— С Мариленко. А что? — сестра замерла, ожидая ответа.
— Ничего особенного. Следователь прокуратуры хотя и прекратил, как вам известно, их дело, но хочет еще кое о чем с ними поговорить.
— Вон что, — облегченно вздохнула Тумченко. — А я-то уж подумала, не натворили ли они опять чего-нибудь. Не знаю, как им и сообщить-то о вызове. Брат сказал, что живет теперь в Миассе, а улицу и номер дома не сказал.
— Жаль, — разочарованно протянул участковый, — а вы не провожали их, когда они выходили на улицу?
— Нет. Они заходили-то на минутку. Напились воды и ушли.
Сотрудники вышли из барака. Банокин направился в райотдел. Батурин же сразу поехал в поселок Кирсарай, где проживали родители Мариленко, а оттуда на поселок кожзавода к бабушке Тумченко. Они подтвердили, что друзья теперь живут в Миассе и работают на мясокомбинате. Больше родственники этих ребят ничего не знали.
Батурин подробно доложил заместителю начальника райотдела подполковнику Фролкову результаты осмотра места происшествия и о своей поездке к родственникам подозреваемых. Оперуполномоченный высказал также свои предположения и план раскрытия преступления.
В кабинете Василия Петровича было душно, несмотря на раскрытые настежь окна. Но подполковник в своем черном костюме, казалось, не чувствовал этого. Он спокойно выслушал Батурина, не высказывая сомнений и не перебивая его. Подполковник Фролков лишь незаметно, как бы вскользь, вносил небольшие, но существенные коррективы.
— По вашему плану у меня замечаний нет. Поезжайте в Миасс и до конца проверьте Мариленко и Тумченко, — сказал он, — не забудьте обязательно поговорить с рабочими мясокомбината. Дайте задание Колычеву.
Батурин прошел в свой кабинет. Колычев сидел за столом и курил. На столе лежала его планшетка, обмотанная длинным ремешком.
— Итак, Василий Иванович, завтра на вещевой рынок! Сегодня он не работает. А сейчас — в комиссионный магазин.
Батурин открыл сейф и достал оттуда канцелярскую книгу. Полистав ее, Леонид Александрович выписал несколько фамилий и адресов и, подавая листок с записями продолжавшему молча курить Колычеву, добавил:
— Одновременно проверяй этих вот мотолюбителей. А я съезжу в Миасс. Если что, докладывай подполковнику.
Колычев положил папиросу в пепельницу, размотал длинный и узкий ремешок на планшетке, открыл ее и спрятал под целлулоид записку. Снова обмотав планшетку, взяв ее за петлю ремешка, как за ручку сумку, он молча кивнул и вышел.
Комиссионный магазин был еще закрыт. Наконец пришла директор и несколько продавцов. Поговорив с ними, Колычев отправился в свою резиденцию. Хорошо, что есть телефон. Он намного сокращает пешие переходы. Ведь кое у кого из добровольных помощников участкового дома тоже есть телефоны. Сказав, кому что делать, Василий Иванович хотел было пойти домой позавтракать, но телефон тревожно прозвенел. Звонили из комиссионного. Приходил гражданин и спрашивал, не сможет ли он сегодня же продать мотоцикл и сразу получить деньги. Но документы у него на мотоцикл не все. Ему сказали, как и посоветовал милиционер, что можно, но придется оценить дешевле, и гражданин, согласившись, поспешно ушел.
Схватив планшетку, Василий Иванович выскочил из резиденции. По дороге приближался МАЗ. Колычев поднял руку. Рев машины моментально оборвался и перешел в тихое рокотанье, как у взбешенного чем-то хищника, вдруг увидевшего своего укротителя. Машина издала шипящий звук и стала. Колычев сел в кабину, дверцу которой шофер предусмотрительно распахнул.
Вот и комиссионный. Директор ничего нового ему не сказала. Василий Иванович встал между вешалками, на которых висела разная одежда, и начал смотреть на улицу, чтобы самому заранее увидеть мужчину, который, очевидно, подъедет на мотоцикле.
Но кто этот мужчина? Очевидно, мотоцикл у него краденый, Ведь он хочет его продать сегодня же, срочно. Если срочно, то он зашел бы вчера. А если вчера не зашел, значит желание продать у него появилось, когда магазин был закрыт, то есть после семи вечера… А кража была ночью! Притом у него не все в порядке с документами на мотоцикл. И дешевле не возражает продать. Как будто все ясно.
— Вон тот гражданин! — прервала размышления Василия Ивановича продавщица, быстро подойдя к участковому и показывая через витрину на улицу.
— И верно! Тот самый! — подбежала к ним кассир.
— Где? Как он одет?
— На той стороне улицы! Около пельменной! В белой рубашке. Разговаривает еще с другим, который в клетчатой рубашке.
Колычев уже увидел этого человека. Мотоцикла поблизости от них не было. С кем он говорит? О чем? Может быть с покупателем? Что делать? Задержать? А если у него не краденый мотоцикл?
Василий Иванович почувствовал, что струйки пота потекли у него по спине. Он достал платок, вытер лицо и шею и решительно пошел к выходу.
…В Миассе ни Тумченко, ни Мариленко прописанными не значились. В горотделе милиции о них также никаких сведений не имелось. Батурин отправился на мясокомбинат. В отделе кадров ему сообщили, что такие ребята у них работали всего с неделю, а потом перестали являться. Где они жили, никто не знал. «Неужели уехали в другой город? — подумал Леонид Александрович. — Надо все же поговорить с рабочими, как советовал Василий Петрович».
