— Едва ли.
— Там, где есть мужчины, всегда будут женщины, — философски заметил священник.
Ночью она плохо спала, занятая размышлениями. Полюбив Аррена, она теперь следовала за ним, фактически не отличаясь от этих женщин.
Поход был долгим, утомительным. Летний дождь размыл дорогу, и пришлось вернуться назад и идти в обход. Некоторые повозки застряли в бурном ручье, их полдня вытаскивали из жидкой грязи. Порой местность переходила в скалистые возвышенности, и они пробирались по заросшим дремучими лесами ущельям. Но Кайра никогда еще не видела столь красивых мест. Всюду пестрели летние цветы, под сенью деревьев текли ручьи, проложившие себе дорогу в каменистых руслах.
Время от времени кто-нибудь из воинов отправлялся на разведку, потом они совещались с Арреном, однако, несмотря на секретность, по лагерю расползались слухи. Все знали, что они едва не столкнулись с Крессингхэмом, что Уоллес находится впереди, а де Морей — позади.
Когда Аррен на несколько дней уехал, Кайра ощутила тревогу, хотя все относились к ней с добротой и уважением. Но она часто ловила на себе испытующий взгляд Джона. Это было особенно неприятно. Аррен не говорил ей ничего лишнего, но не сомневался, что она едет с ними по доброй воле, а не для того, чтобы раздобыть сведения и бежать к англичанам.
Вместе с Арреном уехали Джей и Свен, поэтому Ингрид держалась рядом с хозяйкой. Странно, ее горничная, поначалу страстно ненавидевшая захватчиков, теперь пользовалась их полным доверием. Видимо, из-за нескрываемой любви к Свену. Брак пошел ей на пользу, она была счастлива и жизнерадостна, несмотря на все трудности.
Жаль, что она громко храпела.
Впрочем, по словам Ингрид, ее муж храпел еще громче, и это делало их союз идеальным; они сообща выводили замысловатые рулады, как пара расстроенных волынок.
Лежа рядом с горничной, Кайра никак не могла заснуть. Ей почему-то нездоровилось, будто она съела что-то несвежее. Они питались копченым мясом и лежалым сыром, даже хлеб тронула плесень. Кайра жевала через силу, стараясь не обращать внимания на вкус.
Вконец измученная храпом горничной, Кайра встала и пошла к ручью. Ее вдруг замутило, и она едва успела добежать до кустов. Умывшись ледяной водой, она почувствовала себя лучше и даже усмехнулась. Нелепо умереть от болезни, выдержав отчаянную борьбу с людьми и обстоятельствами, которые угрожали ее жизни!
Кайра резко обернулась на шорох и увидела выступившего из темноты Джона Грэма.
— Я не собиралась бежать к англичанам, — сказала она.
— Я просто обеспокоен вашим самочувствием.
— Неужели? Довольно странно, поскольку вы испытываете ко мне неприязнь и считаете, что мне здесь не место.
Кайра настороженно смотрела на него и с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть, когда Джон протянул к ней руку. Но он только убрал с ее лица волосы.
— Нет, миледи, я не только не испытываю к вам неприязни, а даже восхищаюсь вами.
— И не доверяете.
— Единственно из-за вашего происхождения.
— Сегодня ночью вы можете отдохнуть. Мне не до поисков лорда Дэрроу или кого-либо еще. Я плохо себя чувствую и не представляю для вас угрозы.
— Я вижу, миледи.
— Значит, вы пришли насладиться моими страданиями?
— Я уже сказал, что обеспокоен вашим самочувствием.
— Со мной все в порядке. Наверное, съела что-то несвежее.
— Вы так думаете?
— Может, хватит вопросов?
Джон Грэм мог быть вежливым и обаятельным, но всегда держался настороже. И как она ни пыталась убедить себя, что ей нет до него дела, она лукавила. Джон являлся кузеном Аррена.
— Есть и другие объяснения, миледи, — улыбнулся он.
Залившись румянцем, Кайра поразилась радости, которая захлестнула ее при мысли, что она ждет ребенка.
— Еще слишком рано, чтобы говорить наверняка, — пробормотала она.
Джон слишком подозрителен и может решить, что это ребенок Дэрроу. Она не собирается ничего ему доказывать или изображать невинность!
Аррену она тоже не скажет, пока не убедится. И даже потом…
Его беременная жена сгорела.
Более того, предстоит битва, исход которой неизвестен.
— Вам нужно отдохнуть, — сказал Джон. — Разрешите проводить вас в лагерь?
— Да, спасибо.
В следующие дни Кайра постоянно ловила на себе взгляд Джона. Он был внимателен и любезен, по вечерам приносил ей лесные ягоды, свежий сыр с затерянной среди холмов фермы, ведра ключевой воды.
— Джон, вы слишком добры. Все еще так неопределенно.
— Как и все в этом мире, — согласился он.
— Вы по-прежнему видите во мне опасность?
— Да.
— Если бы вы знали Кинси…
— Я знаю его, и этого достаточно. Аррен считает, что он представляет для вас опасность. Только сумасшедший станет винить вас за случившееся. Только сумасшедший посмеет отвернуться от вас, тем более совершить насилие! А Кинси сумасшедший, и милосердие ему чуждо. Но король? Но англичане, которых вы знали всю жизнь? Но ваша преданность? Неужели вы будете на другой стороне в кровавой битве?
