Наконец все забрались в машину. Во дворе было пустынно, половина дома стояла на капремонте Из выхлопной трубы повалил дым.
— Раз, два, три, четыре… — прикусив губу, Толик зажмурился.
И в этот момент он увидел вспышку пламени, а затем услышал глухой взрыв. Раскрыл глаза. На месте машины клубился дым, куски железа и какие-то детали падали на землю. Белье, висевшее во дворе, сорвало вместе с веревками.
— Ну вот и все, — «Джип» рванул с места.
Через полчаса довольный Толик уже был в квартире у Петрова.
— Почему не предупредил меня, как будешь действовать? Я же тебе предлагал совсем другой план, и ты согласился, — стоя у окна и глядя на улицу, бурчал Петров. но в глубине души был доволен.
— Я подумал, что так будет лучше, — Толик взял сигарету из деревянной коробки, стоящей на письменном столе, и без разрешения закурил.
Толик курил, Петров молчал. Первым тишину нарушил Анатолий:
— Я им, между прочим, четыре тысячи дал из своих денег.
— Это твои траты.
— Нет, — сказал Толик, — так мы не договаривались Я большое дело сделал, все остались чистыми, убийство Малютина спишут на азербов. Я думаю, менты уже там, изучаю г, измеряют, взвешивают. Я им хорошую версию подсунул, она их вполне устроит, да и выглядит правдоподобно.
— А машина? Что ты думаешь, следователи идиоты?
Поверить, будто бы убийцы два раза одну и ту же угнанную машину в деле использовали?
— Следователи подумают, что азербайджанцы идиоты.
А Гейдар и его ребятки придурки и есть, это все их знакомые подтвердят. Отморозки полные. За ними столько мокрых дел, что одним больше, одним меньше…
— Так-то оно так, — сказал Петров, упершись кулаками в подоконник, — это все на словах… А как оно наделе повернется?
— Уже повернулось.
— Тебя кто-нибудь видел?
— Меня — нет, — хмыкнул Толик.
— Тоже мне, человек-невидимка!
— А если кто-нибудь и видел, то еще доказать надо, что это я.
— Доказать, доказать, — прохрипел Петров. — Надо будет, так докажут.
— Кому надо? Вам этого не надо, Короедову тоже, а мне и подавно. Мне на свободе хорошо. К тому же у меня на время убийства алиби железное. Я пьяный сидел в ресторане, у нас ОМОН документы проверял. Так что полный профит.
— Хитер ты, братец, хитер!
— Был бы глуп, так сидел бы себе на Колыме или в Крестах.
— От тюрьмы да от сумы не зарекайся, — опять хрюкнул Петров, — и еще от памятника на кладбище.
— Я тут ходил давеча на кладбище, с одним стариком разговаривал, случайный прохожий, чистый питерец. Так он, знаете, что сказал?
— Что?
— Что это Короедов с Петровым Малютина заказали.
— Что? Что? — багровея, прошипел Петров. — Кто заказал?
— Старик сказал, что вы двое это сделали.
— Какой старик!? Ты что несешь? Петров с Короедовым… Да Петров с Короедовым — лучшие друзья Малютина.
— Водой не разлить, особенно после его смерти. — расхохотался Толик. — Правильно я понимаю?
— Чтобы больше я этих разговоров не слышал! Ты меня понял?
— Я предупредил.
— Думать — это одно, а доказать — совсем другое.
Нет у них доказательств Нет Малютина, нет и доказательств. А есть трупы азербов. Кстати, мне уже звонили. — сказал Петров, — там все, вроде, нормально. Следствие пойдет по тому руслу, которое мы проложили. Им так удобнее.
— Я же знаю, вода течет туда, где ниже, — сказал Толик. — Если яма есть, то она наполнится. А потом интерес к убийству поугаснет. Толпа зевак рано или поздно разойдется. У людей дела, семьи, дети… Да и сколько можно говорить о покойном? Появится новый представитель президента, — усмехнулся Толик и, как показалось Петрову, даже подмигнул, хотя он знал, что подобной вольности бандит не допустит. Дистанцию Толик выдерживать умел, никогда не посягал на то, что ему не принадлежало.
— Черт с тобой, — посветлел лицом Петров, — дам я тебе четыре штуки за азербов сверх того, о чем договаривались. Ты все-таки молодец, хоть и не люблю я тебя.
— Мы и не договаривались любить друг друга, — потер сухие ладони Толик. — Только деньги и честное слово нас вместе удерживают. А любовь в любом деле — она к хорошему никогда не приводит.
Петров, бесшумно ступая по мягкому ковру, подошел к письменному столу и, маленьким ключиком открыв ящик, медленно выдвинул его. Он не рассчитывал, что придется давать еще четыре тысячи долларов, поэтому вытащил пачку в банковской упаковке и протянул Толику — Сам отсчитай.
— — Доверяете? — усмехнулся бандит.
— Мне ничего другого не остается. — жабьей улыбкой ответил на замечание Петров.
Толик быстро отсчитал деньги и небрежно сунул их в наг рудный карман рубашки из дорогой и тонкой материи.
Деньги даже немного просвечивались сквозь ткань.
— Выпить хочешь? — рука Петрова потянулась к графину с коньяком.
— Я за рулем.
— Странный ты человек. Толик. Почти не пьешь, с бабами я тебя не замечал, даже не знаю, где и с кем ты живешь.
— Ой ли? — покачал головой Толик.
— Честно, не знаю, — глаза Петрова сделались несколько злыми.
