– Опять гости будут.
– Ты уверен?
– Она меня не отпустит. Ты нашёл нож?
– Замучился искать. Он в сугроб свалился. Кстати, – майор восстает из сумки свёрток, передаёт мне. Я разворачиваю, достаю нож и режу им колбасу.
– Никуда я не поеду. У меня рак.
Майор застывает в изумлении.
– У меня уже метастазы. – Продолжаю я. – Я понял, всё что со мной происходит – это рак. Началось всё с одного неправильного звонка. Одна раковая клетка попала в мою жизнь. И пошло – поехало. Как болезнь захватывает всё новые клетки, так мой рак захватывает каждую минуту моей жизни. Посмотри на меня – из ночных клубов, дорогих шмоток и безбедной жизни я скатился до этого сарая, одежды из секонд-хэнда, разорванной в клочья куртки. Я сегодня курил бычок, подобранный на полу и спал на бомжацком ложе. И я радовался, что у меня есть хотя бы это. Это рак, и дальше будет хуже. И никакой Париж и Марсель, или где там у тебя отели, мне не помогут. Это карма. Заражённая раком карма. Понимаешь, единственно-правильный выбор для меня – это умереть. Самому, не дожидаясь, когда меня совсем расплющит, и об меня вытрут ноги и скормят собакам. Так что, оставь меня в покое. Я заразный, и, наверное, ты тоже уже заразился. Или я от тебя подхватил заразу?
Майор молча пьёт коньяк, уставившись на ботинки.
– Молчишь? Тебе нечего сказать? А знаешь, та моя подруга, с которой я ездил в Крым, тоже была больна раком. И она исцелилась.
– Да, и как же?
– А вот так. Взяла и выздоровела, и ей теперь никакой рак не страшен, никакой диабет и насморк. Вот придет она, а ты и спроси у неё, как она вылечилась.
– Ты едешь со мной?
– Пошёл ты…
Звягинцев встаёт, отпивает коньяк, ставит бутылку на стол.
– Ладно, я ушёл. У тебя рак, ты и спрашивай.
– Сигареты оставь.
На лежанку летит пачка «Парламента».
– Я хотел как лучше. Разбирайся сам со своей жизнью и со своими подругами. Прощай. Можешь жить здесь, сколько хочешь. С наступающим тебя, кстати.
– С чем?
– С Новым Годом.
Звягинцев ушёл. Я снова принялся за буржуйку. Из рук всё валится, но я развожу огонь. Не хватало замёрзнуть насмерть. Выхожу на улицу с сигаретой в зубах. Свежий воздух наполняет лёгкие, морозец щиплет щёки. Развалины внимательно смотрят на меня пустыми окнами, шепчут – мы придём, жди, как только стемнеет, мы обязательно проведаем тебя.
Темнеет, закат бросает красные отблески на снегу. Я знаю, что она снова явится ко мне. Я нужен ей мёртвым. Живым я её только мешаю. Но я спрошу, обязательно выведаю, как она излечилась. Для меня это очень актуально. Убивший вампира становится вампиром. Так мне говорил Тадеуш? Ну, что ж, возможно это будет пилюлей от всех бед. Только хочу я такого исцеления? Хочу ли я стать ночным охотником, кровососом, упырём, нежитью? Хочу ли я приблизиться к богам, хочу ли жить вечно? Мне плевать на все вопросы. Я просто хочу изменить мою жизнь.
Смогу ли я убить Свету? Чисто технически – не знаю. Но морально – я готов убить кого угодно. Кроме Ленки. Наверное. Светлана для меня сейчас – монстр, чужой, опасный и ужасный. Той Светланы уже нет.
Но, став вампиром, и я изменюсь, я уже не буду прежним мною. Улыбка перекосила моё лицо. А что я потеряю? Я всегда был одинок, плевал на всех, и по большому счёту, я ненавидел это тупое стадо, мычащее на заводах и в офисах, слушающее Диму Билана и смотрящее «Дом-2», читающее тухлые романчики и пытающееся подняться чуть выше по социальной лестнице, только для того, чтобы больше жрать. Я и сам паршивая овца в этой толпе. Я ничем не лучше всех тих людишек, которые даже не знают смысла жизни. Самый дебильный философский вопрос – в чём смысл жизни? Это же твоя жизнь, вот и создай себе смысл, а не спрашивай у каждого прохожего. И что я потеряю, перестав быть человеком? Я даже ничего не потеряю, если просто умру, но умирать пока не хочется.
Итак, Светочка, любовь моя. У меня нет выбора. Где же ты? Я весь дрожу от нетерпения, вожделения, возбуждения. Найдёшь ли ты меня на забытой богом и людьми свалке. Темнеет быстро. Недостроенный дом выглядит всё зловещее. Вот первые тени скользят по стенам. Вздрагиваю от неожиданности и от страха. Понимаю, что это лишь моя фантазия. Захожу обратно в будку и обнаруживаю, что дверь изнутри не закрывается. Никаких замков, крючков, цепочек.
Отлично.
Вот и всё. Финальный акт. Развязка. Присаживаюсь на нары и потягиваю мелкими глотками коньяк. Полная апатия завладевает мной. Все эмоции, кажется, перегорели, и от них осталась горстка пепла.
Не знаю, сколько времени я просидел в таком состоянии. Её приближение я почувствовал сразу. В голове завертелись картинки не из моей памяти. Ветерок пробежал по душе, похолодело в желудке. Она рядом. Я чую её. И тут же, в подтверждение моих мыслей раздаётся робкий стук в дверь.