— Джон, слышали бы вы, что говорила Ингрид, когда люди Аррена захватили Шокейн. Она называла шотландцев язычниками, варварами, дикарями. Взгляните на нее теперь — она ведет себя как истинное дитя леса, не слезает с лошади, кидается всем на помощь. Вчера она даже уговорила тягловых лошадей вытащить из грязи повозку. Она стала настоящей мятежницей. Все знают, что она любит Свена и предана делу. Ей вы доверяете, а мне — нет. Почему?
— Да, она любит Свена, — улыбнулся Джон. — А вы, миледи? Вы любите Аррена?
— Мне это запрещено.
— И вы подчинились его приказу?
— Конечно, я же пленница и слушаюсь хозяина.
— Только не вы, миледи, — засмеялся Грэм.
— Джон, не говорите ему ничего.
— О том, что вы послушны?
— Что я, возможно, жду ребенка.
— Кайра, нам предстоит битва против армии Эдуарда Английского, у которого лучшие в мире лучники и воины, имеющие опыт сражений во Франции и Уэльсе. Мы все можем погибнуть.
— Да.
— Вы хотите, чтобы Аррен пошел на встречу со смертью, не узнав, что его род не прервется? Ребенок — это бессмертие человека.
— Он любил свою жену.
— Да.
— Она умерла, и он не хочет другой.
— Миледи…
— Я уже смирилась. И потом, кто знает, хочет ли он другого ребенка? К тому же я не уверена, что беременна.
— Уверены, миледи. С той ночи у ручья вы наверняка все просчитали и теперь знаете точно.
— Как бы там ни было…
— Скажите ему сами. Или это сделаю я, — отрезал Джон.
На следующий день, заняв свое место в строю, Кайра испытывала глухое раздражение: слова Джона тяжелым грузом лежали у нее на сердце. Как же медленно они движутся! Путь в несколько дней растянулся до бесконечности. Она с трудом выносила медленную езду, ожидание и растущее с каждым днем напряжение.
Когда они устроили привал, вернулся Аррен и долго беседовал с друзьями и советниками в небольшой рощице. После этого он отправился искать Кайру. Она сидела на берегу ручья, болтая в воде босыми ногами.
Аррен молча поднял ее и привлек к себе.
— Где ты был? — прошептала она.
— Я не смогу проводить тебя, куда собирался. Нет времени. Но завтра приедут друзья, которые доставят вас до места.
Кайра похолодела. Не успел вернуться и уезжает!
Правда, он вернулся не к ней, а к своим людям. Она только их попутчица.
— Значит, скоро битва.
— Да. А теперь обуйся.
Потом он взял ее за руку и повел по тропинке на вершину скалы. Ночь была ясной, поэтому Кайра сразу увидела вдалеке костры.
— Эбби-Крейг, — сказал Аррен. — Завтра на рассвете мы должны быть там.
— А где англичане?
Он показал в другую сторону.
— Да их тысячи! — ужаснулась Кайра.
— Десятки тысяч с обеих сторон, хотя…
— Что?
Аррен пожал плечами.
— Думаю, их вдвое больше, чем нас.
— Нельзя доводить до сражения. Разве перед битвами вроде этой не ведутся переговоры? Эдуард не чужд милосердия. Он простил многих, кто не раз переходил с одной стороны на другую. Вы могли бы…
— Нет, Кайра. — Он коснулся ее волос. — Перемирия не будет.
Она прижалась к нему, уронив голову ему на грудь.
— Я не хочу, чтобы ты умер!
— Миледи, я приложу все усилия, чтобы исполнить ваше желание.
— Аррен… — прошептала Кайра. Она должна ему сказать.
— Да?
Не сейчас. Вдруг ее сообщение настроит его на мрачный лад, напомнит о прошлом?
— Просто я хочу быть с тобой.
Он улыбнулся и поцеловал ее в губы.
— Вернемся к ручью.
Они спустились на берег. Аррен раздел ее, торопливо сбросил одежду с себя, и Кайра шагнула к нему, провела ладонями по его щекам, зарылась пальцами в густые волосы у него на груди. Журчание ручья, казалось, стало громче, ветер усилился.
Уложив ее на плед у самой воды, он долго смотрел на нее. Его глаза превратились в два темных омута, скорее черных, чем синих, пристальный взгляд будто ласкал ее обнаженную кожу. Наконец он прикоснулся к ней с такой бесконечной нежностью, что Кайра изогнулась, вцепившись ногтями и зубами в его плечи. Легкий ветерок неожиданно стал ураганом, закружил их во мраке, озаренном луной. Аррен осыпал ее поцелуями, обжигал губами, приближаясь к заветной точке, где сосредоточилось ее желание.
И когда он слился с ней, она взмыла в темное небо, и лунный свет подхватил ее ставшее невесомым тело… Спустя вечность она мягко опустилась на землю, снова услышала журчание ручья и шепот ветра.
Не в силах заснуть, она повернулась к Аррену и сама начала целовать его, спускаясь все ниже, пока не коснулась его там…
И снова деревья закружились в хороводе, уши наполнил шум ветра и рев воды, загрохотал гром, и, вторя ему, бешено стучали их сердца. Потом Аррен закутал ее в свой шерстяной плед, крепко прижал к себе, и она, закрыв глаза, упивалась его запахом и теплом.
Вздрогнув, Кайра проснулась.
Она лежала под развесистым дубом на берегу ручья, укрытая отцовским плащом.