— Что, открытку к празднику решили написать, или вы мне хотите пачку визиток заказать с золотым тиснением?
Мол, конфиденциальные услуги по высшему разряду и полное сохранение инкогнито заказчика.
— Ты же знаешь, Толик, если ты понадобишься, тебя найдут, и это не займет много времени.
— Знаю, — Толик, чуть сдвинув полы куртки, взглянул на свой пейджер. — Вы уже сколько раз мне предлагали радиотелефон заиметь, но пейджер надежнее. Его не запеленгуешь, хотя и говорят, будто с пейджерами сегодня последние лохи ходят. А я думаю, наоборот. Если человек с сотовиком в руке по базару вышагивает, он последний лох.
— Это ты верно заметил Я тоже не люблю рисоваться. в этом мы с тобой похожи Побеждает и выживает скромнейший. Ты как хочешь, а я выпью, — Петров налил себе в широкий бокал немного коньяку.
— Надеюсь, не азербайджанский? — сдержанно рассмеялся Толик.
— Нет, греческий, с острова Крит. Бывал там хоть раз?
— Нет и не тянет. Я как-то больше на даче люблю отдыхать.
— На чьей?
— На своей собственной, с женой, с детьми и друзьями.
Вновь Петров сделался грустным. До сих пор он толком не знал, есть у Толика жена или нет, не знал, где тот живет, хотя и стремился это узнать. Люди из охраны временами отыскивали какие-то адреса, но после проверки выяснялось, что там живет полоумная старуха или какой-нибудь отставник с орденскими планками на рваном пиджаке. В общем, найти Толика можно было только по пейджеру, и появлялся он, как джинн из лампы, словно стоял за дверью и ждал условного сигнала. Для него никогда не существовало отговорок типа: «я выпил», «был В гостях», «с женщиной». Если он был нужен, то находился тотчас, в любое время суток, появлялся выбритый, подтянутый, готовый к действиям. И всегда задавал лишь один вопрос; «Сколько это будет стоить?» И, как правило, цену всегда увеличивал — не намного, чисто из принципа.
Короедов с Петровым к этому привыкли. Без Толика половина их дел давным-давно завалилась бы, накрылась бы, как любил иногда говорить Короедов, шайтаньим хвостом. Толик был незаменим.
Знали они друг друга уже лет пять, и своей связью дорожили, старались не подводить и договоренности не нарушать. Поэтому Петров даже вздохнул с облегчением, когда понял, что Толика убирать в этот раз не придется, хотя в мыслях уже поставил на нем крест, большой и жирный.
— Ты сейчас куда?
— Есть дела. Может быть, домой.
— А если честно?
— Ну кто же это спрашивает и кто же на это отвечает?
Я же не требую честности от вас с Короедовым. Честность нужна лишь в финансовых расчетах. Кстати, деньги перечислите на мой счет.
— Остаток, что ли?
— Да, остаток, — сказал Толик. — Наличных мне хватит надолго, я же на Крит не собираюсь.
— Это хорошо. Не исчезай далеко, в любой момент можешь понадобиться.
— Я всегда в зоне действия пейджера и самое большое часа через два появлюсь.
— Тогда хорошо.
— Короедову скажите, чтобы не волновался, я жив-здоров и даже поменял машину.
— Что, «Нисан» купил?
— Вы и это знаете.
— Так она же под окном стоит.
— Я специально поставил, чтобы вы видели, как я из нее выхожу.
На этом разговор был закончен. Охранник проводил Толика до самого выхода из подъезда, сам открыл ему дверь. Охранник был здоровенный двухметровый детина, почти на голову выше Толика. Но если бы пришлось драться, то еще неизвестно, кто бы взял верх. Толик обладал силой невероятной, хотя таким и не выглядел.
Сбивала с толку его улыбка, белозубая и искрящаяся, словно у космонавта, и веселые глаза. Но Петров знал, что Толик безжалостен и хладнокровен, а самое главное, расчетлив и опрометчивых действий не совершает, всегда действует по заранее подготовленному и хорошо отработанному плану. А если импровизирует, то талантливо и лишь потому, что другого выхода на данный момент нет.
Толик, держа руки в карманах брюк, вышел из арки, открыл машину, забрался в нее и взглянул на окна огромной квартиры Петрова. Тот стоял у окна, лысина поблескивала, как бильярдный шар на сукне.
— Ну и уроды. — буркнул Толик, — что бы они без меня делали? — И тут же подумал: «На моем месте был бы другой человек, а вот на месте Петрова с Короедовым никого другого быть не может».
«Джип» заревел мощным двигателем и уже секунд через пять исчез из поля зрения Петрова. Тот позвонил Короедову и сказал:
— Ну вот и все.
— Я уже слышал.
— Вот видишь! А ты волновался.
— Можно подумать, ты не волновался! Дело, так сказать, семейное, а все, что касается семьи, всегда причиняет боль, — со сдержанным холодком в голосе произнес Короедов.
И Петрову показалось, что он даже увидел, как поблескивают стекла очков на бледном лице его циника-компаньона.
Бармен небольшого уличного кафе с громким названием «Аврора» за два последних дня уже устал давать показания. Он выучил их наизусть. Разбуди его ночью, он бы выпалил все, что знал, причем, голосом бесстрастным, вкрапляя чисто милицейские термины, которых нахватался от следователей и криминалистов. Он давал показания и сотрудникам генпрокуратуры, прибывшим из Москвы, и сотрудникам ФСБ, и местным сыщикам, и даже лично полковнику Барышеву.