– Тю-тю? Если бы не ты, я бы спал спокойно в своей квартире, ни от кого не скрываясь и ничего не боясь.
– Наивный, ты ничего не знаешь, совсем ничего.
– Ну, так просвети меня.
Майор пьёт коньяк, как всегда из горлышка. Он сидит за столом, развалившись на антикварном стуле советских времён, напоминая чекиста на допросе или вернувшегося с войны фронтовика, столько в нём самоуверенности и превосходства. Но мне это кажется скучным и, не дождавшись ответа, засыпаю. Сквозь сон слышу, как бухтит телевизор, как майор разговаривает по телефону, это сливается со сновидениями, поверхностными, больше похожими на мысли с закрытыми глазами.
– Вставай!!! – майор шипит мне в лицо, и трясёт за плечо. Открываю глаза – в комнате темно, только лампа из кухни бросает полосу света на полу.
– Ты чего? – спросонья спрашиваю я, стараясь привыкнуть к темноте, да и, вообще, проснуться.
– Там!!! – Он показывает пальцем на окно.
– Что там? – Я уже знаю, что там, и это не сон, и не хочу туда идти.
Я встаю, включаю свет, резанувший по ещё не проснувшимся глазам, и иду к окну. Отдёргиваю штору. За окном светятся окна дома напротив, горит одинокий фонарь, из-за снега хорошо видно всю улицу. Ничего, что могло бы напугать.
– Тебе приснилось? – спрашиваю я.
– Нет, она стучала, скреблась. А когда выглянул – увидел её. – Он весь дрожит, глаза таращит и машет руками. – Она смотрела прямо на меня. Второй этаж, ёлы-палы, как она…? В воздухе висела, что-ли?
– Кто – она?
– А я откуда знаю? Похожа на ту подругу, с которой ты в Крым уехал, только я не уверен. Та несчастная была, а эта… Ты о ней говорил, что она вампир?
– Там никого нет.
Хочется поверить, в то, что я говорю, но я знаю, что Звягинцев говорит правду.
– Она была, клянусь.
Присаживаюсь на подоконник, и наблюдаю за напуганным офицером милиции – довольно редкое удовольствие. Только бы сдуру не выстрелил мне в живот.
– Я никого не видел… – и тут я слышу стук по стеклу. Слабый, но отчётливый, даже скорее царапание. В ужасе отскакиваю от окна, падаю на пол, оборачиваюсь и вижу её. Светлана висит в воздуха, прижав руки и лицо к окну. Боже, как она прекрасна!!! Лицо приобрело благородные, аристократичные черты; распущенные чёрные волосы подчёркивают восковую бледность. Глаза словно забираются в мозг и шепчут, шепчут. Ей холодно, я должен её пустить. Нет, это она просит – пусти, позови, пригласи. Мне совсем не страшно, мне хорошо, я так ждал её. Счастье наполняет каждую клетку, мне никогда не было так легко и спокойно. Пустить её, она замёрзла. Я пытаюсь открыть задвижки, но окна здесь последний раз открывались до революции и у меня ничего не получается. Ничего, сейчас, любовь моя, сейчас. Ищу, чем бы разбить окно. Пустить её, мне нужно пустить её в дом. Что-то не так, но я не слушаю эти предательские мысли.
Под столом пустая бутылка, я иду к ней – сойдёт, чтобы выбить стекло. Но не дохожу – получаю сильнейший удар в челюсть и падаю в нокдауне на пол.
– Ты что это надумал? – слышу сквозь туман голос майора. – Ты ей открыть хотел?
Я хочу что-то ответить, но не могу и даже не пойму, о ком он говорит. Поднимаюсь на четвереньки, память возвращается, и я вспоминаю лицо за окном – страшное, бледное, мёртвое лицо. С приоткрытыми алыми губами. С глазами, шепчущими прямо в мозг. Бросаю взгляд на окно – никого. Звягинцев задёргивает шторы.
– Ну, ты идиот, зачем ты её впустить хотел? Кто она такая?
– Она – вампир.
– И что нам делать?
– Понятия не имею. Не пускать. Я понял, что она без приглашения не может зайти.
– Ты как зомби стоял, всё задвижки на окнах дёргал. Ты это прекращай, у меня жена и дети.
– Я просил тебя – дай уехать.
Грохот прервал наш разговор. Окно дрожало от ударов, словно безумная птица бьётся в стекло.
Майор побледнел и снова схватился за пистолет. Окно сдерживало напор, но вот надолго ли? В голове снова начали появляться чужие мысли, бессвязные, но пугающие.
Например, а не открыть ли мне окно.
– Не давай мне пустить её.
– У меня сейчас истерика будет. Я никогда так не боялся. – Майор бледный, как мел, направляет пистолет на окно. – Давай, я её пристрелю.
– Ей твои пули, как комариные укусы.
– Откуда ты знаешь?
– Я видел, поверь мне. Держи, – протягиваю ему кол.
– Это что за шампур?
– Не промахнись, нужно попасть в сердце.
Майор прячет пистолет и сжимает в кулаке кол.
– Думаешь, это её убьёт?
– Тебя бы убило.
– Меня бы и пуля кокнула. И, вообще, у меня сейчас сердце остановится.
Удары в окно прекращаются. Тишина оглушает и ещё больше пугает, потому что не знаешь, откуда ждать нападения.
– Пойди, посмотри, – подталкивает меня Звягинцев.
– Хочешь, чтоб я опять пытался окно открыть?
– Где она?
Мы инстинктивно становимся спиной друг к другу, выставив перед собой оружие – майор разукрашенную рунами деревяшку, я – серебряный кинжал.
– Давай договоримся – если кто-то из нас будет себя странно вести, сразу в нокаут, – предлагаю я.
