Парень чувствовал, как перестает хватать воздуха, а в легкие проникает яд, сжимая их. Каз закашливался и не мог остановиться. Изо рта шла кровь. Он посмотрел на Али, которая сидела подле старика, проверяя его пульс, но страшный кашель настиг и ее.
Человек был еще жив.
Но лучше бы умер. Старик не стоил жизни другого. Тем более Заула.
Девушка прижала ладони к губам, но кровь струилась даже сквозь пальцы. Али отняла окровавленные руки от лица и испуганно смотрела на них, словно они могли ей объяснить, что происходит.
«У нас так мало времени», – подумал Каз.
Он попытался подняться на ноги и сражаться, но ничего не вышло. Ноги не слушались, легкие обжигало, дышать становилось сложнее с каждой секундой. Жалкие попытки не увенчались успехом. Каз ненавидел все человеческое в себе. Это было его самой главной слабостью.
Огненные глаза Заула потухли. Они наполнились темнотой и стали похожи на холодное ночное небо. Бездонное, одинокое, бесконечное. Без единой звезды. Без надежды.
Аями больше не был собой. От него осталось лишь тело – оболочка. Теперь хозяином там был аюстал, имя которому – Доркал.
Монстр не торопился обращать аями в его истинную форму. Тело Заула по-прежнему оставалось слабым, даже когда аюстал заполнил его собой и своей энергией. Но и в своем получеловечьем обличии аями был опасен и смертоносен.
– Ха, значит, вы подарили мне другой сосуд? – голос Доркала был похож на скрежет металла и резал слух. Аюстал жутко захохотал. – Только мне все равно. В какое тело я помещен, не имеет значения, пока я жив.
– Можешь не волноваться, это ненадолго!
Каз уставился на девушку. Али едва стояла на ногах, держась за спинку стула. Ее ноги дрожали, колени подгибались. Она могла упасть в любой момент. Каз готов был поспорить, что девчонка держится благодаря лишь одному упрямству. Но тем не менее она держалась. Где-то он уже такое видел.
Доркал приблизился к ней в мгновение. Аюстал хотел что-то сказать, его когти практически достигли своей цели – испуганных, но полных гордости глаз Али, – как в существо вонзилась стрела, насквозь пронзив его со спины в том месте, где у аями – и у человека – находится сердце. От ранения Доркал не проронил ни звука – кажется, он его и вовсе не заметил. С улыбкой он повернулся к солдатам.
– Глупцы, – сказал он, вытаскивая из себя древко стрелы за наконечник и бросая ее на пол. – Вы думаете, эта зубочистка может мне навредить?
Ему никто не ответил.
Трое солдат королевской стражи стояли словно окаменев. Двое из них с неприкрытым ужасом смотрели на самого крайнего – того, кто выстрелил.
Каз сжал зубы и поднялся с колен. Его шатало от яда в организме. Дым, выпущенный солдатами, выветрился, но отравление было сильным. Все плыло, было сложно контролировать собственное сознание и сохранять ясность ума. Али сделала первые шаги, чтобы приблизиться к Казу, пока аюстала отвлекали королевские стражи.
Страх на лицах солдат был смешан с отвращением, и эти гримасы были явными даже через стеклянные забрала масок. Обычных людей воспитывали с пониманием, что нечисти не бывает, а когда они узнавали правду, то начинали ненавидеть тех, кто смел существовать вне воли человека – и так отличаться, и так превосходить по силе.
Доркал не сдерживал себя. Одним взмахом его руки троица была отброшена вон из лавки. Громкие, но недолгие крики прекратились, когда солдаты приложились черепами о камень мостовой, вылетев за порог магазина.
Один солдат, чья некогда белая форма была теперь выпачкана в крови и грязи, встал и, пошатываясь, вытащил лук и неуверенно прицелился. Вероятно, именно он и выпустил стрелу в сердце аюстала в прошлый раз. Вот только снова провернуть этот трюк Доркал не позволил – он перерезал горло человека раньше, чем пальцы того отпустили натянутую тетиву.
Двое оставшихся королевских стражников попятились назад, собирая белоснежной тканью одежды грязь с мостовой. Это рассмешило аюстала, и его смех разносился по опустевшей улице, с которой разбежались все, увидев, что происходит что-то непонятное, но жуткое и явно угрожающее жизни.
Доркал поднял в воздух обоих стражей – ужасный хруст – и страх и отвращение исчезли с их лиц. Тела с жутко скошенными шеями рухнули на мостовую. Пустые глаза солдат остались навсегда открытыми в небо.
Каз делил людей на две категории: на тех, кто покровительствовал жителям Ночного Базара, считая их могущественными и полезными, и на тех, кто их ненавидел, потому что не мог объяснить и принять само существование созданий ночи, и прятал за этой маской животный страх.
Солдаты относились, по мнению парня, ко второй категории. В любой другой ситуации Каз был бы не прочь позлорадствовать над их участью, но приблизилась Али и буквально упала к нему в руки. Ее дыхание было тяжелым и частым, девушка хватала ртом воздух. Каз чувствовал, как бешено и слабо бьется ее сердце. Он вытер рукавом рубашки кровь с ее губ.
– Нужно что-то сделать, – Али кивнула в сторону Доркала, когда тот выкинул солдат из магазина. – Или нам крышка.
