Поначалу Грэг, кажется, слишком озабочен тем, чтобы выказать свое отвращение к Джейку, но все же проходит в дальний конец заблокированного им прохода.
– Где оно? – кричит Джейк. – Двигалось не особенно быстро. И отсюда не выходило.
– И что же, по-твоему, ты видел?
– Что-то серое, какая-то серая низкая штуковина. Она выскочила и тут же повернула обратно, когда я ее увидел, на ощупь как слизняк.
– Почему-то никто не удивлен, что ничего подобного здесь не наблюдается.
– Говорю же, я видел, – настаивает Джейк еще пронзительнее.
– Тогда объясни, куда оно делось.
Мэд не уверена, пытается ли Джейк ответить, спрашивая:
– Что это за пятно?
– Понятия не имею. Может, ты больше моего знаешь о подобных вещах.
Мэд вовсе не хочется смотреть, но теперь как раз ее очередь, потому что они с Ангусом как раз прочесали соседний проход. Посередине между Джейком и Грэгом лежит какое-то выцветшее сероватое пятно неправильной формы шириной в фут. Наверняка потому, что Джейк вложил ей в голову этот образ, она вспоминает след слизня, точнее массы слизней.
– Ну, и что тебе примерещится теперь, Джейк? – спрашивает Грэг. – Твой слизняк растаял? Просочился через пол?
– Это здесь было, – огрызается Джейк. – И ты бы сам увидел, если бы не сетовал в это время, как ужасно пострадали твои деликатные ушки, которые не в силах переносить, когда кто-то выражает живые чувства.
– Да мне плевать на мужчин, которые визжат, как не подобает мужчинам.
– Не удивлюсь, если нам начало что-то мерещиться, – произносит Агнес за спиной у Грэга, не давая ему договорить. – Думаю, большинство из нас страдает от недосыпа.
Мэд полагает, Агнес подыскивает оправдание ей, а заодно и Джейку. Остальные работники собрались в проходе, обыскав весь магазин без всякого результата. И что, Мэд собирается и дальше утверждать, будто в магазин прокрался кто-то чужой? С какой такой целью кто-то перевернул вверх тормашками целую полку с книгами? Все, чего он достиг – оторвал ее с Джейком от коллектива, если они позволят этому случиться.
– Все теперь счастливы? – громко выражает надежду Найджел.
– Все довольны? – прибавляет или переводит Рей.
Джейк смотрит на Мэд, но воздерживается от комментариев. Скорее всего, она забыла привести в порядок одну эту полку – все остальное не имеет смысла.
– Должны быть, – отвечает она за них обоих.
Джейк отворачивается так, словно его развернуло яростное пожатие плечами, когда голос Вуди вылетает из многочисленных укромных нор.
– Мне нужно, чтобы кто-нибудь объяснил, во что это вы, ребята, сейчас играли.
Рей с Найджелом кидаются к телефонам, и Найджел выигрывает забег.
– Некоторым из нас показалось, что нам стоит получше осмотреть магазин, прежде чем окончательно запереть, – произносит он в трубку.
– В смысле, мне стоит, – сообщает Вуди всему магазину.
– Нам всем. Вы же не устаете повторять, что мы команда.
– И что же команда решила?
– Кроме нас здесь никого нет.
– Хорошо, и я не возражаю, чтобы все улыбнулись по этому поводу. Что может взбодрить вас, британцев? Эй, я знаю, что точно должно подействовать: скоро Рождество! И скоро нас ждет приток покупателей.
Мэд уверена, что это должно было случиться еще несколько недель назад, наверное, и Найджел того же мнения, только держит его при себе.
– По-прежнему никаких улыбок? – громыхает Вуди со всех сторон. – Все, что нам требуется, – вагон и маленькая тележка усердия.
Найджел топчется на месте, словно сожалея, что так рвался к телефону, пока Вуди не произносит:
– Росс, поищи диск с какой-нибудь рождественской музыкой. Он должен пойти на моем проигрывателе.
Росс застревает у полок с компакт-дисками так надолго, что Мэд уже подергивается от нетерпения. Наконец он приносит Найджелу «Диско от Санты», который она бы не выбрала. Но это не имеет значения: когда Найджел ставит его вместо Вивальди, звука нет.
– Давай попробуем что-нибудь другое, – предлагает он.
На этот раз Росс в итоге приносит «Карнавал рождественских гимнов», который Мэд выбрала бы в первую очередь. Беда в том, что этот диск тоже не проигрывается, а когда Найджел возвращает на место Вивальди, то и тот молчит, как и колышущийся за окном витрины туман. Когда он в очередной раз нажимает кнопки, Вуди спрашивает:
– Что там за задержка?
Найджел хватает трубку, продолжая тыкать в кнопки проигрывателя, словно он на поводке, которым служит телефонный шнур.
– Что-то испортилось. Больше ни один диск не проигрывается.
– Ну так не трать на них время. Почему бы вам не выбрать какую-нибудь рождественскую песню и не спеть, пока вы работаете?
– Как рабы на плантации, кем нам и полагается быть, – вставляет Агнес.
– Что там? Что она сказала, Найджел?
Найджел не сразу отвечает:
– Кажется, я не вполне расслышал.
