– Лучше сначала попробовать их включить.
Найджел нажимает на кнопку своего компьютера, а потом, с куда большим раздражением, – компьютера Рея. Экранная серость сменяется светом, и два набора экранных значков лениво выплывают из недр. По мнению Найджела, они выглядят слишком невнятно.
– Что такое творится с компьютерами? – с нарастающей тревогой спрашивает он.
– Главное, они включились, правда? – отзывается Рей. – Мне и этого достаточно.
Кабинет освещен в три раза ярче, чем был до сих пор. Более того, в комнате для персонала стало посветлее, и Найджел даже различает едва заметные контуры сетчатых полок в хранилище. Какими бы трудными ни представлялись ему следующие несколько минут, Агнес в куда более плачевном положении. И он будет достоин презрения, если не решится ей помочь.
– Придется довольствоваться тем, что есть, – сообщает он остальным и в особенности самому себе.
– Может, я и не заставлю вас сидеть в темноте слишком долго.
Конечно, Рей лучше подбодрит их, чем скажет, что только надеется на успех. Он подпирает стулом открытую дверь на лестницу и быстро выходит, но чем дальше спускается, тем медленнее звучат его шаги. Найджелу хочется дождаться, пока Рей доберется до распределительного щита или даже исправит все, но подобная трусость невыносима для него. Он торопливо проходит через комнату для персонала, мимо стола, который как будто покрыт блестящим серым пластиком, и выходит в хранилище.
Стоит ему миновать дверной проем, и его с обеих сторон ограждают стены тьмы, которые кажутся твердыми, словно почва. Он едва различает концы полок, поглощенные сумраком, их скелеты словно сделаны из ночного тумана, который просто не желает двигаться. Наверное, теперь, когда полки освобождены от большей части груза, они все же способны двигаться: пока он шагает между следующими двумя, их края, похожие на золу и серым цветом, и способностью съеживаться, начинают побрякивать, словно те разрозненные тома, что еще на них остались, понемногу подползают к нему. Найджел старается сосредоточиться на том, что видит впереди, хотя и в этом мраке что-то его отвлекает. Почти бесформенное пятно, которое скользит по проходу, чтобы добраться до цели раньше него, – должно быть, его собственная тень, ведь пятно замирает, когда это делает он, но Найджел больше всего удивляется тому, что вообще что-то различает в этой удушливой темноте. Третью пару полок он не в состоянии разглядеть, однако понимает по приглушенному бряканью, что как раз идет между ними.
Теперь, когда полки остались позади, он вправе ждать, что они перестанут вибрировать от его шагов. Как только они умолкают, он пытается хоть немного унять судорожное, неровное дыхание. Он и чувствует, и знает по памяти, что добрался до того места, где находится деревянный бункер с проволочной сеткой, над которым разгружают все коробки с новыми поступлениями. Полки позади бункера прикручены к стене, и он точно никак не может слышать с их стороны никакого движения. Звук какой-то потаенный и, должно быть, исходит из-под металлической сетки бункера – слабое шуршание пенопласта, всколыхнувшегося от его шагов, – однако у него такое впечатление, что он потревожил в темноте гнездо насекомых. По крайней мере, оставив бункер сзади и слева, он понимает, что находится на расстоянии вытянутой руки от голой стены. Найджел протягивает руку в ту сторону и едва не падает, невольно съеживаясь, хотя темнота вовсе его не хватала, да и голос Вуди не собирался.
– Нет, вы там внизу не останавливайтесь, – произносит он. – И не думайте, что с работой покончено. У вас там все видно куда лучше, чем у нас.
Он обращается к работникам в торговом зале, само собой. Пока Найджел старается прийти в себя от испуга, ему упорно кажется, что он слышит приглушенное, какое-то фоновое эхо, но ведь он слишком далеко от кабинета Вуди. Он нащупывает растопыренными пальцами стену, а Вуди оставляет в покое громкую связь и нормальным голосом расспрашивает Ангуса через дверь, как идут дела. Пальцы Найджела скользят по прохладной и скользкой штукатурке, а затем, гораздо быстрее, чем он ожидал, срываются с края стены и упираются в металл. Это ниша с дверцами лифта. Он барабанит по ним костяшками пальцев и кричит:
– Агнес, ты меня слышишь?
Если слышит, то ничем этого не выдает. Найджел прижимает ухо к двери, и она такая холодная, что ухо, кажется, можно застудить. Если из-за дверей и доносится какой-то ответ, его заглушает бешеное биение его сердца. Он проводит рукой по двери, просовывает пальцы между ней и коробкой лифта, и когда ему удается расширить щель на пару дюймов, он кричит туда:
– Агнес, это я, Найджел. Ты там как?
Он слышит, как его плоский тусклый голос падает в шахту, слишком глубоко, но он надеется, что это все же иллюзия, как и холодная сырость, которая как будто дышит на него в ответ. Может, Агнес не желает отвечать, потому что он неправильно выговаривает ее имя, но тут она отзывается:
– Я не знаю, где я.
– Ты где-то ниже меня, а я у верхних дверей. И я спускаюсь к тебе. – Он прибавляет, главным образом надеясь подбодрить Агнес: – В смысле, по лестнице спускаюсь.
– А ты видишь, где я?
– Честно говоря, я не вижу ни зги. Рей отправился чинить предохранители, – поясняет он, но тут же сам понимает, что к этому моменту Рей мог бы уйти уже гораздо дальше.
