Звягинцев пьёт коньяк из чашки и закусывает холодной сарделькой, найденной в моём холостяцком холодильнике.
– Что за свинство? Почему у тебя нет нормальной посуды? Ни одного коньячного бокала.
– А зачем они мне?
– Как зачем? К тебе гости приходят и пьют «Арарат» из пол-литровой чашки. Это нормально?
– Не нравится – приносите свою посуду.
– И закуску.
– И закуску, – соглашаюсь я, – ходят тут всякие, объедают. Самому мало.
Звягинцев кисло улыбается. Мы должны говорить совсем не о посуде. Нам нужны ответы на вопросы. Но этикет обязует нести чушь. Закуриваем, майор пускает кольца дыма в потолок. Никогда не умел это делать и всегда завидовал тем, кто умеет. Кольца висят, медленно расползаясь. На их месте появляются новые.
Молчим.
Я подхожу к компьютеру и нахожу фото с вампирского бала.
– Смотри, знаешь кого-нибудь?
Майор встаёт с кресла и, раздвинув хлам на компьютерном столе, чтобы было куда примостить локти, смотрит на монитор.
– А ну-ка верни, – просит он. – Да, вот эту… хм, очень интересно. Давай дальше. Мать твою, можешь увеличить? Вот этого товарища.…У тебя интернет работает?
Майор весь напрягся, как кот перед броском.
– Что ты там увидел? – интересуюсь я.
– Упакуй мне фотки в архив, сейчас вышлем одному товарищу.
Он достаёт мобильник, долго ищет номер. Наконец-то, находит. Я вижу как он возбуждён, лучше не задавать вопросов.
– Алло, Валера, ты не занят? Можешь мне услугу оказать? Нужно людей идентифицировать. По фотографиям. Качество нормальное, только некоторые в гриме.
Да, высылаю. Как быстро сделаешь? Всё, я перезвоню, давай.
– Что произошло?
– Сейчас расскажу, сейчас, только фото отошлю.
Я иду на кухню и готовлю кофе, пока майор отсылает почту. Закончив, Звягинцев находит меня по кофейному аромату. Он садится на табурет, отхлёбывает коньяк прямо из горлышка.
– Интересные у тебя фотографии. Кружок самоубийц.
– В смысле?
– Я узнал пятерых, так вот, все они мертвы. Семья Савичевых отравилась кухонным газом. Муж и жена легли спать, а проснулись мёртвыми. Два дня назад. Солодовников Василий Андреевич, владелец сети магазинов женского белья вскрыл вчера вены. Оставил записку, что из-за долгов. Овчаренко выпил три упаковки снотворного. Тоже записку оставил. А Мицкевич сгорел в гараже. Несчастный случай.
Про Мицкевича я уже слышал. Значит, Мастер прав, значит тех, кто был на том маскараде, убирают тихо и без шума. Но кому они помешали? Значит, и я на очереди. И та девушка тоже.
– Сейчас опознают остальных, – Звягинцев нервно поглядывает на часы. – Кто бы мог подумать. Все эти люди даже не знакомы были. Вроде бы. Никто даже не связал эти смерти между собой.
– Там… девушка была. Я сегодня её видел, но протормозил. Можно её найти???
– Не знаю, посмотрим. Если её фото есть в базе. Должно быть, паспорт же она получала, надеюсь. А что за девушка? Хорошенькая?
– У тебя одно на уме. Хорошенькая, я что, за нехорошенькую беспокоился бы? Слушай, а что там с этим делом в ночном клубе?
– Всё в порядке, не волнуйся. Убитый и ещё один – бойцы из свиты Бормана, так, ничего существенного, шестёрки. Третий – вообще никто, старый их знакомый. Борману сейчас не до своих людей. Его душат все кому не лень. Попал под каток. Он же метил в мэры, а многим такая идея не по душе, вот и прессуют его. Не сильно, но дают понять. Он злой сейчас, нервный. Если серьёзно копнут – засадят лет на сто. Тебя провели, как жертву. Никто тебя дёргать не будет.
– Как-то всё слишком просто и легко прошло.
– Не твои заботы. Ты что, не доволен? Так мы сейчас быстренько дельце состряпаем.
– Не надо.
– Смотри, а то и так ему не так и так – слишком просто. Ну что, может, звонить пора? – он достаёт мобильник и уходит в комнату.Я остаюсь допивать остывший кофе. Слышу, как Звягинцев расхаживает из угла в угол и бубнит в трубку. Странный человек. Знаю его уже много лет, с детства. Сильно не дружили, но сталкивались часто. Безотказный парень, всегда выполняет то, что пообещал. Спокойный, коньяк пьёт. Жена и двое детишек.
Но после того, что мне рассказали люди, которые столкнулись с ним в иной ситуации, так сказать по разные стороны баррикад, я стал относиться к нему несколько иначе. Это как держать дома ручного льва. Когда-нибудь он тебе откусит руку, а то и голову.
Говорили, что он садист и вообще, страшный человек.
И я верю. Это как у кавказцев. Если ты ему друг, он для тебя наизнанку вывернется, а если нет – прирежет и глазом не моргнёт.
Что-то долго он там разговаривает. Иду в комнату и застаю майора за компьютером. Стучит по клавишам, прижав трубку к уху плечом.
– Да, да, спасибо, с меня причитается, – говорит он в трубу и, заметив меня, оборачивается, прячет телефон и разводит руками. – Плохи дела.
