В коридоре милиции старший лейтенант столкнулся с Сапожниковым.
— Вот хорошо, что вы здесь! Ну-ка посмотрите баян! Не ваш?
— Нет! — как-то поспешно сказал Иван Никандрович и, видимо, поняв, о чем думает старший оперуполномоченный, добавил: — Это не тот!
Досадно, но ничего не сделаешь.
— Дежурный! Пьяного в вытрезвитель!
— А знаете, я вспомнил! Этого грабителя я, по-моему, видел во дворе у соседки Кузнецовой Прасковьи! Он рубил у нее дрова!
— Вы говорите «по-моему», значит вы не уверены?!
Сапожников пожал плечами. Не точно, но все равно проверять надо.
Драч опять отправился в поселок станции Новая Металлургическая. Прасковья Кузнецова была неразговорчивой. Она больше отвечала на вопросы Ивана Андреевича пожатием плеч, чем словами. Она сообщила, что не знает, где живет и работает мужчина, рубивший для нее дрова, что зовут его Алик, лет ему примерно тридцать и просил он на пол-литра.
Опять небогато, но все же еще штрих, рисующий преступника, есть. Ласкательное имя и возраст. Хотя может быть имя не точное. Некоторые имеют такую привычку: в паспорте записано одно имя, а в быту себя называют другим. Алик! Алик! Как же его полное имя? Олег? Альберт? Да, долго придется искать. Минутку! А если…
— У вас родственники здесь в Челябинске есть? — у Ивана Андреевича был уже такой вид, как будто неизвестный Алик его больше не интересовал.
— Есть сестра Анастасия. Она живет на улице Артемовской в общежитии, — Прасковья отвечала неохотно и смотрела на солидного оперуполномоченного еще более отчужденно, чем вначале.
Драч поспешил на улицу Артемовскую. Вот общежитие. Оказывается мужское. Значит, Анастасия в нем работает, иначе ей здесь не разрешат жить. Надо поговорить сначала с другими работниками общежития, а потом уже с Анастасией, чтобы быть готовым к разговору с ней.
Иван Андреевич узнает, что к девушке ходит знакомый мужчина. Он уже немолод, по-русски говорит плохо… Кажется догадка оправдывается. Интересно, не Алик ли это?
С Анастасией старший лейтенант начинает разговор, сразу беря быка за рога.
— Когда последний раз был у вас Алик?
— Сегодня ночью, — смущаясь, тихо говорит Анастасия.
Драч утвердительно кивает головой, как будто это ему и так известно.
— Ну и… — нетерпеливо подталкивает он девушку, чтобы заставить ее рассказать все, что она знает об Алике.
— Ну, он пришел часов в двенадцать или позже. Я уже спала. Он принес баян с оторванными ремнями. Хотел его оставить, но я не взяла.
— О том ли мы человеке говорим? Где ваш знакомый живет, работает, как его фамилия! — снова подталкивает девушку Драч.
— Не знаю. Алик и все. Больше ничего про него не знаю.
— Часто он бывает у вас?
— Иногда каждый день ходит, а иногда и месяцами не заглядывает.
Досада какая! Придется кому-то здесь ждать этого молодчика. И ждать неизвестно сколько. Но ведь за это время он баян продаст. Надо спешить.
На всякие лады пытался продолжать разговор Иван Андреевич, но все бесполезно. Поиск бился о «не знаю», как о каменную стену. Когда Драч встал и устало направился наконец к двери, девушка сказала:
— Подождите! Он же у меня в комнате недавно своему начальнику писал заявление и кажется оставил его!
Анастасия начинает торопливо рыться в тумбочке, а Иван Андреевич, не удержавшись, подбегает и хотя знает, что не совсем прилично заглядывать в тумбочку девушки, все же через ее плечо смотрит, как быстрые руки хозяйки перекладывают разные вещицы. Вот и листок бумаги. Старший лейтенант нетерпеливо берет его. «Начальнику СУ Стальстрой от Кранберс»…
Поблагодарив девушку, старший лейтенант спешит к ближнему телефону.
— Да, есть такой, — отвечает ему женский голос. — Но он увольняется и отрабатывает последние дни!
Необходимо сразу же ехать на участок, где работает Кранберс. Хотя машина мчится по бетону шоссе очень быстро, Ивану Андреевичу хочется ехать еще быстрее. Ведь он идет по следу…
Наконец он на месте. Сотруднику милиции показывают высокого здоровяка. Драч подходит к нему.
— Как вас зовут?
— Алфред!
Имя он произносит, делая ударение на первом слоге и твердо произнося букву «л». Ага! Алик, значит Альфред!
— Вам придется пойти со мной в милицию! А там поговорим о баяне.
— Вы его уже забрали? — растерянно спрашивает Кранберс с сильным акцентом и, не ожидая ответа, добавляет: — Все! Опять попался!
Старший лейтенант настораживается. Почему «опять»? Очевидно, уже судим?
— Где раньше судились?
— На родине. В Прибалтике, — Альфред опускает голову. — А все пьянка! Быстро вы меня нашли. Вечером я бы продал баян. Покупатель уже есть.
Ну вот. Опять причина пьянка. Когда все же совершение преступления в пьяном виде будет считаться отягчающим обстоятельством? Когда будет такой закон? Ведь сколько раз уже говорилось об этом и писалось в газетах!
Драч идет в общежитие, где жил Кранберс. Баян с оторванными ремнями в комнате. Иван Андреевич направляется к Сапожникову. Вот и его неказистый домишко.
