Уилф тут же чувствует, что Слейтер невольно предоставил ему возможность ударной реплики:
– Тебе придется прочесть и решить самому. – Уилф делает паузу, но все же не может удержаться от фразы: – Если ты на это способен.
– Вот не надо только внушать другим, что из нас двоих читать не умею я, Уиффл.
– Вы же не хотите сказать, что этот джентльмен неграмотный, – возмущается женщина в радужных одеждах. – Иначе он не работал бы здесь.
Слейтер только начинает отклячивать челюсть, когда она разворачивается к нему внушительной спиной. Уилф не знает, что Слейтер готов проорать ей вслед или же сказать ему, но так, чтобы слышали все, и не успевает узнать. Вуди вернулся быстрее, чем ожидал Уилф и чем туман позволил бы любому другому.
– Покупаешь? Отлично, – бросает он, заметив книгу в руках Уилфа.
Уилф внезапно пугается, что Слейтер обвинит его в порче книги, однако Вуди не оставляет никому шанса заговорить.
– Добро пожаловать на первую в Заболоченных Лугах встречу с писателем, – он улыбается, расчищая на столе место для шести бутылок вина и стопки пластиковых стаканчиков. – Наш знаменитый гость выйдет к вам с минуты на минуту, – возвещает он еще более радостно, откупоривая бутылку красного и бутылку белого. – Прошу, за процветание магазина. На персонал приглашение не распространяется.
Вуди продолжает сиять улыбкой всем собравшимся, удаляясь в сторону комнаты для персонала, однако Уилф подозревает, что таким образом он скрывает разочарование, вызванное размерами аудитории. Еще двое – мужчина в шуршащей непромокаемой куртке и женщина, одетая с головы до ног в джинсу, включая обувь, – присоединились к публике, возможно привлеченные видом вина. Большая часть писателей подтянулась к столу, чтобы Уилф налил и им тоже. Слейтер хватает бутылку красного и сам наполняет свой стаканчик почти до краев, после чего усаживается в переднем ряду, когда Конни вводит в торговый зал Оутса с представительницей его издательства. Писатель тут же застывает на месте и разворачивает в сторону аудитории ладонь, словно определяет, не идет ли дождь.
– Это и есть они?
– Думаю, во всем виноват туман, – поясняет Конни.
– Туман виноват, в самом деле? – произносит он, вперившись взглядом в Фиону. – Но не, боже упаси, рекламная кампания.
– Мы распространили листовки везде, где только можно, – уверяет его Конни.
По публике проходит ропот, и Уилф переживает за Конни – вдруг кто-нибудь припомнит ей опечатки. Оутсу, вероятно, кажется, что так публика поддерживает Конни.
– Разве я не заслуживаю стула? – рычит он на Уилфа.
Когда Уилф забирает из первого ряда единственный незанятый стул, Слейтер отпускает замечание:
– Откуда ему знать, как надо обращаться с писателями.
Уилф ставит стул перед столом и отходит к заднему ряду, стараясь как можно надежнее спрятать свое смущение, а Конни встает рядом с Оутсом. Когда она представляет его как автора одного из самых нашумевших романов года, он недовольно хмурится на нее, наливая себе второй стаканчик, который тоже удостаивается хмурого взгляда.
– Разве кому-то еще не наплевать на это? Шут его знает, но мне лично наплевать, – произносит он, как только она умолкает, и выливает остатки из бутылки в свой стаканчик. – Я слышал, кто-то из вас не проникся моим финалом.
– Все до единого, – отзывается из переднего ряда женщина в радужных одеждах.
– Ну-ну, – Конни готова запротестовать, однако сам Оутс не обращает внимания ни на одну из них. Он раскрывает экземпляр «Переобуваясь на ходу», затем еще один и кладет последний перед собой. – Посмотрим, отыщется ли в ваших крохотных головках место для этого.
Уилфу надо бы расслабиться, пока читает кто-то другой. Никаких сомнений, Вуди сейчас толкает речь перед дневной сменой, даже если это входит в обязанности Найджела. И Вуди точно не шпионит за торговым залом из своего кабинета, а значит, нет причин чувствовать, будто за ним следят, пока он слушает, как детектив Викторианской эпохи снимает с себя одежду, чтобы оказаться похитительницей драгоценностей, которая раздевается и оказывается армейским сержантом, под мундиром которого она все же эстрадная певичка, которая на самом деле детектив или же, если без одежды, просто голый мужчина за компьютером в комнате в Эдинбурге. Он поднимает взгляд на публику – и Оутс тоже поднимает, если между ними вообще есть какая-то разница, – и указывает на разнообразные костюмы. «Ваша очередь, – произносит он. – Выбор за вами. Примеряйте».
Оутс прихлебывает еще вина, прежде чем Уилф успевает понять по выражению его лица, стоит ли считать последнюю фразу шуткой, и если да, то за чей счет. Когда писатели начинают переговариваться вполголоса, Уилф думает, что они разделяют его подозрения, пока женщина в радужных одеждах не озвучивает общее недоумение.
– В нашей книге написано не так.
– А в этой – так.
Она поднимает брови, пока они не становятся похожи на кавычки, обрамляющие беззвучный вопрос. Поскольку Оутс принимается откупоривать следующую бутылку красного вина, она задает его вслух, достаточно громко, чтобы ее услышали даже наверху:
– Вы хотите сказать, что финалов несколько?