Звягинцев прикладывается к бутылке, снова поворачивается к монитору и зовёт меня.
– Вот, смотри, что я узнал. Практически все мертвы. Произошло это за три последних дня. Все смерти либо самоубийство, либо несчастный случай, либо инфаркт. Кстати, я ночью послал наряд милиции к твоему дому, как ты просил. Всё тихо было. Но, всё равно, тебе бы слинять из города, пока всё не прояснится. Езжай куда-нибудь в глухомань, затаись. Хочешь, у меня домик есть в области?
– Что с девушкой?
– Есть такая девушка. Васильева Светлана Александровна, двадцать семь лет, высшее образование, не замужем. Вот адрес и телефон. Наверное, пока ещё до неё не добрались.
И ещё, ничего не известно о судьбе некоторых граждан. Смотри, вот этот, этот, вот эта парочка. Там был ещё кто-то, кого на фотографиях нет?
– Был, дворецкий, парень молодой, Роман, кажется и ещё один… – я вспоминаю Тадеуша. Я же его снимал в клубе. Вскакиваю, бегу искать фотоаппарат – «Мальборо».
Тадеуш на фотографиях получился, я даже не ожидал. Кадры не совсем удачные из-за плохого освещения, но вытянуть из них кое-что можно и лицо можно разобрать. Значит, никакой он не вампир, а может, потому что фотоаппарат не зеркальный. Поди, разбери этих вампиров.
– Давай съездим туда, проверим, а? – говорит майор. – Дорогу помнишь?
– Вряд ли найду. Ехали в темноте, и я за дорогой особо не следил.
– Ладно, это не проблема. Сейчас выясним. – Он опять достаёт телефон и бродит с ним по комнате, как тигр в клетке. – Всё, координаты есть. Едем?
Мне никуда не хочется ехать, я сам не знаю, чего хочу. Если быть честным, то хочется забаррикадироваться на все замки, уткнуться лицом в подушку и отключить мозги, чтобы не думать об этом театре абсурда. Но, с другой стороны, я очень волнуюсь за Васильеву Светлану Александровну, хотя её совсем не знаю, но вдруг это любовь с первого взгляда? Вдруг это судьба? Да и за себя тоже страшно, хотя мне совсем не верится, что кто-то хочет меня убить. А ещё я Михаилу обещал фото фасада.
– Хорошо, едем, только нужно кое-что сделать.
Я набираю номер Светланы. К телефону долго не подходят, я уже начинаю нервничать, как в трубке раздаётся женский голос:
– Алло, я слушаю.
– Это Светлана?
– Допустим, а вы кто?
– Долго рассказывать. Просто послушайте меня и поверьте. Вам угрожает опасность, Вас могут убить. Я понимаю, что это звучит глупо.
– Я… я знаю, – я ожидал услышать от неё что угодно, только не это.
– Знаете? Можно я заеду за Вами?
– Зачем?
– Давайте спасаться вместе.
– Я должна Вам верить?
– У Вас есть выбор?
Она молчит, но я чётко представляю все её сомнения, как она закусывает губы, прикрывает в раздумье глаза, потирает переносицу. Наконец, она отзывается.
– Хорошо, я согласна. Одна просьба, если я совершаю ошибку, сделайте это… не больно.
– Вы поступаете правильно, соберите самое необходимое.
Мы договариваемся о месте встречи. Я достаю спортивную сумку, набиваю её свитерами, футболками, джинсами, сменным бельём. Документы, деньги, Лейку, пару кроссовок. Сумка – мечта оккупанта, в неё можно засунуть всю квартиру, но я беру самое необходимое, из расчёта, что меня не будет месяц. Надеюсь, за месяц всё утрясётся. Денег достаточно, я забираю все мои наличные сбережения, да и на Вебмани у меня приличная сумма.
Звягинцев допивает коньяк, развалившись в кресле, и молча наблюдает за моими сборами. Мне понадобилось пятнадцать минут.
– Поехали, – я готов, осталось обуться, надеть куртку и закинуть на плечо сумку необъятных размеров.
– Ну что ж, поехали. На чьей машине поедем?
– На моей, я уезжаю из города, домой уже не вернусь.
– Да я понял, не дурак.
Светлана стоит на аллее, поставив сумку на скамейку. Несмотря на то, что уже темно, я узнаю её силуэт издали. Выхожу из машины и иду к ней. У неё настолько обречённый вид, что хочется защитить её от всех бед на свете. Совсем незнакомого человека, который меня даже не помнит. Что со мной случилось? Куда делся мой цинизм и прагматизм? Меня пугают эти чувства и в то же время, это как ностальгия по юности, по первой любви, по первому поцелую.
Она каким-то чутьём понимает, что я иду к ней, берёт сумку, отряхивает с неё насыпавшийся снег и направляется навстречу. Сквозь снегопад я любуюсь её лицом, её походкой и её беззащитностью. Мы встречаемся, и она внимательно всматривается в мои глаза, пытаясь понять, чего от меня можно ожидать. Минуту мы смотрим друг на друга, затем я забираю у неё сумку и мы молча идём к машине. Она видит в салоне Звягинцева и замедляет шаг, я шепчу ей – «не бойся», открываю заднюю дверцу и она садится. Я бы так не смог. С такой решительностью шагнуть в бездну неизвестности мне не под силу. Я бы дрался или убегал, или же бился в истерике. Только не так спокойно и хладнокровно.