Грэг прокашливается так выразительно, словно надеется донести свою мысль до Вуди. Должно быть, он стоит достаточно близко к телефону, потому что Вуди произносит:
– Подозреваю, она считает, я должен присоединиться, а не просто подсказывать другим, что им делать, я прав? Вот та мелодия, которая всем нам поднимет настроение.
Мэд подозревает, что не ее одну охватывает дурное предчувствие, когда он делает усиленный микрофоном вдох. Когда он начинает петь, она не удивлена, что никто не знает, куда смотреть. Вуди то ли вопит во всю мочь, то ли слишком близко прижимается к микрофону: от неистового пения дрожат мембраны колонок. Один особенно неприятный недостаток его исполнения – он почти не помнит слов, ограничиваясь в основном заклинанием: «Пусть снег идет, снег идет, снег идет». Интересно, думает Мэд, он предпочел бы его туману, но тут Вуди перебивает сам себя:
– Эй, это не должно быть сольное исполнение. И не говорите мне, что не знаете этой песни. Она была в фильме, который некоторые из вас точно видели.
– Честно сказать, и я не знаю, одному ли мне так кажется, – начинает Найджел, – но, по-моему, нам лучше работать в тишине.
Все, за исключением Грэга, тут же наглядно выражают свое согласие.
– Не надо так много кивать, а то заснете, – отзывается Вуди, только непонятно, с какой улыбкой. – Может, мне тогда лучше спеть вам серенаду.
Испуганное молчание, которое вызвано его словами, нарушает звяканье засова. Конни быстро выходит из служебной двери, а за ней – Джил. Обе, кажется, стараются не показать, что это голос Вуди прогнал их оттуда. Через мгновение он обрывает трансляцию усиленным грохотом, и Рей, воспользовавшись моментом, кричит:
– Пора возвращаться к работе!
Найджел явно считает, что ему не нужно указывать или же что это он должен был делать объявление. Он уходит обратно в «Юмор», пока все остальные отодвигаются от пятна на полу. Неужели никто нарочно не обращает внимания на поведение Вуди? Мэд не хочет упустить возможности на это указать.
– Вы не слышали ничего странного, пока были наверху? – окликает она.
– Так себе шутка, – отзывается Конни.
– Я имею в виду, кроме того, что слышали мы все.
– Я не слышал, – Росс, видимо, считает, что это необходимо сказать вслух.
– Это было уже после того, как ты оставил меня там одну. Вуди… – Единственные слова, которые Мэд в состоянии произнести, передают гораздо меньше, чем ей хотелось бы. – Вуди разговаривал с самим собой.
– Может, решил, что это лучший способ избежать возражений, – замечает Найджел.
Пока Рей пристально и жестко смотрит на него через весь зал, Джил произносит:
– Думаю, мы бы услышали, если бы он так сделал. Никаких посторонних разговоров наверху не было.
Мэд кажется, что Ангус хочет предотвратить ссору своим замечанием:
– Я рад, что он наконец-то перестал петь. От его песни у меня лично не прибавилось рождественского настроения.
– Он просто хотел, чтобы мы улыбнулись, – вступается Грэг. – А что не так с песней? Для вас она слишком американская?
– Слишком ассоциируется с фильмом, где играет Брюс Уиллис [4] и где полно бессмысленного насилия.
– По-моему, фильм просто отменный, – вставляет Рей. – Хотя надо было оставить свое мнение дома.
На этот раз красноречивый взгляд через весь магазин бросает Найджел. А Джейк между тем интересуется:
– Что по этому поводу думаешь ты, Грэг?
– В героизме нет ничего дурного. Он же просто пытается спасти свою жену и ее коллег.
– А разве не там герой все время бегает в майке? И ты едва не заставил нас поверить, что не интересуешься подобными вещами.
Лицо Грэга каменеет и идет пятнами, и Мэд понимает, что ей очень хочется, чтобы кто-то прервал их, пусть даже Вуди с требованием новых улыбок. От всех этих препирательств воздух словно сгустился, стал тяжким, почти удушливым. Она не может определить, то ли в магазине жарко от ненависти, то ли холодно от омерзения. Когда Грэг подводит итог всем разговорам, ставя на полку книгу с таким стуком, словно ударяет дубинкой, Мэд принимается упорядочивать хаос на своих полках. Она надеется, что все достаточно погрузились в работу, чтобы обрести хотя бы немного внутреннего спокойствия, когда Росс принимается ныть:
– Стой! Не складывай ничего на мои полки. У меня места нет.
– Мне тоже нужно место, – возражает Ангус. – Да и вообще, это не твои полки и не мои. Это будут полки Гэвина, когда он выйдет на работу.
– Только не говорите, что Ангус разозлился, – кричит Рей, явно обращаясь к Найджелу. – Нам ведь не нужно здесь бессмысленное насилие, правда? Ну, а если серьезно, вам бы, парни, пожать руки и успокоиться.
Росс делает вид, что не услышал его, но при этом он явно раздражен его словами.
– Если ты не оставишь мне немного места, – бурчит он, обращаясь к Ангусу, – мне придется двигать книги до самого конца прохода.
– Такая же ерунда, если ты начнешь заваливать меня своими книгами. Извини, но лучше не лезь на мой участок.
– Дети, – замечает Джил, поднимая голову над полками и кивая на молодых людей. – Разве стоит сейчас ссориться? Может, мне помочь одному из вас, а кто-нибудь еще поможет второму?