– Во всяком случае, вы, ребята, хорошо ладите. Конечно, вы раньше… – Его улыбка меркнет, а осмысленность вроде бы пытается вернуться в глаза. – Но тогда вы… – Следует еще одна интерлюдия, во время которой его улыбка словно решает, что выразить – попытку повеселить их или извиниться. – Вот так так! Я искренне приношу свои извинения. Что-то я не подумал. Может, хотите, чтобы я побыл здесь, пока у вас не закончится перерыв?
– Нет необходимости, – отвечает Мэд, первый раз в унисон с Россом.
– Мне кажется, я сумел вас сплотить, а? – Из-за присутствия Вуди комната кажется еще более замкнутой, когда он произносит: – У вас еще несколько минут. Так что оставляю вас наедине.
Когда они слышат, как тележка громыхает в сторону лифта, Росс произносит негромко:
– С меня хватит.
Мэд подозревает, что он имеет в виду не только кофе, который выливает в раковину. Она не вполне уверена, подразумевает ли он и ее тоже, но ощущение такое, что да, потому что он торопливо спускается по лестнице, даже не поглядев на нее напоследок. Ей совершенно точно плевать. Она прихлебывает кофе, жалея, что нечего почитать, хотя не знает, чего бы ей хотелось. В комнате для персонала нет ни одной книжки, и она не помнит, когда в последний раз видела, чтобы здесь кто-нибудь читал. Можно было бы взять в хранилище, только с нее хватит уже общества Вуди.
– Если ты за книжками, Найджел, возьми эти, – слышит она его голос у лифта. – А я захвачу еще.
Но вместо этого он возвращается в комнату для персонала.
– Я вроде бы обозначил, что перерывы будут короткими, – произносит он. – Когда закончишь здесь, можешь помочь с полками Найджелу.
Мэд вся напрягается от присутствия Вуди, однако он проходит к себе в кабинет. Она еще раз пытается глотнуть кофе, когда он начинает говорить. Это он велит ей заканчивать перерыв? По тону ясно, что он к кому-то обращается. Мэд так силится разобрать слова, что стены колышутся и мерцают, словно туман, если только причина не в ее собственном недосыпе. Кожу головы покалывает, как от статического электричества, когда удается расслышать:
– Да, ребята, так нам нравится. Давайте пошевеливайтесь там внизу.
Должно быть, он обращается к монитору системы безопасности, но ей вовсе не улыбается оставаться тут наедине с его голосом.
– Давайте-ка поживее, а не то я с вами поговорю, – продолжает он. – Вот так, продолжаем всплывать на поверхность из этой жижи. – Очевидно, так он воспринимает изображения на экране, и это не удивительно, если он, как она подозревает, почти не спит, – но и не утешительно. Она прихлебывает кофе быстрее, чем нравится ее организму, когда слышит:
– Эгей, а ты впереди всех. Ты лучший.
На этот раз Мэд беспокоит не только его бормотание. Почему она до сих пор не слышала этого эха? Вроде бы оно повторило только последние два слова и звучало едва слышно – словно из склепа, хочется ей подумать. Похоже, Вуди тоже услышал его и развернулся, выискивая, какая часть кабинета порождает акустический эффект, потому что когда он произносит:
– Ты лучший, никаких сомнений, – тихий и тусклый голос уже не столько повторяет его слова, сколько сливается с ними.
Но если он больше не смотрит на экран, то кому адресованы его слова? Мэд готова заключить, что он разговаривает с самим собой, и после такой мысли ей уже не хочется здесь задерживаться. Она делает еще глоток кофе и выливает остальное в раковину. Споласкивает кружку, ставит на сушилку, и, уже направляясь к лестнице, снова слышит голос Вуди. Что, теперь он разговаривает во сне? Она легко представляет, что эхо, которое звучит теперь и вовсе откуда-то из недр земли, вот-вот поглотит его негромкий голос, только это какая-то бессмыслица. Возвращаясь в торговый зал, она размышляет, стоит ли рассказывать о его поведении Конни, Найджелу или Рею, но тут замечает то, чего не успела увидеть раньше. Ей ведь нужно поставить на полку две книги, которые оставили мужчины, сидевшие в креслах.
Обе тонкие книжки большого формата из отдела «Текстов-крошек». В одной сказано, что А – это арбуз, а в другой – ангел. Интересно, это не собьет с толку маленьких читателей, если они увидят обе книжки? Несомненно, они достаточно малы, чтобы не удивляться ни улыбающемуся арбузу, ни ангелу, в особенности потому, что арбуз выглядит как герой примитивного мультика. По крайней мере, они слишком малы, чтобы знать другие слова на эту букву: аберрация, авария, агония, алебарда, амбал… Мэд понятия не имеет, почему эти и другие слова лезут в голову. Она прижимает книжки к груди и хочет поставить их на верхнюю полку в своей первой нише, но едва не роняет их, бросив взгляд на нижнюю полку.
Вместо того чтобы закричать, она прикусывает губу. Некоторые из книжек с картинками перевернуты вверх ногами, несколько стоят не на своих местах, а две и вовсе распластаны поверх остальных. Она знает, что не оставляла ни одну полку в таком виде – ни за что не позволила бы себе. Она ставит книжки с буквами на место у самого начала своей секции, прежде чем крикнуть:
– Кто это тут помогал?
Головы поворачиваются, глядя внимательно или недоуменно моргая. Поскольку она не знает, кто из них злоумышленник, все они выглядят бестолковыми, словно бюсты на полках. Когда и другие головы показываются в поле зрения, ей представляются театральные куклы, вздернутые на ниточках или же оживленные засунутой внутрь них рукой.
– Повтори-ка, Мэд, – просит Конни. – Тебе требуется помощь?
– Только не от того, кто побывал в моей секции, пока я сидела наверху.
Конни поднимает брови с той же скоростью, с какой растягивает розовые губы в улыбке, когда голос Вуди вылетает из всех гнезд под потолком.
– Конни и Джил, пожалуйста, на перерыв. Надеюсь, это не вызовет никаких проблем. – Последнее замечание он произносит вполголоса, наверное, себе самому, после чего возобновляет атаку: – Конни и Джил.
– Иди пока, Джил. Я поднимусь, как только выясню, в чем дело. – Конни оборачивается к Мэд на середине этой фразы. – Не уверена, что мы тебя понимаем, Мэд. Никого здесь не было. Мы все были слишком заняты.
– Слишком заняты, чтобы увидеть то, что кто-то натворил, ты хочешь сказать. Вы только посмотрите!
А вдруг и в остальных частях ее секции беспорядок? Мэд проносится по своим нишам и приходит в негодование, не заметив никакого хаоса. И какое разочарование – возвращаться к началу, пусть даже она и произносит в ярости:
– Посмотрите на это!
Только Джил подходит, чтобы взглянуть, и то потому, что она как раз направляется к комнате для персонала.
– Ой, Мэд, ты же столько работала, – произносит она, тут же прибавляя: – Я этого не делала и, честное слово, никого не видела.
Конни дожидается, пока за ней закроется дверь, прежде чем сказать:
– В кои-то веки я согласна с Джил. Думаю, она высказалась за всех нас.
Все кивают, и положения не улучшает то, что некоторые из них делают это с неохотой. Они смотрят на Мэд, пока она не выпаливает:
– Какие у вас предположения?
– Мне кажется, ты сделала это сама. – Конни подходит, хмуро глядя на полки и негромко добавляя: – Просто поставь все как положено и не шуми так. Думаю, это займет несколько минут, и дело с концом.
У Мэд такое чувство, что мозг съеживается и становится таким же незначительным, как этот спор. На нее накатывает волна жара с ознобом, возможно, тоже вызванная усталостью, и она воздерживается от ответа, пока Конни не уходит наверх.
– Если это не кто-то из нас, значит, здесь есть кто-то еще, кого здесь быть не должно.
Ей отвечают лишь внимательные взгляды и напряженные лица, которые нравятся ей еще меньше, пока Росс не произносит:
– И что ты хочешь, чтобы мы сделали?
– Надо еще раз обыскать магазин. По-настоящему обыскать, а не просто постоять, улыбаясь друг другу как клоуны. Начать от стен и идти к центру, и если кто-то здесь есть, он попадется.
Росс, кажется, чувствует себя обязанным поддерживать ее. Он отходит к полкам с видео и компакт-дисками у стены, затем Ангус отступает и останавливается перед прилавком. В следующий миг Агнес отправляется в секцию у витрины.
– Ладно, если все согласны, – произносит Найджел. – Давайте покончим с этим, чтобы все успокоились.
– Успокаиваться нельзя, – возражает Рей. – Мы же не хотим, чтобы все заснули.
– Для этого здесь ни малейшего шанса.
Грэг отходит к стене как можно дальше от Джейка.
– Я готов, – объявляет он тоном, близким к упреку.
Рей с Найджелом поворачиваются спинами друг к другу и расходятся, словно дуэлянты. Найджел первым доходит до стены и тут же разворачивается кругом.
– Итак, начинаем, – командует он. – Только чтобы на этот раз ничего не проглядеть.
Мэд кажется, эти слова обращены к ней и тем, кто ее поддержал. Она тут же чувствует себя сразу и испуганной, и глупой. И что же она ожидает найти? Если бы в магазин пробрался ребенок, он наверняка уже чем-нибудь выдал бы себя, а кто еще, кроме ребенка, может спрятаться, чтобы привести в беспорядок ее книги? Если вдруг этот неестественно тихий мелкий правонарушитель умудрился остаться незамеченным – может, крадется сейчас на четвереньках к выходу, потому что ему не хватает ума понять, что таким путем не сбежишь, – от этой мысли ей делается совершенно не по себе. Мэд начинает бочком скользить вдоль дальней стены, Ангус делает то же самое вдоль прилавка, так что никто не сможет незаметно пробежать по проходу между ними. Крохотные скрипки неумолимо аккомпанируют им, и кажется, что бесчисленные струны играют прямо у нее в голове. Она старается не забывать дышать, подавляя кислую кофейную отрыжку, которая кажется слишком затхлой. Она невольно напрягается всем телом, когда что-то выскакивает из соседнего прохода, но не успевает закричать, потому что это вместо нее делает Джейк.
– Что это было?
– Боже правый, не надо так визжать, – говорит ему Грэг. – Из-за тебя у всех голова разболится.
– Туда, быстрее. – Джейк машет рукой в ближайший проход. – Оно пробежало туда. Отрезайте ему пути к отступлению.