Каз не мог не согласиться. Но он знал только один способ избавиться от аюстала.
– Мы должны убить его.
– Если мы убьем его, то и Заула тоже? – спросила Али.
Каз не мог посмотреть в глаза девушке. Ему хотелось солгать, дать надежду, пусть и мимолетную. Но ложь никогда не доставляла ему удовольствия – а сейчас особенно. Поэтому он сказал правду:
– Да.
Али бессильно заплакала. Каз по-прежнему избегал ее глаз, но почувствовал, как Али прижалась к нему всем телом, утыкая голову ему в плечо. Ее трясло от слез и беспомощности.
– Я не смогу.
– Знаю.
Каз вынул старый нож, пригодный только для вспарывания карманов и кошельков. Парень нередко пользовался им в Ночном Базаре, но не мог предположить, что воровской клинок пригодится ему и в мире людей.
Этот ножик достался ему еще в детстве в Ночном Базаре. Каз тогда часто убегал от Холда, который самозабвенно взялся обучать его грамоте. С завидным упорством демон заставлял сидеть над скучными книгами и учить языки. Каз считал это бесполезным. Куда интереснее было учиться как можно ловчее срезать кошельки и быстро прятать добычу.
Но долго это скрывать не получилось. Старый демон, как ни бился, так и не смог отучить человеческого ребенка от увлечения воровством – и решил извлечь из этого пользу, тем более что Каз и вправду проявлял недюжинный и даже странный талант.
Холд достал заброшенный, столетиями лежавший в пыли ножик и отдал его мальчику, наказав никогда не применять иного оружия. Демон был настолько серьезен, что пользоваться чем-то другим Казу не приходило в голову, даже когда он достаточно вырос и мог бы выбрать и освоить любое оружие.
– Сейчас это просто старый нож, у лезвия которого отломан кончик. Может казаться, что он ни на что не годен. Но сделай его своим верным другом, испытай его в деле – и ты удивишься. Однажды он сможет спасти жизни. Попроси его разрушить – и он разрушит что угодно и сам наполнится отобранной силой.
Тогда это показалось очередной демонской небылицей. Но с возрастом, все лучше узнавая логику Ночного Базара и знакомясь с магическими предметами, Каз понял, что нож Холда – один из них.
И сейчас настало время испытать его.
Доркал наигрался с телами солдат и вошел в лавку. Он шагал по книгам – их обложки трещали под его ногами, а страницы сминались. Сердце Каза бешено стучало, и он надеялся, что Али не чувствует его страха.
Парень сжал кожаную рукоять. Ладони потели, и он боялся, что нож выскользнет из рук. Аюстал медлил, смакуя момент. Этих двоих ему хотелось убивать подольше, чем тех слабеньких стражников короля.
– Я и забыл, насколько люди хрупкие создания. Так легко… Ломаются!
Каз почувствовал, как Али вздрогнула в его объятиях. Одной рукой он прижимал к себе девушку, а в другой держал нож, которым собирался убить друга. Али дернулась, чтобы посмотреть на аюстала, говорившего ртом Заула ужасные слова, но парень не позволил. Он мягко переложил слабое тело Али на пол за свою спину, загораживая собой от Доркала. Ей больше не нужно видеть смерть.
– Закрой глаза, – прошептал Каз.
И Али закрыла.
Шаги аюстала стихли. Он остановился в паре метров и плотоядно оскалился. Каз принял боевую стойку и старался, чтобы Доркал не видел, как дрожат его руки.
Темные глаза смотрели на Каза.
Одними губами он прошептал слово, которое на магическом языке Ночного Базара означает «Разрушь»:
– Banizy’aar.
И метнул нож в Заула.
Глава 31
Каз не помнил, как добирался до замка. Просто шел. Переставлял ноги. Держал Али за руку. Единожды за всю дорогу он мельком взглянул на девушку. В ее глазах была пустота, а все мысли остались там – в старом книжном магазинчике. Каз тоже не мог забыть ту картину. В последнюю секунду, когда нож уже вошел в тело Заула, заполненное аюсталом, в глазах аями появился проблеск осознания. Будто Заул на какой-то миг вернулся. Каз был уверен: перед ним промелькнула знакомая улыбка прежнего Заула – беспечная и добрая. А потом она погасла, и его глаза закрылись. Доркал в теле аями рухнул на колени, а потом и на пол – замертво.
Каз вытащил нож и замер, удивленно глядя на клинок. Его лезвие было абсолютно целым и выглядело бы как новое – если бы не было покрыто кровью. Пророчество Холда сбылось: ни на что не годный старый ножик с отломанным кончиком выполнил свое магическое предназначение и возродился, став настоящим оружием. «Спасибо тебе, старый демон», – подумал Каз, вытирая лезвие о свою одежду.
Он позволил Али открыть глаза только тогда, когда они вышли.
Вокруг книжной лавки собирались люди: кто-то кричал, звал на помощь, а кто-то просто пялился и шокированно молчал. Толпа гудела, но Каз ничего не слышал. Его мысли заглушали любой шум.
До самого замка парень так и не выпустил руку Али.
За весь путь они не сказали друг другу ни слова.
Взволнованный и растерянный Граф встречал их у самых ворот, беспокойно вышагивая вдоль линии стражи. Увидев Каза и Али, Авеил бросился к ним с вопросами: