Рей из всего сказанного понимает, что у Лорейн есть сестра. Мистер Кэри доходит до тротуара перед «Текстами» и замирает, ступив на него одной ногой.
– А у вас самого есть дети? – кажется, с надеждой интересуется он.
– Маленькая дочка.
– Всего одна?
Он, похоже, не сознает, что этот вопрос вторит эхом его давешней шутке, и Рей решает не заострять на этом внимание.
– Пока что это наш единственный ребенок.
– У нас так же. Они вырастают, не успеешь и глазом моргнуть, надо это понимать. Впрочем, так и должно быть. – Его взгляд скользит мимо Рея, словно желая затеряться в тумане, но затем возвращается в реальность. – Вы не хотите взглянуть?
– Конечно, если вы хотите мне показать.
Рей не уверен, что ему предлагают, просто он услышал умоляющие интонации и не смог отказать. Он делает шаг в сторону входа, чтобы увлечь за собой мистера Кэри, однако отец Лорейн мешкает, словно асфальт засосал его ботинок, а затем расстегивает молнию на кармане и вынимает бумажник. Двумя трясущимися пальцами он раскрывает кожаный бумажник и извлекает фотографию размером с кредитку, протягивает Рею на ладони. На фото маленькая Лорейн в белой блузке и полосатом галстуке, волосы завязаны в два не совсем одинаковых хвостика. Брови изумленно вздернуты, горделивая улыбка до ушей.
– Ее первая школьная фотография, – поясняет мистер Кэри. – Здесь ей пять.
Туман подползает к нему ближе, словно его притягивает фотография, а может то, что она скрывает или, наоборот, источает. Рей успевает лишь подумать, что подобного рода бредовые мысли помогают сохранить самообладание при виде фотографии.
– Подозреваю, они все захотят посмотреть, – отрывисто произносит отец Лорейн и быстро входит в магазин.
Рей боится, как бы сигнализация снова не начала как-нибудь выделываться. Однако мистера Кэри встречает только охранник Фрэнк: он, хмурясь, глядит на фотографию, словно ему предложили провести опознание. Мистер Кэри не замечает этого, торопясь подойти к прилавку.
– Вы были подругами моей дочери? – спрашивает он Агнес и Джил.
Девушки придвигаются поближе друг к другу, глядя на протянутую им фотографию. Часто моргая, они поднимают глаза, полные такого сострадания, что оно вот-вот хлынет из-под век. Повисает пауза; едва слышные скрипочки под потолком чирикают, словно залетевшие в магазин птицы, и Джил произносит:
– Это ведь…
– Моя маленькая Лорейн до того, как стала взрослой, почти стала. По меньшей мере теперь я вижу, что она была здесь среди людей, которые ей нравились. Она не особенно много рассказывала о работе, однако ее мать совершенно права: если ты счастлив, нет нужды об этом говорить. У нас в семье вообще не принято бурно выражать свои чувства. – Он переводит усталый взгляд на фотографию и застывает так надолго, словно успевает загадать про себя желание, прежде чем спросить: – Она была ценна для вас?
Скрипки успели прощебетать неутомимо бодрый такт, и даже не один, пока Рей понимает, что вопрос был обращен к нему.
– То есть для магазина? Еще бы! – восклицает он. – И мы все такого мнения, правда, девушки?
– Я – точно, – отвечает Агнес, явно намекая на дух противоречия, присущий Лорейн.
– И я, – подхватывает Джил, а потом опускает взгляд, словно пытаясь увидеть, как ее зубы прикусили нижнюю губу.
– Но вы ответили бы точно так, даже если это неправда? Не переживайте, это лишь доказывает, что вы действительно ее друзья. Я буду так рад, если ее мать познакомится с вами.
Джил перестает кусать губу, чтобы спросить:
– А мама Лорейн тоже здесь?
– Она не захотела приехать сейчас, когда уже не застанет здесь Лорейн. Вы увидите ее в церкви.
– Да, конечно. Простите. И мне хочется выразить мои искренние… – Кажется, каждое слово дается Джил все с большим трудом, потому что они тянут за собой эмоции, однако когда она произносит: – Надеюсь, вы меня извините? – то выпаливает это вовсе без пауз.
– Можно мне с ней? – тут же вырывается у Агнес, и она мчится вслед за Джил в комнату для персонала.
Когда Рей встает за прилавок, чтобы он не оставался без присмотра, мистер Кэри произносит:
– Женщины. Из некоторых ситуаций они выходят достойнее нас, правда? И не стесняются как следует поплакать друг перед другом.
У Рея такое чувство, будто отец Лорейн и девушки поручили ему сдерживать эмоции во имя их всех. Он представляет, как туман поселяется у него под веками, заволакивая дальние концы проходов между стеллажами. Когда он отваживается разок моргнуть, секция Мэд все равно остается в какой-то слабой дымке. Мистер Кэри стягивает с головы капюшон, выпуская на свободу всклокоченные седые пряди волос, и разворачивает фотографию на прилавке к себе. Наверное, он обращается к ней, когда начинает бормотать:
– Надеюсь, это был ребенок…
– Прошу прощения, на что вы надеетесь?
– Полиция сказала, предположительно за рулем сидел ребенок. Мне не хочется даже думать, что взрослый мог бы повести себя настолько безрассудно.
– Нам тут недавно пришлось гоняться за парочкой малолетних хулиганов, но я ручаюсь, они всё же не настолько испорченные.
– А вы человек религиозный? Я был когда-то. – Мистер Кэри поднимает фотографию за край обкусанными почти до мяса ногтями, и изображение Лорейн снова ложится ему на ладонь, словно стигмат. – Ладно, не буду больше вас отвлекать, – произносит он. – Я ведь не покупатель.