– Но ты сумеешь найти дорогу?
Вероятно, она выражает беспокойство за него, только вот его нервам это совсем не нравится.
– Никаких вопросов. Я прямо сейчас отправляюсь, – отвечает он, но приходится повторить, потому что последние два слова тонут в бульканье лишних слогов, теряя всякую форму. – Уже иду.
Найджел отпускает дверцу лифта, и она звонко врезается в раму. Когда он пробегает пальцами по металлу, ноготь зацепляется за край второй дверцы. Как только он снова нащупывает стену, то движется вдоль нее до угла. Теперь он стоит лицом к лестнице, и ощущение такое, словно чернота из шахты лифта кинулась ему навстречу. Он тянется к ней левой рукой, опуская ее все ниже и ниже. Наконец касается какого-то предмета, похожего на палку, которую кто-то выставил перед ним и ждет, пока он нащупает ее: перила. Он усилием воли удерживается от того, чтобы не ухватиться за них обеими руками, и делает первый шаг вниз.
Ему не нравится стоять на одной ноге, которая дрожит под ним, пока он нащупывает ступеньку другой. Должно быть, из-за этой слепящей темноты ему кажется, что он тянется гораздо дальше, чем нужно бы. Найджел ставит пятку как можно ближе к основанию ступени, насколько позволяет пространство, и скользит потной рукой по перилам, прежде чем поднять другую ногу над бездонной гнетущей темнотой. Это просто ночь, старается он убедить себя, – та же самая ночь, когда будет спать Лора, ее голова будет спокойно и неподвижно лежать на подушке, и, вероятно, она не будет чувствовать пряди волос, прилипшей к щеке. Мысль будоражит его до такой степени, что он кричит – не то на, не то в – темноту:
– Агнес, я уже на лестнице. Я уже скоро.
– Давай.
Ее ответ доносится откуда-то совсем издалека. Ну разумеется, голос заглушает еще и стена. Жаль, он не додумался сосчитать, сколько ступенек ведет в зону доставки, но уж точно меньше, чем две дюжины. Поскольку он каждый раз совершает одно и то же действие, цепляясь за перила и позволяя ноге опускаться в темноту, пока не наткнется на ступеньку, то непонятно, почему же весь процесс, вместо того чтобы сделаться легче, как будто становится только опаснее? Может потому, что он не сосчитал уже пройденные ступеньки, и неизвестно, сколько ему еще спускаться. Он мог бы снова крикнуть Агнес, но вдруг ее голос отдалится еще сильнее. Края ступеней скребут его по лодыжкам, и каждый раз, опуская ногу на поверхность, он чувствует себя так, словно слишком сильно наклоняется над тьмой. Он решается на еще один шаткий шаг вниз, который только перила и делают чуть менее опасным, а в следующий миг рука смыкается на пустоте. Он не успевает удержать равновесие и тяжело скатывается со ступеньки, на которой весь его вес только что удерживала левая нога.
Выписывая кренделя, Найджел пролетает через фойе и врезается в стену, чтобы не растянуться во весь рост на бетонном полу. Он так яростно размахивает правой рукой в поисках хоть какой-то опоры, что от этого движения его отбрасывает к дверям лифта, и на плече вспухает новый синяк, явно способный затмить своего предшественника.
– Это я, – темнота требует, чтобы он это крикнул. – Я, Найджел. Я уже здесь.
– Где?
Он и сам готов задать этот вопрос, потому что ее голос гораздо ниже, чем вообще кажется возможным. Должно быть, она сидит – наверняка на погрузчике для поддонов.
– Совсем близко, – уверяет он, нащупывая край, от которого дверцы открываются в шахту. Он расширяет щель, чтобы просунуть палец, по крайней мере, он старается это сделать. Но удается только зацепиться ногтями. С тем же успехом дверцы могли бы быть сплошным листом металла, вмонтированным в стену.
Найджел растягивает дверцы в разные стороны, пока пульсация из плеч не переходит в шею, а волны серого света не затапливают глаза. Ему приходит в голову совершенно нелогичная идея, что он так бесполезен, поскольку он не видит, что делает. И почему Рей до сих пор не разобрался с пробками? И сколько еще он будет возиться? Найджел соображает, сможет ли крикнуть достаточно громко, чтобы Рей услышал его, но тут до него доходит, что в этом нет нужды. Он почти позволил темноте лишить себя разума. У него на расстоянии вытянутой руки столько света, сколько душе угодно.
Найджел бросает неподдающиеся двери и закрывает глаза, чтобы погасла фальшивая иллюминация, затем чуть приподнимает веки и всматривается в черноту фойе. В самом деле, напротив лифта под дверями зоны доставки тянется светящаяся ниточка, хотя и такая тонкая, что ему с трудом удается себя убедить, действительно ли он ее видит.
– Подожди, – выкрикивает он. – Я тут понял, что нужно сделать, я сейчас вернусь.
Агнес молчит. Наверное, думает, как это глупо, предлагать ей подождать, но это он и сам понимает. Он бежит через невидимое фойе к обещанию света и берется за засов на дверях. Не может он быть таким ржавым, каким кажется на ощупь, наверняка это из-за судорожного покалывания в руках. Найджел наваливается на засов всем своим весом и слышит движение, какое, не держи он себя в руках, принял бы за шаги соглядатая, отступающего от двери с другой стороны. Затем засов с выразительным звоном отодвигается, и двери распахиваются так стремительно и широко, что Найджела вихрем выносит из здания.