– Последние страницы разные, ага. И по остальному тексту вы не узнаете, какой финал достался вам. Я твердо убежден, что не нужно знать, куда ты должен прийти, пока не доберешься до места – так я и делаю. Надеюсь, вы согласитесь со мной, вы же писатели.
– Однако впечатление такое, будто вы вынуждаете читателя купить два экземпляра.
– А вы бы не стали так делать?
Она смотрит на него так, словно ей плевать на оба смысла, заключенных в этом вопросе, когда Слейтер выглядывает из-за ее плеча, уставившись на Уилфа.
– А у тебя какой вариант?
– Не могу тебе сказать так сразу.
– Мне было бы интересно услышать, – вставляет Оутс, осушая стаканчик, чтобы снова наполнить его. – Который же?
Уилфу кажется, что писатель со Слейтером сговорились против него. Он бросает взгляд на последнюю страницу испорченной книжки, после чего закрывает ее.
– Тот, который вы только что прочли нам.
– Никогда не видел, чтобы ты так быстро читал, вообще ничего подобного, – возражает Слейтер. – Ты уверен, что успел прочесть?
– Конечно, успел, – встает на защиту Уилфа Конни, недоуменно улыбаясь ему. – Что все это значит?
– Давай, Лоуэлл, покажи. Покажи, как ты читаешь.
Почему он так себя ведет? С трудом верится, что он позволяет себе это, в его-то возрасте. Становится душно от мысли, что возвращение Слейтера вынуждает его самого вернуться в детство. Вот если бы Конни выступила против его мучителя, но она лишь озадаченно молчит.
– Люди пришли сюда не для того, чтобы слушать меня, – удается возразить Уилфу. – Я же не автор.
– Может, автор был бы рад послушать одного из своих читателей, – предполагает Слейтер.
– Теперь, когда вы заговорили об этом, пожалуй, да, – соглашается Оутс, салютуя своим полупустым стаканчиком, чтобы подбодрить Уилфа. – Не стесняйтесь, сделайте мне одолжение. Давайте послушаем, как вы это поняли.
Некоторые из группы писателей, не говоря о женщине в джинсе и мужчине в штормовке, уже сосредоточились на Уилфе, и внимательнее всех смотрит женщина в радужных одеждах. Ощущение точно такое же, как и в те времена, когда его заставляли встать перед классом, сколько бы он ни съеживался над книжкой, словно у него кишечные колики. А не в этом ли причина противного затхлого привкуса во рту? Когда он опускает взгляд на книгу, то невольно молится о том, чтобы она каким-нибудь образом спасла его. Он смотрит на последнюю страницу и пытается отделаться от ее вида, произнося:
– Я же вам говорил, – после чего как можно отчетливее прибавляет: – «Ваша очередь. Выбор за вами. Примеряйте».
– Но это же не вся страница, правда? – Когда Оутс так яростно трясет головой, что обвислые щеки подпрыгивают, Слейтер вставляет:
– Это ты мог запомнить, Лоуэлл. Давай все остальное.
Взгляд Уилфа прикован к странице только потому, что он не в силах взглянуть на зрителей. Положение хуже обычного. Бумага испещрена черными значками, скоплениями символов, и пусть он твердит себе, что это буквы, назвать хотя бы одну из них он не в состоянии. Вроде бы «О» самая распространенная? Может, если удастся определить, какой значок попадается чаще остальных, это станет ключом к другим буквам – так шифровальщики ломают коды. Однако он все еще лихорадочно считает, шепча себе под нос, когда Конни произносит:
– Мне действительно нужно понять, что здесь происходит.
– Сейчас увидим, – обещает Слейтер и усаживается рядом с Уилфом раньше, чем тот догадывается захлопнуть книгу. – Я так и знал. Ты сам ей скажешь, Лоуэлл, или мне сказать?
Он широко разинул рот, словно это лучшая его шутка, и Уилфу в голову приходит единственный возможный ответ.
– Я покупаю эту книгу, – сообщает он всем, кому следует знать, одновременно выдирая из романа несколько листов и запихивая их Слейтеру в пасть.
Жаль, что он не догадался сделать это несколькими годами раньше, но стоило потерпеть, чтобы сейчас увидеть, как глаза врага вылезают из орбит от потрясения. То ли это, то ли неистовый натиск Уилфа вынуждают Слейтера отпрянуть назад. Когда он вместе со стулом валится на пол, Уилф присаживается и упирается коленями ему в грудь.
– Хочешь остальное? – спрашивает Уилф с такой улыбкой, какой Вуди мог бы гордиться. – Угощайся. Глотай!
Вокруг него звучат голоса. Женщины ахают, Конни все громче и пронзительнее выкрикивает его имя, мужчины в креслах булькают то ли от смеха, то ли выражая одобрение, но сам он сознает лишь придушенное вялое бормотанье: застрявшие в глотке слова Слейтера. Их даже меньше, чем было у Уилфа в классе, и это так радует Уилфа, что он не сразу отзывается, когда из дверного проема доносится голос Вуди.
– Прекратите это! – выкрикивает несколько раз, подходя и склоняясь так близко, что Уилф видит, как за его улыбкой блестит слюна. – Хватит, – настаивает Вуди. – Достаточно.