. Знаете, Софи, капля крови – все равно что книга жизни. Она может открыть практически любую вашу тайну.
– Любопытно! А куда подевались эти устройства с началом катастрофы?
– Никуда. Все хранится здесь, в лаборатории.
– Отчего же мы ими не пользуемся? – в удивлении подпрыгнула немка. – Ваша формула, вероятно, помогла бы местным страдальцам. И тем, кто мучается от болезней, и тем, кто пребывает в депрессии.
– Нет, Софи, все устроено иначе. То, что я рассказал вам, – лишь теория. Настоящий эффект могли бы раскрыть клинические исследования, но они…
– Вы не верите в собственную идею?
– Конечно верю! Иначе не посвятил бы ей годы жизни.
– Тогда отбросьте сомнения. Когда рисковать, если не сейчас?
Прошкин молча покачал головой и приблизился к окну. По ту сторону бронированного стекла все скрылось в молочно-белом тумане. Что-то подсказывало: это вовсе не отголоски природных бедствий в Европе и на Кавказе. Нечто, о чем не решаются сообщить коллеги, происходит совсем близко. Системы фильтрации воздуха уже работают на предельных мощностях, но даже им не удается вытравить пьянящую горечь дыма. Что будет дальше – одному богу известно. Но, как все мы знаем из голливудских кинолент, высший разум крайне редко выходит на связь. А значит, в конечном итоге можно полагаться только на самих себя. А еще – на решения, которые мы принимаем. Ведь именно от них, а не от мифического фатума, зависит финальный исход.
Чего больше всего на свете боится человек? Первый ответ, предваряющий всякую мысль, однозначен: смерти! Так уж устроен хомо. Его мозг заточен под выживание. Возможно, поэтому умирание представляется худшим из кошмаров. Оттого лишь удивительнее наблюдать крах базовых инстинктов, когда мир неумолимо катится в пропасть. Тогда-то homo sapiens и превращается в homo intrepidus, то есть человека бесстрашного. Но каким бы сильным ни было пламя жизни, оно затухает под проливными дождями невзгод. Мы сдаемся в ту самую секунду, когда понимаем, что надежды больше нет.