— Ты знаешь, я всегда с тобой откровенен. Так и сейчас честно скажу. Нет, не переведен я сюда. Работаю по-прежнему в Металлургическом райотделе милиции. А приехал за мотоциклом. Его надо вернуть потерпевшему.
Тихий голос и уверенный тон Леонида Александровича подействовали на Мариленко ошеломляюще.
— Нет мотоцикла, — тоже тихо сказал Миша, рассматривая ножки стола, за которым сидел Батурин.
— Как нет? А где же он!
— Мы продали с него колеса, а все остальное спрятали в лесу. Около дома отдыха «Еловое».
Дальше Мариленко рассказал, как он и Тумченко совершили кражу. Как ночью ехали на краденом мотоцикле в Миасс, и около Елового мотор заглох. Они поставили машину в сарай одному незнакомому мужчине. На другой день увели мотоцикл в лес, сняли колеса, а остальное закидали ветками и травой.
Батурин позвонил к себе в райотдел и попросил прислать машину. «Теперь нужно задержать Тумченко», — подумал он.
Но Тумченко ни поздно вечером, ни ночью, ни утром у себя на квартире не появлялся. «Неужели я спугнул его, — мелькнула навязчивая мысль у Леонида Александровича, — наверно, ему сказали ребята, что Мариленко увели. Но во всяком случае он все же должен быть где-то здесь, поблизости от горотдела. Он должен прийти и через кого-то узнать, за что задержан Мариленко и вообще задержан ли он».
Батурин договорился о совместных действиях с другими работниками горотдела, а сам начал обходить все столовые, магазины и другие общественные места, расположенные недалеко от горотдела, надеясь встретить Тумченко. И вот, лавируя между покупателями в одном из магазинов, лейтенант глянул мимоходом в трюмо и остановился, боясь двинуться с места. Из зеркала прямо ему в глаза смотрел Тумченко. Оперуполномоченный резко повернулся.
— Валерий! Что же ты не здороваешься? Хотя не так давно мы с тобой виделись в последний раз, но нам уже есть о чем поговорить. Пойдем-ка со мной!
Задержанный Тумченко вначале не сознавался в краже мотоцикла, но потом все же подтвердил показания Мариленко.
И вот милицейская машина, пришедшая из Челябинска, приняв в свой просторный кузов незадачливых воров, выехала из города Миасса.
По дороге свернули в дом отдыха «Еловое». Мужчина, в сарае которого оставляли на ночь мотоцикл Мариленко и Тумченко, узнал ребят и подтвердил их рассказ. Заехали в лес и в густой высокой траве между старыми соснами из-под кучи папоротника и веток вытащили мотоцикл без колес.
Приехали в Челябинск, Батурин доложил подполковнику Фролкову подробно о том, чего не сказал по телефону.
— Хорошо, — сказал подполковник, — все материалы дела передайте в отделение дознания, — эти слова были произнесены, как обычно, спокойно и тихо, как будто Фролков другого доклада и не ожидал от своего подчиненного.
ВСЕГДА НА ПОСТУ
В столовой было шумно. Звяканье и стук вилок и ложек, звучное прихлебывание из стаканов, разговоры обедавших — все это создавало хотя и сумбурный, но однообразный гул с прорывающимися в нем наиболее резкими звуками. Публика была самой разнообразной. Но это никого не смущало. Каждый чувствовал себя как дома. Знакомые переговаривались друг с другом, не обращая внимания на окружающих.
— Ну как строишься, Петро? — спросил своего соседа пожилой небритый мужчина.
— Помаленьку. Вот только не знаю, где достать дверной переплет!
— Дверной переплет? — переспросил небритый. — А я слышал какой-то Володька снабжает дверями застройщиков. Говорят он мантулит где-то на стройке.
— Вон как! А где же его найти?
— Не знаю. Я даже не помню от кого слышал об этом.
И хотя этот разговор происходил между обедающими, которые сидели за ближним к буфету столиком, но никто из стоящих в очереди за талонами не обратил, казалось, на него внимания. Ни пожилая женщина, рассчитывающаяся с буфетчицей, ни двое девушек, шепотом читавшие меню, ни средних лет плотный мужчина с волнистыми волосами, благодаря своему росту без труда разглядывавший меню через головы девушек, ни двое парней, стоявших сзади.
Когда высокий мужчина получил талоны и отошел от буфета, то не поспешил к свободному месту за столиком в углу зала, а как бы не замечая этого стула, продолжал перебегать глазами по другим столам, разыскивая себе место. Трудно было по внешнему виду определить, где он работает. На нем были хромовые сапоги, темно-синие бриджи и из такого же материала китель с отложным воротником. Так мог быть одет работник любого учреждения.
Вот рядом со столиком, за которым два собеседника вели разговор о дверях, освободился стул и высокий мужчина тотчас занял его. Застройщик Петро и его товарищ больше ни о чем не говорили. Покушав, они прошли к гардеробу и затем как бы растворились в густом облаке морозного воздуха, ворвавшегося в раскрытую на секунду дверь. Высокий мужчина проводил их взглядом. Пообедав, он оделся и быстрыми шагами вышел на улицу, на ходу застегивая коричневое пальто. Пройдя два квартала, он свернул к высокому зданию, при входе в которое висела вывеска: «Отдел милиции исполкома Металлургического райсовета депутатов трудящихся гор. Челябинска». Взбежав на второй этаж, мужчина также быстро и уверенно прошел в конец коридора и, открыв дверь одного из кабинетов, сказал:
— Тетяев! Ну-ка зайди ко мне.
