– Господи боже. О нет! Вы шутите.
– Я – нет, ни в коем случае. А ты?
– Почему же я этого не увидела?
– Знаешь, я задаюсь тем же вопросом.
– Я серьезно. По какой причине? Я никогда не была такой небрежной. И я не верю, что у кого-то найдется повод обвинить меня в этом. Легкомысленной, может быть, но мне просто нравится казаться такой с другими. – Она выдерживает мимолетную паузу, надеясь услышать согласие или ободрение, однако Вуди не собирается высказывать ни того ни другого, и она прибавляет: – В этом месте есть что-то такое, что мне начинает сильно не нравиться.
– Знаешь что, у меня те же чувства вызывают работники, которые не проявляют лояльности магазину.
– Каким именно образом? Молчат, даже если замечают ошибки? – И Вуди слышит не угрызения совести, а истерическое торжество, когда она вопрошает: – А это еще что?
Такое впечатление, что ее взгляд пытается уйти куда-то за компьютер.
– Тень какая-то, – отвечает он так раздраженно, что его улыбка съезжает набок.
Конни убирает в сторону клавиатуру и отодвигает монитор от стены. Вуди она напоминает человека, переворачивающего камень, чтобы узнать, что таится под ним. Может, она пытается отвлечь его внимание от неправильного слова на экране? Он уже жалеет, что не побеседовал с нею внизу, пусть это и было бы унизительно для Конни, но ведь она впустую разбазаривает время, которое он мог бы потратить на заполнение полок. Она действительно нашла на стене какой-то отпечаток, однако Вуди это нисколько не впечатляет.
– Просто кому-то надо было помыть руки. Думаю, с тех пор они это сделали.
– Здесь тоже такой.
На задней стенке монитора отпечаток другой ладони, а может, той же самой. Но и там и там длина и размеры пальцев сильно отличаются от пальцев любой нормальной руки. Вуди уже готов недоуменно нахмуриться, когда ему в голову приходит простое объяснение.
– Парень, который устанавливал компьютеры, скорее всего, был в перчатках.
– Точно? А вы его видели? – Прежде чем Вуди успевает заверить ее, что видел, хотя и не помнит этого, она тянется к монитору, чтобы поставить на место, но тут же отдергивает руки. – Всё еще влажный, – негодует она.
Вуди опускает ладонь на отпечаток, но не чувствует ничего, кроме пластмассы и, может, какого-то намека на песок.
– Уже нет, – уверяет он и придвигает монитор вплотную к стене.
– Разве мы не решили, что я должна заниматься полками? – Конни, похоже, выражает надежду.
– Конечно, как и все остальные, но только когда исправишь ошибку; кстати, почему бы тебе не распечатать несколько копий, чтобы я мог завтра показать нашим посетителям.
Судя по лицу Конни, она боится, что кто-то вылезет из-за ее стола и начнет шарить в компьютере.
– Господи, я сам сделаю, – произносит Вуди так грубо, что у него сводит скулы.
Он исправляет «чтителей» на «читателей», сохраняет документ, задает принтеру печать пятидесяти экземпляров, всё это время наблюдая на мониторе системы безопасности, как серые фигуры преклоняют колени и поднимаются. Затем он направляется в сторону лестницы, подразумевая, что Конни последует за ним, но вместо того она берет одну листовку.
– Точно должно быть именно так? Лично я уже не в состоянии понять.
– Кто, ты говоришь, несет за это ответственность?
Она мотает головой и разводит руками, словно имеет в виду свой разум или окружающую обстановку. Вуди хватает верхний листок. Пока он внимательно просматривает свежеиспеченную страницу, она успевает остыть, хотя и остается слегка влажной на ощупь.
– Не вижу проблемы, – сообщает он.
– Не спросить ли нам кого-нибудь еще?
– С чего бы это?
– На тот случай, если мы оба что-то проглядели.
– Я достаточно нагляделся. В основном на то, как ночь проходит впустую, если я не стою над душой у некоторых.
Губы у Конни размыкаются, то ли от желания возразить, то ли от осознания, что в число некоторых входит и она сама, но тут же снова сжимает их в бледную линию.
– Хорошо, вернемся к нашим полкам, – произносит Вуди и придерживает дверь открытой, чтобы Конни подчинилась приказу. Он быстро спускается по ступенькам за ней по пятам, подгоняя ее, а потом несется в «Жизнь природы», где принимается сортировать книги и разгружать тележку с такой скоростью, что один том падает и раскрывается на фотографии, где шимпанзе в джунглях забивают насмерть одного из сородичей. Вуди откатывает тележку к лифту и принимается втискивать книги на предназначенные им места, когда к нему подходит Агнес.
– Разве нам не пора уходить на перерывы?
– А что, еще никто не ходил? – Взглянув на часы, он без малейшего удовольствия отмечает, что до закрытия магазина меньше получаса. – Я так понимаю, под «нами» ты подразумеваешь себя? – произносит он.
– Кто-то же должен быть первым.
– Кто-то должен подать пример, это точно. Эгей, надеюсь, где-то на этом лице все же живет улыбка. Ладно, чем быстрее ты отправишься на перерыв, тем быстрее вернешься к работе. Только пусть все примут к сведению: перерыв сокращен до десяти минут.
