— Вы еще находите время учить языки? — спросил он с восхищением.
Наконец ей удалось рассмеяться.
— Не совсем. Я просто подумала, что стоит выучить несколько полезных фраз для моей следующей поездки.
Она уже начала думать, что они никогда не уйдут. Разговор затянулся. Их прервала рация Пита.
— Нам придется вернуться в участок, — с сожалением проговорил он.
— Вам нужно вызвать кого-нибудь, чтобы починили дверь, мисс Кавана.
— Не волнуйтесь, мне есть кому позвонить.
— Да, если ваша сестра захочет подать жалобу за причиненный ущерб, она может получить форму и заполнить ее в участке.
— Не думаю, что она этого захочет. Вы же только выполняли свою работу.
— Да. И если вы заметите что-либо подозрительное, дайте нам знать, мисс Кавана.
Дора следила, как полицейские направляются к машине, пока первые тяжелые капли дождя не забарабанили по крыше. Ноги ее дрожали от слабости, колени подгибались, когда она закрывала дверь. Наконец, собравшись с силами, она закричала:
— Геннон! Они ушли. — Ее голос эхом отдавался в пустом доме. Она взбежала по лестнице. — Геннон! Черт тебя побери, я не знаю, где ты прячешься, но сейчас ты можешь выйти. — Тишина. Ни звука.
Дора прошла все комнаты. Пусто.
Геннон не ответил, потому что его не было в коттедже. Он нашел телефон и подумал, что Дора обманула его. Ничего удивительного, что полиция никого не застала.
— О, Джон! — неожиданно для себя воскликнула Дора.
Услышав, что дождь все усиливается, она побежала вниз по лестнице. Надо найти его. Найти малышку. Софи не должна оставаться на улице под дождем. Она и так уже кашляет. На бегу Дора схватила куртку Поппи и выскочила под дождь. Куда они могли пойти?
Она добежала до гаража и осмотрелась. Роща была первым местом, где можно было бы спрятаться. Туда не было никакой дороги, кроме заросшей тропинки. Оттуда можно было добраться до поселка.
Дора поспешно вернулась в коттедж, захватила сумку и одежду для девочки. Забросив все на заднее сиденье, она села в машину, описала небольшой круг и выехала на дорогу.
Геннон еле стоял. Его волосы трепал внезапно налетевший ветер. Софи прижималась к нему под курткой. Бежать через поле было бы сейчас настоящим безумием. Последняя пробежка отняла у него практически все силы. Кроме того, ему совсем не улыбалось наткнуться на какую-нибудь старушку, выгуливающую в лесу свою болонку.
Джон чувствовал себя обманутым. Надо было еще вчера вечером забрать машину и деньги и попытаться уехать как можно дальше. Он стоял, прислонившись спиной к стволу дерева, так было легче держать Софи. Переводя дыхание, Геннон недобро усмехнулся. Вчера он, не проехав и мили, заснул бы прямо за рулем. У него не было выбора, кроме как остаться в коттедже на ночь.
— Дора, — прошептала девочка. — Я хочу к Доре.
Джон погладил дочку по волосам. Немногим раньше он и сам хотел того же.
Дора медленно ехала вдоль аллеи, вглядываясь в залитую дождем зеленую массу деревьев и старательно рассматривая все тропинки, пересекающие дорогу. Через некоторое время она заприметила крошечный зелено-белый знак, вселяющий определенную надежду. Знак был едва виден в густых зарослях. Дора съехала на обочину и остановила машину.
Возможно, она уже проехала мимо него. У нее не было никакого представления о том, как давно Геннон покинул коттедж. Тропинка вела прямо через лес. Как-то Дора уже ходила по ней. Однажды, в воскресенье, когда приезжала к Поппи. Правда, это было зимой.
Вероятно, и Геннон знал об этом пути. Он не был настолько сумасшедшим, чтобы отойти далеко от тропинки в незнакомом лесу. Но если он заметит ее машину, то может заподозрить ловушку. Тогда ей его не найти.
Дора еще немного проехала вверх по аллее и загнала машину в укрытие из ветвей старого бука.
Она выбралась под дождь, заперла машину, накрыла голову курткой и побежала к тропинке. Никаких следов.
Пройдя пару сотен ярдов в глубь леса, Дора начала тихо звать:
— Геннон, это я, Дора! — Но лес отвечал молчанием. Он где-то там, она чувствовала.
Пройдя еще немного, она снова тихо позвала:
— Геннон. Полиция уехала. — Никакого ответа. — Я не вызывала их. Я вообще никому не звонила. Я хочу вам помочь.
Дору не покидало стойкое ощущение, что за ней наблюдают. Сначала она подумала, что это Геннон, и обрадовалась. Но внезапно ей в голову пришла мысль, что это не Геннон. Что, если в самолете прилетел не он? Это вполне мог оказаться настоящий преступник, контрабандист, скрывающийся от полиции. И тут она явно почувствовала, что кто-то у нее за спиной.
Дора мгновенно обернулась, вскрикнув от страха, и увидела стоящую на тропинке фигурку. Софи! Это была Софи, закутанная в мужской пиджак. Дора кинулась к девочке, но грубая мужская ладонь зажала ей рот. Другая рука обвила ее, прижимая руки к телу, не давая двинуться.
— Тише, Дора, — прошептал ей на ухо Геннон. Впрочем, это было совсем не обязательно. Она бы все равно не смогла издать ни звука. Дора понимала, что состояние Джона не позволит ему долго удерживать ее. Но она не стала вырываться, понимая его осторожность и подозрительность. Джон держал ее крепко, не причиняя боли, и она покорно замерла. Потом Геннон осторожно ослабил хватку. — Что тебе нужно? — спросил он.
Осторожно подбирая слова, Дора ответила:
— Я только хочу, чтобы Софи была в безопасности. Моя машина припаркована на аллее. Там есть новая одежда для нее. И пять тысяч фунтов лежат у меня в сумке вместе с ключами от машины. — (Джон молчал.) — Я знаю, что ты нашел мой мобильный телефон, Геннон. И не виню тебя за то, что ты подумал, будто я вызвала полицию. Но я никому не звонила.
— Почему? — Его голос был полон нескрываемого подозрения, но он отпустил ее, так что Дора смогла повернуться к нему лицом. По его темным волосам стекали дождевые капли. Лицо Джона было белее мела. Он промок до нитки, и одежда прилипла к телу. Видно было, как его мучает боль. Теперь уже ему, а не Софи нужен постельный режим и антибиотики. Геннон просто не выдержит дальней дороги. По крайней мере, не сейчас.
— Потому, что я сумасшедшая. О тебе пишут все местные газеты. То есть я думаю, что это ты. Украденный самолет — твоих рук дело?
Джон отвернулся, пряча лицо.
— Я не украл его, а одолжил у друга.
— Точно так же, как у Ричарда коттедж?
— Господи, я починю его и верну. Как только улажу все дела. Генри поймет меня.
— Ричард поймет, Генри поймет. Какие у тебя понимающие друзья, Геннон!
— Я бы сделал для них то же самое. И они это знают.
— Только если не окажешься в тюрьме… — Тут Дора повернулась, услышав приближающийся лай собаки.
Но Геннон остановил ее. Он потянулся за Софи, невольно скривившись от боли. Тогда Дора подхватила ее на руки вместо него. Из зарослей выскочила собака. Маленький, белый с рыжим спаниель, тянувший за собой хозяйку на длинном поводке. Это был Бонни. А его хозяйка — домработница Поппи.
— Геннон, это миссис Фуллер. Она не должна меня видеть. Если она меня узнает…
Не закончив фразы, Дора с Софи на руках решила бежать. Но прежде чем она двинулась, Джон обхватил ее за талию и повернул к себе. Как только собака подбежала к ним, заливаясь радостным лаем и прыгая вокруг Доры, он взял ее лицо в ладони и поцеловал мокрые прохладные губы. Дора попыталась вырваться, но рука Геннона крепко держала ее, а губы прижимались все плотнее.
У Геннона была только одна цель, когда он схватил Дору и начал целовать: спрятать ее лицо, чтобы ее не узнали. Но к тому времени, как хозяйка смущенно и торопливо отозвала своего пса, выражение лица Доры смягчилось, и она начала отвечать на его поцелуй. И Джон забыл о своих разумных мыслях. Теперь ему хотелось просто целовать Дору. Он целиком был поглощен невероятным, кружащим голову удовольствием, которое доставляли ему ее губы. Кровь быстрее побежала по его венам, по телу разливалось идущее изнутри тепло, несмотря на холодные струи дождя.
Софи захныкала, и только это заставило их опомниться. Дора отступила назад, немного раскрасневшаяся, готовая отскочить в любую минуту, словно пугливая лошадь. Девочка что-то зашептала Джону на ухо. Он в ответ приложил ей палец к губам.
— Не спрашивай, — предупредил он Дору, удивленно поднявшую брови.
— Почему? Что она сказала? — Геннон упорно избегал встречаться с ней взглядом. С изумлением Дора заметила, что его щеки тоже заливает легкий румянец. Значит, что-то насчет их поцелуя. Она рассмеялась, но не стала настаивать. — Пошли. Давай отсюда выбираться.
Геннон внимательно смотрел на нее. Она смеялась. Не злилась. Не заявляла ему, чтобы он ни на что не рассчитывал, что их поцелуй был лишь способом скрыть, кто она. Нет. Их поцелуй был настоящим. Похоже, Дора тоже осознавала это и ответила охотно, без смущения.
Джон отвернулся. Одно дело — пожить у друга в доме или, скажем, одолжить самолет. Но жена друга… Ни один из друзей этого уже не поймет и не простит. Даже если его жена будет совсем не против. Особенно, если будет не против.
— Полиция может вернуться, — выдавил он.
— Возможно, но это будет не скоро. Они немного смущены тем, что сломали дверь. — Дора взглянула на Джона. — Я не звала их.
— Тогда почему они примчались сегодня утром во всеоружии целым подразделением?
— Во всеоружии? С каких это пор двое полицейских зовутся подразделением?
— В машине их действительно было двое. Но за ними подъехал еще небольшой фургончик. Они окружили дом, перекрыли все выходы прежде, чем сломать дверь. Я все видел из своего укрытия в роще.
— Они ничего об этом не говорили. Там были только эти двое. Похоже, они специально дожидались меня.
— Они устроили тебе допрос с пристрастием?
— Они подумали, что я могу оказаться сообщницей. Или заложницей. — Она едва успела остановить готовую сорваться с языка фразу о произошедшей путанице с именами.
Дора чувствовала, что должна сказать ему. Должна признаться. Особенно после их поцелуя. Геннон не должен думать, что жена его друга позволяет целовать себя всякому встречному. Она скажет. Но только не сейчас. Сейчас она не готова. Кроме того, Геннон может подумать, что она поощряет его. И будет, кстати, не так уж неправ.