Она поняла его. Она поняла его затаенную думу. Он берет точило и садится точить топор.
У него осталось одно убежище. Если власть не охраняет больше крестьянина, то его укроет лес. Если человеку нет мира в собственной деревне, он отправляется в лесную чащу, где будет жить вольной жизнью. Нет ему больше мира в своем доме, раз закон не оберегает его от обидчиков. Но никогда не будет над ним никакого хозяина. Скотину гоняют стадом, а он сам хозяин своей плоти. Он может стать вольным лесным жителем, но не господским холуем. Живым он им не дастся.
Сведье натачивает топоры, поплевывая на точило. В очаге снова горит яркий огонь, и вода в котле закипает. Матери и сыну нет нужды совещаться дольше: у него осталось лишь одно прибежище.
— Поторопись, — говорит мать. — Борре мешкать не станет.
— Да, надо спешить, — отвечает Сведье.
Он пойдет к своей невесте в Стонгегорд и расскажет ей о случившемся. Хорошо, что ему не придется повстречаться там с ее отцом, — он первым пошел на барщину.
— Ежели они заберут усадьбу, я тоже уйду, — говорит матушка Сигга.
Все ведь вышло нежданно-негаданно; то, что она не успеет сделать по дому, придется оставить на волю божью. За скотину опасаться нечего, она вместе с деревенским стадом пасется на дальнем пастбище. Сама матушка Сигга пойдет к сестре своей в Хумлебек и поселится у нее. А все, что можно умести из усадьбы, она возьмет с собой к сестре. То, что нужно сыну, она спрячет в старых тайниках, он знает где. Пускай пошарит в них, коли ему что понадобится.
— Вам самой нужно будет съестное.
— В деревне всегда можно прокормиться, — отвечает матушка Сигга.
Ее не так-то легко запугать. Вот только незадача с подсвинком. Он еще не годен на убой — больно уж тощий. Но если Сведье согласится варить эти свиные кости, он может заколоть поросенка, прежде чем уйти в лес.
— Там и колоть-то нечего, — говорит Сведье. — Пускай себе бегает. А вам останется припрятанная баранья нога.
— Ее я отдам господину Петрусу Магни, — говорит матушка Сигга.
— Вы хотите пойти к пастору? — с удивлением спрашивает сын.
— У меня до него дело. Он поможет нам добиться правды.
— Не станет он нам помогать. Мы задолжали ему мясную десятину[20].
— Вот я и отнесу ему мясо, что припрятала. Господни Петрус заступится за нас.
Лицо Сведье выражает недоверие, но матушка Сигга сказала, что господни Петрус Магни — человек справедливый и беднякам друг. Она слышала в церкви, как он говорил в своих проповедях о жестокосердии господ. Помещик Клевен поносил пастора и грозил ему, но господни Петрус Магни не робкого десятка. Она пойдет к нему и попросит изложить их дело перед королевой. Если помещики чинят обиды крестьянам, то правды можно добиться только у королевы. Перед ее престолом должны они принести жалобу, и в том им поможет пастор Альгутсбуды. С божьей помощью уповает она на господина Петруса. А баранью ногу она возьмет с собой.
Велика была вера матушки Сигги. Сведье выслушал ее и сказал:
— Ступайте к пастору, и дай вам бог счастья!
Сведье знает, что наступит день, когда ему вернут его права. Он знает это так же твердо, как видит сейчас перед собою ясное солнце; придет день, когда несправедливость обернется справедливостью, кривда уступит место правде. А до того дня он найдет себе мирное убежище.
Точит Сведье топоры и пробует острия пальцем. Наконец-то они заточены в самый раз.
И в этот день солнце шло путем праведным по небу, но с восходом солнца одиннадцать крестьян Брендеболя отправились на барщину в господское поместье.
А двенадцатый избрал путь праведный, путь солнца, и ушел в лес.
Господин Петрус Магни лишается церковной десятины
В субботу, в канун святой троицы, высокоученый пастор Альгутсбуды сидел за пюпитром в своей усадьбе и писал. Господин Петрус Магни[21] сочинял послание досточтимому соборному капитулу в Векше с просьбой о помощи. Его капеллана[22] Бенгта Микрандера боднул бык из пасторской усадьбы, и капеллан слег в постель.
Все тяготы церковной службы легли теперь на господина Петруса Магни, и посему он покорнейше просил прислать кого-нибудь в помощь в его удаленный приход на время нездоровья Микрандера, которое, несомненно, будет длительным. Бык из пасторской усадьбы острым рогом распорол капеллану пах и тем самым надолго лишил его возможности вещать людям слово божье. В сем видел пастор пример, подтверждающий слова преподобного Лютера о бесах, которые вездесущи. Они летают и реют в воздухе в обличье галок и ворон и являют собою беспрестанную угрозу человеку. Но чаще всего покушаются они на слуг божьих. Вот и здесь, в Альгутсбуде, в канун троицы, избрали бесы своим орудием неразумную рогатую скотину, дабы умалить власть всевышнего.