Три женщины, со стопкой романов каждая, появились у конца каната, на котором висит табличка, сообщающая, что здесь начинается очередь в кассу. Пока Рей обслуживает покупательниц, его то и дело отвлекает вид мистера Кэри, который устремляется за каждым, у кого на шее электронный пропуск «Текстов». Каждому показывает фотографию, которая уже представляется Рею членской картой, открывающей доступ ко всем сердцам – непростительная мысль, от которой он никак не может отделаться до конца. И не раз до Рея доносится сказанное мистером Кэри слово «церковь». Он укладывает в пакет написанную каким-то литературным «негром» автобиографию знаменитого борца, обслуживая покупателя в спортивном костюме, с искусственным загаром оттенка ржавчины и короткой толстой шеей с набрякшими венами, когда мистер Кэри возвращается к прилавку. Он дожидается, пока они останутся одни, чтобы спросить у Рея:
– Я со всеми поговорил?
– Некоторые появятся здесь только после ланча. А директор сейчас на складе.
– Ну, а с вас уже хватит моего общества. Будем честны, так и есть.
– Вовсе нет, – Рей яростно мотает головой.
– Можно мне сообщить через вас, когда мы решим, где и когда именно, чтобы вы передали всем остальным друзьям Лорейн? Если хотите, я оставлю вам ее фото, вы сможете вернуть мне его в церкви.
– Уверен, в этом нет необходимости.
Мистер Кэри, кажется, запоздало вспоминает об охраннике Фрэнке или же о его важной роли в этом деле.
– Вы были здесь, когда это случилось? – спрашивает он, протягивая ему фотографию.
Фрэнк в ответ так медленно сдвигает брови к переносице, что Рея пронзает страх: сейчас он не узнает Лорейн, чем до глубины души потрясет ее отца. Он уже готов покинуть свой пост за прилавком и объяснить все Фрэнку, когда тот произносит:
– Я был здесь. Ронни с напарником, охранники всего торгового комплекса, как раз обходили территорию.
– Где я могу их найти?
– Они у себя в будке, только я бы сперва подумал, стоит ли.
– Почему так?
– Ронни же слышал, как она бежит, слышал машину, но даже не пошел туда и не попытался остановить. Когда я работал вместе с ним в Манчестере, он был гораздо шустрее.
– Вы хотите сказать, он не в форме? – хочется верить мистеру Кэри.
– Глупый и ходит еле-еле. Считает, раз у него такой внушительный вид, бегать нет нужды. Наверное, думает, что это ниже его достоинства, я бы не удивился, если так.
– Что ж, кажется, я не хочу с ним встречаться. – Мистер Кэри убирает фотографию обратно в бумажник, только никак не может попасть бумажником в карман неудержимо трясущейся рукой. Наконец ему удается спрятать бумажник и закрыть молнию на кармане, после чего он говорит Рею: – Могу я попросить вас о последнем одолжении?
– Мне кажется, вы пока еще ни о чем не просили.
– Очень любезно с вашей стороны. – Мистер Кэри пытается улыбнуться, но улыбка не держится на губах. – Вы не могли бы показать мне, где Лорейн оставила свою машину?
– Вы точно не хотите немного посидеть и отдохнуть?
– Мне лучше побыстрее вернуться к жене.
Со стороны комнаты для персонала появляется Джил, а спустя еще секунду Агнес выкатывает тележку в проход рядом с лифтом.
– Джил, место за прилавком твое, – произносит Рей. – Если я кому-нибудь понадоблюсь, я вышел на минутку.
Клубы тумана сомкнулись. Торговый комплекс напоминает фотографию, засвеченную то ли солнцем, то ли в процессе проявки, где в фокусе остался только фасад книжного магазина, полоска тротуара перед ним и полукруг асфальта.
– Мне кажется, ее машина стоит с другой стороны супермаркета, – негромко произносит Рей.
– Почему так далеко?
– На самом деле работникам не полагается парковаться у входа. Подозреваю, она не хотела, чтобы ее заметили.
– То есть не хотела, чтобы заметили вы?
Это похоже на печальное обвинение, которое особенно трудно опровергнуть, потому что оно так завуалировано. Мистер Кэри тут же забывает о нем, торопливо направляясь мимо «Веселых каникул», в окне которых висят рукописные объявления о продаже путевок, свернувшиеся в трубочки от конденсата. Вероятно, он не слышит протестующее «я заметил» Рея.
Рей нагоняет его у витрины «ТВида», где на дюжине телеэкранов два человека орут друг на друга в ежедневном реалити-шоу. Следующее здание – «Всякая всячина для подростков», где совершенно тощая, зато беременная девица перебирает на плечиках юбки и блузки. В витрине «Всего для малышей» выстроились рядами тряпичные куклы с безразличными лицами, которые словно ждут, когда начнется спектакль, тогда как в салоне «Будь на связи» весь персонал, похоже, недоволен мобильными телефонами, которые они тестируют. За недействующими магазинами, которые закрыты досками, исписанными граффити – примитивные картинки и короткие, хотя и нечитаемые слова, – проулок ведет к низкой вытянутой постройке, где расположен пункт охраны, оттуда доносятся звуки радио, и обезумевший голос спортивного комментатора словно стремится вырваться из набитого шерстью рта. Мистер Кэри на мгновение задерживается в проулке, но затем шагает дальше. Когда впереди из тумана выступает громада супермаркета, где специальные предложения в витринах выписаны такими крупными буквами, что только туман и способен их победить, он выуживает из кармана кольцо с ключами и обеими руками нацеливает брелок на красный «сегун», который признает в нем хозяина, подавая звуковой сигнал и подмигивая фарами.