Достав ключи, он открыл соседний кабинет, вошел в него, разделся и сел за стол.
Оперуполномоченный ОБХСС старший лейтенант Тетяев, рослый мужчина с широким лицом, не заставил себя ждать.
— Слушаю вас, Николай Иванович! — сказал он, появляясь в кабинете.
Начальник ОБХСС райотдела милиции капитан Литвинов внимательно посмотрел на своего подчиненного.
— Сейчас в столовой я слышал разговор. Какой-то Володька, работающий где-то на стройке, продает двери индивидуальным застройщикам. Необходимо немедленно найти этого Володьку и выяснить, какими дверями он торгует!
— Может быть это столяр-надомник?
— Может быть. Но не исключена возможность, что этот Володька занимается хищением дверей из строительной организации, которая производит отделку квартир в строящихся многоквартирных домах. Или из деревообделочного комбината. Там двери изготовляются.
После составления и обсуждения плана работы, Литвинов и Тетяев приступили к проверке этого, казалось, незаслуживающего внимания слуха.
Начальник ОБХСС решил побывать у индивидуальных застройщиков. Сменив дома пальто на телогрейку и одев старую армейскую шапку, Литвинов отправился на одну из окраин города. Широкие и прямые, почти без снега улицы с высокими многоэтажными домами скоро остались позади и начался «частный сектор» с занесенными снегом улицами. Тротуары были узкие оттого, что перед каждым домиком возвышался широкий палисадник, заполненный снегом. Да, здесь все маленькое, приземленное, притихшее. Не то, что в Соцгороде среди жилых корпусов. И люди, наверно, здесь такие же, без размаха, без полета.
Вот и последний домик. Снег дальше на тротуаре не был расчищен, да и тротуара не было, но истоптан изрядно. Невдалеке серел недостроенный дом. Стены из крупных ноздреватых шлакоблоков еще не были отштукатурены. В оконных проемах стояли незастекленные рамы. И Литвинов сразу увидел, что рамы кустарного изготовления, стропила на стенах дома, как большие буквы «А», с одной стороны были обшиты досками, а на другой, подгоняя неровные горбыли и умело орудуя топором, работал мужчина в такой же, как и у Литвинова телогрейке. Около дома был разбросан разный стройматериал и лежали две новенькие двери, одинаковые, как двойники. Двери были некрашеные, но покрытые бурым раствором. Точно такие Литвинов не раз видел на деревообделочном комбинате.
Из дома вышел невысокий старичок в черном суконном пальто. Николай Иванович сразу направился к нему.
— Здравствуй, отец! Бог в помощь!
— Здравствуй! — дружелюбно отозвался старик. — Бог-то бог, да и ты бы был не плох, если бы помог!
Литвинов улыбнулся, достал пачку папирос и, угощая, протянул застройщику. Закурил сам.
— Помог бы, да недосуг. Мне двери нужны. Где купил-то?
— Был тут один. Сам предложил мне. Я думал обманет. Ан нет, принес.
— Это Володька, что ли?
— Не сказал, как звать! А если ты знаешь, у кого достать, то зачем спрашиваешь? — прищурился как бы от папиросного дыма старик, скрывая подозрение, мелькнувшее в его глазах. — А?
— Знать-то знаю, а где его найти. Не будешь же у прохожих спрашивать, где этот шрамоносый живет.
— Это верно. Нос у него не гладкий.
Поговорив еще немного, Литвинов пошел к другому строящемуся дому. Так он побывал у многих индивидуальных застройщиков, оказывается многих снабдил дверями Володька. Приходил всегда днем и предлагал, а на следующее утро двери уже лежали у застройщиков. Значит, доставлял он их ночью.
Тем временем Тетяев побывал в разных строительных организациях. Но первым делом зашел в отдел кадров той, которая в построенных домах настилала полы, вставляла рамы и двери. Здесь Михаила Кузьмича знали.
— Опять кого-то нащупать не можете? — панибратски сказала начальник отдела кадров, невысокая женщина с ярко накрашенным ртом.
— Ну если они не спешат прийти и представиться нам, то мы по своей инициативе постараемся приблизить эту встречу. А от этого будет хуже только им.
Тетяев снял свое полупальто и шапку и, повесив их на крючок возле двери, обитой черной жестью, сел к ящикам с трудовыми книжками.
— Значит, Магомет Тетяев делает сам первые шаги к горе!
Михаил Кузьмич не ответил и начал просматривать трудовые книжки. Когда встречал очередного Владимира, выписывал себе на отдельный лист бумаги и просил охарактеризовать этого человека. К удивлению Тетяева, начальник отдела кадров многих помнила и характеризовала их довольно уверенно.
Закончив, Михаил Кузьмич оделся и пошел в бухгалтерию, бросив на прощанье начальнику отдела кадров:
— Ну я вам не напоминаю, что о моих интересах никому ни слова. А если кто полюбопытствует, скажите, что уговаривал вас принять на работу несколько освобожденных из заключения мальчиков. Мне же сразу позвоните об этом.