Агнес должна понимать, что старт дан, к тому же ей не терпелось уйти, однако она задерживается, чтобы спросить:
– Вы кому-нибудь позвонили насчет Гэвина?
– Я сделал все, что было необходимо.
– И?
– Полагаю, в свое время мы узнаем больше.
Даже Агнес не в силах обвинить его во лжи. В любом случае это почти правда. Она удовлетворяется, если это слово здесь уместно, вызывающим взглядом, которому далеко до его улыбки. Когда она отправляется в комнату для персонала, он сомневается, хватит ли ей времени на кофе, которым, как он предполагает, она хочет взбодриться. Наверное, он позволит Агнес добавить минуту-другую, если это поможет ей работать лучше, но в следующий миг ее голос разносится из-под потолка:
– Есть у кого-нибудь мобильник, который я могу позаимствовать? Звонок я оплачу.
Вуди несется к себе в кабинет и застает ее глядящей на монитор системы безопасности из дверного проема. Неужели она посмела использовать его добавочный?
– С чего ты решила, что имеешь право пользоваться системой оповещения для подобного рода сообщений? – он чувствует, как сдерживается, задавая этот вопрос.
– Так быстрее, чем обходить всех по очереди. Я подумала, вы хотите, чтобы я экономила время.
– И кому же ты собираешься звонить?
– Родителям, чтобы рассказать им, как у меня дела, и тогда они смогут спать спокойно. Мне кажется, никто не имеет права возражать против этого, если у меня перерыв и я не пользуюсь ни одним телефоном из тех, которые магазин желает сохранить для себя.
Вуди бросает то в жар, то в холод от быстрого бега или же от гнева. Можно ли ей доверять? Вдруг она собирается позвонить в полицию и сообщить о Гэвине или совершить что-нибудь столь же неуместное? Он размышляет, стоит ли верить ее честному слову, значит ли оно хоть что-то для британцев вроде нее, когда из колонок громыхает голос Рея:
– Если не очень долго, можешь взять мой, Аньес.
– Вот видите, Рей считает, что имеет право пользоваться системой оповещения, – радостно сообщает Агнес Вуди и спешит к лестнице.
Саднящие глаза Вуди, по ощущениям, просто распухли, и он готов поверить, что его укусило какое-то насекомое. Он хватает телефонную трубку в кабинете, и его голос возвещает:
– Прошу всех осознать, что телефоны существуют только для использования на благо магазина.
Это, по-видимому, заново подогревает интерес Рея к книгам, стопками лежащим у его ног, тогда как Агнес спускается в самый низ экрана, исчезает, а затем снова всплывает рядом с Реем в верхнем левом углу. Рей вынимает из куртки сотовый телефон и передает ей так быстро, что Вуди этот жест кажется заговорщическим. Вуди сбегает по лестнице через две ступеньки, чтобы побыстрее наверстать у полок потерянные минуты и убедиться, что Агнес не превысила времени своего перерыва. Она отошла в сторонку, чтобы позвонить, однако вернулась обратно раньше срока. И только когда она задерживается рядом с Реем, Вуди чувствует себя обязанным поинтересоваться содержанием их беседы. Они вовсе не обсуждают Гэвина, Рей просто жалуется Агнес:
– Я хотел оставаться на связи с женой. Она, скорее всего, не будет спать полночи из-за малышки.
– Честное слово, я не знаю, что случилось. Я всего лишь нажала на кнопку и набрала номер.
– Я только сегодня утром его заряжал. – Рей тычет на кнопку, однако не получает никакого ответа. – Тихо, как в могиле, – он тратит время, чтобы сообщить ей об этом.
– Ничего не понимаю. Надеюсь, ты знаешь, что я вовсе не хотела оставить тебя без связи. – Она повышает голос, чтобы узнать: – Есть у кого-нибудь еще телефон?
– Чтобы ты могла прикончить и другие мобильники?
– Чтобы нам не приходилось зависеть от магазина.
– Полагаю, именно к этому вы и должны стремиться, – объявляет Вуди всем.
Найджел, поднявший голову на призыв Агнес, передумывает предлагать ей что-либо.
– Я свой оставил дома, – признается Росс. – Не знаю никого, кто захотел бы позвонить мне в такое время.
– А мой телефон забрал мой любовник, – Джейк очень хочет, чтобы это услышали все.
Грэг окидывает его тяжелым взглядом, после чего примерно так же приветливо смотрит на Агнес.
– Странно, что у тебя самой нет мобильного телефона.
– Я его не взяла. Подумала, могу положиться на магазин, как нас всю дорогу уверяли. А ты что, готов одолжить мне мобильник?
– Даже не представляю, с чего ты решила, что я соглашусь, при любых обстоятельствах.
Вуди видит: ни один из них не собирается отводить взгляд первым. И он внезапно вспоминает о двух лысых мужчинах в креслах, потому что книги, лежащие у них на коленях, напоминают таблички со счетом, которые поднимают судьи на спортивных соревнованиях.
– Агнес, у тебя еще две минуты, – произносит он вслух.
– Вероятно, пора оставить попытки поладить с теми, с кем не ладишь. Наверное, надо было признать это до того дня, как нас заперли здесь.