— А вы сомневались! — весело говорит Иван Андреевич.
Не слушая слов благодарности, он едет в райотдел. Там ждут другие дела!
ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ
Раздался телефонный звонок. Начальник ОБХСС Металлургического райотдела милиции капитан Литвинов машинально глянул на часы. Было половина четвертого. Поговорив, он положил трубку и встал. Высокий, представительный, с правильными чертами лица, Николай Иванович в своем темно-зеленом шерстяном костюме с первого взгляда вызывал уважение. Литвинов прошел в кабинет старшего оперуполномоченного Тетяева.
— Михаил Кузьмич! Немедленно поезжайте в районное отделение госбанка. Только что звонила Клочко, это новый управляющий, и сказала, что у кассира Косматовой при снятии остатков обнаружена недостача новых денег на крупную сумму!
Тетяев, поднимаясь из-за стола, продолжительно свистнул, встал и, одев полупальто, вышел. Литвинов вернулся к себе.
«Вот уже третий день, как начали хождение новые деньги, — подумал он. — Интересно, все эти три дня Косматова имела дело с новыми деньгами или нет? Первое ли это снятие остатков в ее кассе или за прошедшие три дня уже были ревизии?»
Располагая только коротким сообщением, Николай Иванович все же начал размышлять и строить различные версии исчезновения денег. Ничем другим он уже заниматься не мог. Наконец вернулся Тетяев, и Литвинов пригласил к себе в кабинет оперуполномоченного Петрова и Грозенка, присланного для координации оперативных мероприятий между двумя отделениями. Из отделения дознания пришел лейтенант Ейриш. Тетяев начал подробно рассказывать обо всем, что ему удалось выяснить. Его внимательно слушали.
…Кассиру отделения госбанка Косматовой Елене Дмитриевне было поручено принимать от предприятий и организаций деньги в старых купюрах и обменивать на новые.
— Из аптеки! — услышала Елена Дмитриевна и увидела протянутую ей пачку денег. Пересчитывая бумажки разного номинала старых денег, казавшихся теперь нелепо большими, Косматова откидывала на счетах сумму за суммой. Наконец назвав конечный итог, уменьшила его в десять раз, и так же быстро, отсчитав уже небольшую пачку денег новыми купюрами, такими чистенькими, гладенькими и красивыми, она подала их в окошечко.
Кассир аптеки приняла их и сунула в карман пальто, не считая. Затем достала деньги опять и, стала их пересчитывать.
— Вы недодали четыре рубля! — сказала она испуганно.
— Как недодала? — растерялась Косматова.
— Считайте сами!
Клиентка бросила в окошечко деньги, подняла крик, у нее сразу же из глаз полились слезы.
К Косматовой подошли другие работники госбанка, появилась управляющая Клочко. У Елены Дмитриевны тут же немедленно была проведена ревизия. Однако ни излишка, ни недостатка ни старых, ни новых денег обнаружено не было.
— Вы посмотрите все же получше у себя в кармане! — настойчиво попросила Клочко кассира аптеки. Кассир молча повиновалась.
Она сунула руку в карман и в смущении вытащила из него четыре рубля. Слезы у нее моментально высохли, а покрасневшее от слез лицо стало еще более красным, но уже от стыда.
И хотя все, как говорят, обошлось, но этот случай сильно подействовал на Елену Дмитриевну. Мысли у нее возвращались к происшедшему, и руки стали дрожать. Но надо продолжать обмен. И вот, когда через два часа работа по обмену денег была закончена и у Косматовой сняли остатки, была обнаружена недостача денег новыми купюрами в сумме две тысячи двести пятьдесят рублей. Причем в остатке наличных денег была обнаружена сторублевая купюра нового образца, хотя Косматовой в тот день такой купюры не давали для обмена.
— Я дал указание провести ревизию у всех кассиров госбанка и результат сообщить вам. — Тетяев повернулся к Николаю Ивановичу.
Литвинов кивнул.
— Вопросы к Михаилу Кузьмичу есть? — спросил он.
Присутствующие начали уточнять отдельные детали.
— Товарищи! — сказал Николай Иванович, когда вопросы кончились. — Теперь давайте обсудим все возможные варианты исчезновения денег!
Когда обсуждение было закончено, Литвинов сказал:
— Итак, что нам известно? В двенадцать дня благодаря ошибке кассира аптеки Абрамовой у Косматовой сняли остатки. Касса была в порядке. До тринадцати часов был обеденный перерыв. Затем обмен денег шел до пятнадцати часов, то есть до снятия остатков. И вот за эти два часа и образовалась недостача. Следовательно, нам нужно установить всех лиц, которые меняли деньги за эти два часа, Ими будут кассиры из организаций и предприятий района, а их у нас несколько десятков. Сегодня уже поздно. Завтра каждый из вас займется отдельными предприятиями, как мы договорились. Я допрошу Абрамову. Вы, товарищ Ейриш, допросите Косматову! Все!
Ночью, когда Николай Иванович уже спал, раздался телефонный звонок. Управляющая конторой госбанка Клочко сообщила, что ревизия в банке окончена. Через несколько минут Литвинов уже входил в помещение конторы. Там он увидел начальника ОБХСС Управления внутренних дел области подполковника Агулова, которому еще перед уходом с работы домой сообщил о случившемся в банке. Клочко доложила, что у других кассиров все в порядке, а недостача у Косматовой подтвердилась. Литвинов и