– Любой каприз, только бы ночь продержаться. Где ты взялся со своими подружками?
– Я тебя просил – дай мне уехать. Только, думаю, от неё нельзя уехать.
– А что ей нужно?
– Я.
– Почему ты?
– Не знаю. Любовь у нас. Но и ты сгодишься тоже, на десерт.
– Бля, – резюмирует майор. – Не хочу на десерт. Может она ушла? Поняла, что нас голыми руками не взять, и ушла?
– Не плохо бы было.
И тут раздаётся стук в дверь. Стучат настойчиво.
У меня подкашиваются ноги. Мочевой пузырь вдруг тяжелеет и я еле сдерживаюсь, чтоб не обмочиться.
– Кто там? – кричит майор.
Никто не отвечает и после короткой паузы стук возобновляется.
– Пошла на хер!!! Оставь нас в покое, сука!!! – майор вопит дрожащим голосом. Глаза покраснели, налились слезами. – Прекрати!!! Уходи!!! Пошла вон, шалава!!!
Стук в дверь усиливается и я вижу, как трещат старые дряхлые доски.
Вспоминаю гоголевского «Вия», и мелькают идиотские идеи, типа начертить мелом круг, прочесть молитву, но я даже Отче наш не знаю.
– Всё!!! Я иду!!! – Майор хватает со стола бутылку, порядочно отпивает, и крепче сжав кол, идёт к двери. – В сердце, говоришь?
За дверью затихли.
– Не нужно!!! Только не приглашай её!!! Всё что угодно, не говори ничего ей, и в глаза не смотри.
Я понимаю, что майор прав и нужно что-то делать, иначе, к утру, мы превратимся в свихнувшихся идиотов. На ватных ногах иду за ним, выставив вперёд нож. В голову снова начинается хаос. Навязчиво вспоминается Светлана, имя её отстукивают молоточки в мозгу. Страх сменяется тоской и печалью. Скучаю, хочу её увидеть. Хочу. Увидеть. Обнять. Прижать к себе. Поцеловать. Этот нелепый майор, предатель и хам, мешает мне, он всё испортит, он лишний, его не должно здесь быть. Представляю, как мой нож входит ему под лопатку. Он больше нам не помешает.
Слышу голос Светланы, но не за дверью, а в голове. Пусти меня, я так скучала. Пусти.
И тут майор поворачивается ко мне и протягивает бутылку с остатками коньяка. Как я ненавижу этого урода, усилием воли не всаживаю в него кинжал. Беру бутылку и делаю приличный глоток. Тёрпнут дёсна, реагирует желудок, трясу головой, меня передёргивает от коньяка. И сразу спадает наваждение. Я опять становлюсь напуганным до жидкого поноса и майор – единственный, на кого я могу надеяться.
Звягинцев очевидно замечает, что со мной не всё в порядке.
– Ты чего? Опять она тебе голову морочит.
– Ага, – киваю я.
О том, что я его чуть не прирезал, решаю промолчать.
– Может, мне тебя привязать к батарее? Я не могу на два фронта.
От удара в дверь у меня чуть сердце не остановилось. Звягинцев побледнел, но решительности не потерял.
– Ну, сука, тварь, давалка подворотная!!!
Он поворачивает ручку замка и ударом ноги распахивает дверь, отскакивая назад и становясь в стойку, чтобы отразить нападение. Но за дверью никого нет.
Адреналин в крови зашкаливает, я чувствую запах страха, исходящий от меня. Мы стоим, как два самурая перед пустым дверным проёмом в нелепых позах. Мы ждём.
– Ну, где ты? Засцала? Давай, выходи!!! У меня есть для тебя штучка!!! – ругань помогает майору сохранять рассудок. Но выглянуть в коридор мы не решаемся, а для того, чтобы закрыть дверь, нужно, как минимум, выставить руку за пределы комнаты.
И тут появляется Светлана, она не вышла, не свалилась, не выпрыгнула. Она просто появилась; только что её не было, и вот она перед нами во всей красе. Это произошло так неожиданно, что мы вскрикнули.
– Вы что, даже не пригласите даму в дом?
Я пытаюсь ответить ей, но язык не слушается. Майор тоже молчит в тупом онемении.
– Я могу войти? – спрашивает она. Глаза – два обсидиана, губы словно налиты кровью, бледное лицо без всякой мимики. Опускаю взгляд, чувствую, что она пытается управлять мною, вступаю с ней в мысленный диалог, в голове – каша, но она не может взять верх. Мне нужно молчать. Молчать и не смотреть на неё. Я знаю, что она не может войти в квартиру. Пока ей не разрешат. Но мы же не разрешим. Ни за что.
Трогаю майора за плечо, он вздрагивает, смотрит на меня мутным взглядом.
– Просто молчи. Молчи, ясно? – тяну его за рукав.
Он кивает головой.
– Пойдём, – тащу его за собой.
Слышу, как злобно шипит вампир.
«Пусти, пуссстиии, пууууууусссссстииииииии»…
Мы отступаем вглубь комнаты, и я утаскиваю ошеломлённого приятеля в кухню, а оттуда в ванную комнату. Там нет окон. И три двери, которые ей нужно будет пройти. Вижу, как вампир в ярости бросается в комнату, но ударяется в невидимую стену в дверном проёме. Прости, любовь моя. Наши пути разошлись. Оставь меня в покое. Пожалуйста. Молю тебя: забудь, разлюби, прости, живи своей мёртвой жизнью.
Сажусь на пол под рукомойником и рыдаю, не в силах сдержать слёз. Звягинцев в прострации курит, сидя на ванной. Пепел безнаказанно падает на коврик. До рассвета ещё далеко, но мы в безопасности. Она ушла. Я знаю это. Никто не стучит в окно, не выбивает дверь и не роется в моих мыслях.