Момент истины наступил. Допиваю остатки спиртного, закуриваю и иду к двери. В руке – кол. Я держу его так, чтобы он не бросался в глаза. Мне не страшно. Адреналин, выброшенный в кровь совсем не от страха, а от азарта. Я готов к диалогу. Что ты мне скажешь, дорогая?
Ногой толкаю дверь, она распахивается, бросая в ночь дорожку света. Светлана стоит в нескольких шагах от домика. Я не могу сфокусироваться на то, в чём она одета, только лицо притягивает взгляд. Прекрасное, завораживающее красотой, в которой хочется утонуть. Она смотрит мне в глаза без всякого вызова, без эмоций, как смотрят в состоянии задумчивости. Её голос пробирается в меня.
– Я люблю тебя, выйди, обними меня, мне так холодно, так одиноко, выйди, я скучаю.
То ли алкоголь нейтрализует действие гипноза, то ли меня уже ничего не берёт, но я могу контролировать себя. Я не верю ей, знаю, чего она хочет. Внезапно замечаю, что она ближе, чем была. Она не шла и не летела, просто я заметил, что она уже почти рядом. Делаю шаг назад вглубь домика. Надеюсь, дверь не пустит её.
– Не бойся меня, я ничего тебе не сделаю, пусти меня.
– Уходи, – робко отвечаю я.
– Не могу, ты мой, я не могу без тебя.
– Уходи.
Её лицо меняется, обостряется, губы становятся уже. Глаза заполняются чернотой, и кажутся пустыми дырами.
– Пусти, – голос уже не такой томный, с требовательными нотками. Она пытается завладеть моими мыслями, в голове появляются странные образы, совершенно абсурдные идеи и навязчивая мысль пустить её внутрь, но я не поддаюсь. Она понимает, что у неё не получается.
– Пусти, – шипит упырь. Приоткрытые губы обнажают ряд острых как иглы зубов, ноздри увеличиваются и занимают уже половину носа. Но это не метаморфозы лица, это я начинаю видеть истинный облик, который проявляется, стирая маску.
Пальцы её, с синими острыми ногтями, скрючиваются, готовясь схватить меня.
– Зачем я тебе? – спрашиваю я.
– Ты мне мешаешь, прошлая жизнь держит меня. Это не я придумала. Я даже не могу сделать тебя псом. И не могу иметь пса, пока все, кого я любила, держат меня. Прости.
Она снова похожа на себя прежнюю, и тот ужас, который я видел, наверное, просто наваждение. Мне её жаль, я хочу ей помочь, я даже мог бы ради этого пожертвовать жизнью. Никчемной пустой жизнью ради счастья любимой. Пусть хоть кто-то будет счастлив. Чёрт!!! Это не я думаю. Я не могу так думать!!! Я подонок и жертвовать жизнью – не в моих правилах.
Я делаю шаг к ней, она слегка улыбается и смотрит жалобно и тоскливо, словно ей самой неудобно от того, что она должна сделать. Она тоже двигается навстречу, но упирается в невидимую преграду. Я подхожу почти вплотную к ней. Слышу душок разложения, вижу складочки в уголках губ и морщинки возле глаз. Чёрные волосы, водопадом спадающие на плечи.
В её взгляде проскакивает искра торжества и нетерпения.
– Я любил тебя, – говорю я. – Прости.
Резким движением загоняю ей в грудь кол и отскакиваю вглубь домика. Светлана недоумённо смотрит на меня, затем судорожно пытается избавиться от деревяшки, торчащей из её тела, но отдёргивает руки, как от раскалённого металла. Маска человеческого лица сползает с неё, и я виду морщинистую морду монстра с раскрытой пастью, набитой под завязку зубами. Из последних сил она бросается в последнюю атаку, но снова ударяется в невидимую мембрану дверного проёма. Из пасти течёт чёрная жидкость, даже отдалённо не напоминающая кровь.
И вот взгляд мутнеет, и вампир падает на спину, раскинув руки.
Нельзя терять ни минуты. Я хватаю нож, выскакиваю из сторожки, падаю на колени над распростёртым телом и одним движением отсекаю голову. Тело вампира забилось в конвульсиях. Я в ужасе отскакиваю, и, не отрываясь, наблюдаю за агонией. Наконец всё заканчивается. Пытаюсь не смотреть на отрезанную голову, но всё равно бросаю взгляд и вижу лицо Светланы. Той, наверное, любимой мною, девушки. Милое, красивое, человеческое лицо, изувеченное смертью.
Не могу удержаться на ногах, в глазах пульсируют разноцветные круги, и я падаю в обморок рядом с только что убитым вурдалаком.
В сознание я пришёл от холода. Тело Светланы исчезло, остался только вытоптанный снег. Больше никаких следов борьбы и убийства. Дверь в будку открыта, освещая небольшой лоскут земли. Я захожу внутрь и пытаюсь развести огонь, дрожа от холода и пережитого стресса. Жутко хочется выпить, но бутылка пуста. Сижу на нарах и грызу палку колбасы. В душе пустота: ни сожаления, ни радости от победы, ни страха перед будущим. Выбор сделан, и теперь остаётся только ждать посвящения в упыри. Я знаю, во что я превращусь, но меня это не смущает. Наконец-то мой внутренний мир получит соответствующую оболочку. Ведь я последние годы был вампиром, я питался жизнями всяких отбросов общества, фотографируя их души. И мне совсем не было до них дела. Я считал себя выше этой мрази – наркоманов, алкашей, бомжей, да и сейчас считаю. По сравнению с ними я кажусь себе небожителем, не меньше. А сейчас у меня есть возможность повысить свой рейтинг, заплатив несколькими мелочами – внешностью, кулинарными пристрастиями и прежним существованием. Этим можно пожертвовать ради лишних не