Пюпитр пастора стоял перед окнами, прорубленными на новый манер и снабженными стеклами. Такие окна имелись только в усадьбе помещика Клевена. Господин Петрус Магни от души радовался этим окнам, которые пропускали в горницу ясный свет. Более того — теперь пастор и сам мог беспрепятственно смотреть сквозь них на божий мир. Глаза у него были слабые, и от прежних подслеповатых, затянутых бычьим пузырем окон проку ему было мало. А теперь через эти прозрачные окна он видит и капустные гряды, и гороховища в своем огороде.
Там, за окнами, расцветал ясный летний день. В огороде росла всякая овощь на благо и пропитание человека: морковь и пастернак, зеленая капуста и желтый горох. В гороховищах растут цветы, которые радуют глаз и услаждают обоняние: лилии и ландыши, водосбор, тысячецвет и мак. Венком колышется над всеми цветами чепец служанки Бриты, которая полет в огороде гряды.
Сидя на вращающемся стуле перед пюпитром, господин Петрус Магни с великим тщанием излагал свои мысли на бумаге. Помимо прошения о новом помощнике для своего отдаленного прихода, он желал бы изложить перед досточтимым капитулом еще и другие дела, которые крайне заботят его. Воистину есть у него причины сетовать на тяжкую жизнь своих прихожан и на уменьшение доходов церкви. Приход Альгутсбуда обширен, но крайне беден. Тут часто случаются недороды, которые вконец разоряют крестьянина. А нищета крестьянского двора сказывается на пасторской усадьбе. Из года в год растет недоимка церковной десятины. Во время жестокой войны с немцами, которая недавно столь счастливо завершилась, пастор видел со своей кафедры в церкви, как редеют и пустеют скамьи на мужской половине. И вот теперь на мужских скамьях сидят все больше немощные старцы с потускневшим взором и трясущимися головами. Все неохотнее внимают люди слову божию, особенно те, кто молод, здоров и в силах грешить. Спустя год после долгожданного мира случился жестокий недород. Плодородие земли в руке божьей, но в беспутстве повинны сами люди, и оно вынудило господа покарать их. В прежние времена дворян и помещиков было не так уж много, теперь же становится все больше. Все эти господа хотят, подобно богачам из притчи Христовой, жить в роскоши и изобилии. И платье-то они стали носить непристойное и богомерзкое. Без меры украшают свои кафтаны, куртки и шляпы серебряными галунами и позументом. В тщеславии своем дворяне стали носить шнурованные башмачки на таких высоких каблуках, что скачут на них, точно на ходулях. Они втискивают ноги в узкую обувь, приноравливая ногу к башмаку, а не башмак к ноге. Они посягают на собственные конечности, сотворенные богом. Молодые дворяне стали носить широкие французские штаны, на которые и смотреть-то гадко и которые, всенесомненно, вызвали гнев и кару божью.
Куда богатые и знатные, туда же и простолюдины. Чернь перенимает постыдную господскую моду в одежде; встречаются люди низкого звания, что осмеливаются надевать куньи шапки, а иные не стыдятся носить рубахи с помпонами на шнурках. Женщины щеголяют в пестрых лентах и чепцах всевозможных фасонов. Самая ничтожная простолюдинка почитает нужным носить накрахмаленный головной платок и рубаху с непристойным вырезом и со сборчатыми рукавами. Не мудрено, что земля перестала родить!
Да и в епархии, среди духовенства, господин Петрус Магни встречал таких, которые носят шелковые рясы с бархатными рукавами и большими стоячими воротниками. Эта неумеренность священнослужителей особенно прогневала господа.
В стране царит небывалая дороговизна. Люди не припомнят времени, когда соль стоила бы дороже; даже пряности, что предохраняют от порчи рыбу и мясо, теперь беднякам не по карману. Люди принуждены есть без соли и от этого болеют проказой и кровавым поносом. Но брат не слышит жалоб и стенаний брата. Люди живут меж собою как волки, готовые растерзать друг друга в клочья. Но три самих тяжких греха — это высокомерие, леность и похоть, которых не искупить истовыми и усердными молитвами пастора и других служителей церкви. Простой люд пытается подражать господам и в образе жизни. Некогда рачительные земледельцы проводят дин в гульбе и попойках. Женщины не оберегают более своей чести и добродетели; они погрязли в распутстве и блуде. Немало приблудных детей родилось в приходе за последнее время, хоть все они приняли святое крещение. Если женщина не может прокормить себя, она становится блудницей. Многие оправдывают себя тем, что мужей их забрали в солдаты и те не заботятся о своих женах. Потаскуху можно выставить в колодках, чтобы все видели ее позор, но к тем, кого на блуд толкнул голод, надобно проявить милосердие. Женщины страшатся голодной смерти более, нежели колодок и вечных мук, и, коль скоро они не в состоянии прокормиться честным трудом, служители церкви и не могут воспрепятствовать им добывать себе пропитание блудом. Среди этих женщин много бедных солдатских вдов, мужья которых пали в немецкой стороне. И тут господина Петруса Магни одолевают сомнения. Конечно, душа блудницы значит более, нежели ее тело. Но можно ли, спасая душу, спокойно взирать на погибель тела? Он и прежде задавал этот вопрос досточтимому капитулу, но не получил ответа.