Многие из рабочих видели смуглого Мариленко и долговязого Тумченко, но эти пареньки держались особняком и были неразговорчивы. Один лишь пожилой рабочий заметил:
— После работы они все уходили в поселок, который за горой.
Батурин отправился в этот поселок. Дорога огибала гору, на которой густо росли деревья. Леонид Александрович с любопытством присматривался ко всему, отогнал соблазнительную мысль зайти в лес и поискать грибов. Вздохнул и вдруг увидел на дороге след мотоцикла. След проходил мимо домика, на скамеечке возле которого сидел худой старик.
— Здравствуйте! — присел рядом Батурин.
Старик кивнул в ответ. «Надо завязывать разговор, — подумал лейтенант, — старик-то что-то не думает, видно, говорить».
— Вы, похоже, однолетки со своим домом, — сказал Леонид Александрович, оглядывая дом.
— Да, это так. Давно здесь живу. Знаю многих, а тебя вижу впервые.
— Правильно, отец! А кто это у вас на мотоцикле катается? — указывая на дорогу, спросил оперуполномоченный.
— Это новички, вроде тебя. За горой в поселке живут. Один поменьше, чисто цыганенок, а другой здоровый парень!
Батурин хоть и ждал такого ответа, а все же от неожиданности вздрогнул. «Они!» — подумал он. Старик ничего больше не знал, и Леонид Александрович, поговорив еще немного, пошел по дороге за гору в поселок, не выпуская из вида след мотоцикла.
След сворачивал с дороги, идущей по берегу реки к одному из домов. Леонид Александрович осмотрелся. Во дворе напротив он услышал детский голос:
— Тетя Пана! А, тетя Пана!
«Ну-ка зайдем к этой тете, поговорим», — решил лейтенант, направляясь к калитке.
— Здравствуйте, тятя Пана!
— Здравствуй, племянничек! — в тон Батурину отозвалась женщина. — Откуда меня знаешь?
Оперуполномоченный засмеялся и протянул ей свое удостоверение.
— Говорят, что кто-то тут у вас по соседству не совсем правильно себя ведет. Вот я и пришел разобраться! — наугад сказал Батурин.
— Давно пора. Я сама хотела пожаловаться! — заторопилась тетя Пана. — У соседки напротив двое каких-то парней поселились, пьянствуют да без конца на мотоцикле катаются с Коншиным!
— А Коншин где живет?
— Он сам дальше по улице Миасской. И отец его там же недалеко.
— А квартиранты у соседки когда бывают? По вечерам? Ладно, я еще зайду, если нужно будет. Пока, до свиданья!
«Надо побывать у Коншиных и посмотреть мотоцикл, — подумал Леонид Александрович. — Неужели это краденый? Неужели удача?»
Батурин вышел на улицу Миасскую. Вот и дом старика Коншина. Старик оказался дома и рассказал, что мотоцикл у сына Василия есть. Купил его давно. Пришлось всем родственникам в долги влезть.
Василия Леонид Александрович увидел во дворе около мотоцикла черного цвета. «Цвет не тот», — сразу же мысленно отметил лейтенант.
— У нас на мясокомбинате говорят, что ты хочешь продать мотоцикл? — спросил Батурин, присаживаясь на корточки. — Этот, что ли?
— Кто сказал? Ничего подобного! У меня же один! — удивленно ответил Василий.
— Болтают, значит, — разочарованно произнес оперуполномоченный.
Василий не обратил внимания на разочарованный вид Батурина. А тому было отчего прийти в уныние. Он уже успел заметить, что номер рамы не сходится с номером украденного мотоцикла. Для большей уверенности, что похищенного мотоцикла здесь нет, Леонид Александрович зашел в дом напротив. Хозяева этого дома подтвердили, что у Коншиных мотоцикл всего один, черного цвета, и катается на нем Василий вот уже скоро год.
«Что же дальше делать? — думал лейтенант, медленно двигаясь в обратном направлении. — А с Тумченко и Мариленко поговорить надо. В первую очередь с Мариленко. Он более откровенный и по характеру проще, чем Тумченко».
На квартире их не оказалось. Батурин прошел на берег речки, снял пиджак и рубашку и, слегка прикрыв лицо соломенной шляпой, улегся на траву. Наблюдая за домом, Леонид Александрович думал, как лучше начать допрос Мариленко. Время текло медленно. Уже к вечеру лейтенант, наконец, увидел группу парней, среди которых сразу же узнал одетого в белую куртку с молниями и серые брюки смуглого Мариленко. Быстро одевшись, оперуполномоченный вслед за ребятами вошел в дом.
— Здравствуй, Миша! Ты мне нужен! — произнес Батурин.
Мариленко встревоженно уставился на лейтенанта. Повинуясь знаку Леонида Александровича, паренек вышел на улицу.
— А вас что, сюда перевели на работу? — спросил он.
— Сейчас придем в горотдел, там все узнаешь!
В помещении милиции было людно. Войдя в один из свободных кабинетов, Батурин, не торопясь сел, немного помолчал. Потом заговорил усталым голосом, как бы нехотя. Так разговаривают люди, которым давно все известно, но которые в силу своих обязанностей по службе должны задавать такие вопросы и если бы была только их воля, то не задавали бы этих вопросов, а сразу же объявили свое решение. Так, по крайней мере, показалось Мариленко, когда Батурин начал разговор.